Шахерезада. Тысяча и одно воспоминание - Галина Козловская

Юмор у него был совершенно замечательный, такие сверкающие глаза, и хотя он не мог быстро сказать, но все его замечания были блестящи. Он и над Галиной Лонгиновной иногда подтрунивал. Об Ахматовой с удовольствием вспоминали. Они были очень дружны с ней, хотя она была старше их во всех отношениях. Говорили о стихотворении, которое она посвятила Галине Лонгиновне, и о фотографии, связанной с этим стихотворением.

Галина Лонгиновна и сама сочиняла, читала нам повесть на евангельский сюжет. Я не помню развития интриги, но в конце выяснялось, что главный герой – это раб, который арестовывал Иисуса в саду и которому апостол Петр отрубил ухо.

Еще она рассказывала о скульпторе Герасимове, который перед войной жил в Ташкенте, ходил к ним. Сейчас это стало общеизвестно, а тогда таили информацию о том, как вскрывали могилу Тимура. Галина Лонгиновна говорила, что среди местных был ропот – не надо, мол, этого «духа войны» выпускать. И чуть ли не в ночь после вскрытия началась война. А через большое время Герасимов к ним пришел и сказал: «Сегодня закрыл я эту гробницу». И тотчас произошел перелом в Сталинградской битве и во всей войне.

Была, если вы помните, такая фотография: стоят в гимнастерках все эти начальники, а Герасимов работает, вскрывает могилу. Смысл такой – почему это нам нельзя, нам всё можно! Потом оказалось, что всё-таки лучше не связываться… Когда вот так вплотную общаешься с прошлым, то могут встречаться такие мистические откровения. Ведь кто-то даже пытался через Жукова и на Сталина влиять, чтобы обратили на это внимание. Всё это шло на кремлевском уровне…

Через много лет я снова побывал в Ташкенте, на конференции по психологии. Алексея Федоровича уже не было в живых. Это было где-то году в 1982-м. Конечно, я решил навестить Галину Лонгиновну и, поскольку она любила интересных людей, привел с собой одного, с моей точки зрения, выдающегося философа.

Его имя – Анатолий Сергеевич Арсеньев, он известен в очень узких кругах. При коммунизме его все боялись, потому что он говорил, что думал, а при капитализме он стал неинтересен, потому что философией никто заниматься не хочет. А он продолжает ею заниматься и о своих серьезных вещах говорить. Ему сейчас сильно за восемьдесят. Недавно наконец вышла его очень объемная книга, куда он вложил в форме лекций то, чем пытался всю жизнь заниматься, но не мог опубликовать.

Он тоже с удовольствием к ней пошел. Мы втроем сидели в этом сказочном саду, они поговорили и о культуре, и о политике, оценили друг друга. Он потом мне говорил, что она душой и умом очень молода, моложе молодых, и она сказала, что мой Арсеньев «душка». Не знаю, насколько он «душка», он довольно строгий, но они тогда понравились друг другу. Это тоже была замечательная встреча.

Письма Галины Козловской Минне Шмелькиной

Шмелькина Минна Соломоновна (1909–1995) – солистка балета Большого театра СССР. Жена дирижера А. Ш. Мелик-Пашаева, мать А. А. Мелик-Пашаева.

«Случайно уцелевшие письма довоенных поклонниц, обрывки газетных рецензий позволяют догадываться, каким событием было в 1920–1930-е годы каждое ее появление в новой роли.

От нее ждали многого! Но, видно, любимый балет только на время делался главным в ее жизни. Отчасти, конечно, потому, что главным рано стало творчество мужа, Александра Шамильевича Мелик-Пашаева, знаменитого оперного дирижера 1930–1960-х годов.

Но и по сей день, стоит вспомнить о любом, когда-то выученном танце, она покажет его ладонями на столе так, что тотчас оживет и темный зал, и наивный аккомпанемент, светящаяся пыль авансцены, подробности движений, бестелесный и ясный облик балерины». (А. А. Мелик-Пашаев «Другая жизнь»)

Дорогая, дорогая Минна Соломоновна!

Сколько раз принималась писать Вам, и всякий раз опускались руки. Все казалось, что Вам лишний раз будет больно, что Вам не нужны сейчас ничьи слова, хотя бы и рвущиеся из потрясенных сердец друзей. Но Вы все же должны знать, что в Вашем великом горе два человека, живущие так далеко от Вас и видевшие Вас и Александра Шамильевича всего несколько раз, все это время неотступно сердцем с Вами и оба горюем тяжко и неутешно.

Мы и не думали, что так сильно любили Александра Шамильевича!

Для нас было таким счастьем, что столько лет восхищения, преклонения и благодарности смогли вдруг при личном знакомстве излиться на него той любовью и дружественностью, что до встречи мы вынуждены были хранить про себя. В жизни все меньше и меньше остается тех, кого искренно можешь любить и еще меньше, кем глубоко восхищаешься в искусстве.

Как сразу и навсегда вся прелесть обаятельной и благородной личности дорогого Александра Шамильевича покорила, а душевный отклик как был удивителен! Как в любви, так и в дружбе, бывает то, что французы называют «coup de foudre» то потрясение и радость от встречи с тем, кто есть «твой человек», по ком тосковала душа и кто в жизни так нужен.

Понять и смириться с совершившимся невозможно, и трудно сказать, что вызывает большую ярость – смерть, его отнявшая, или жизнь, сделавшая это возможным.

Думая о Вас, всегда плачу. Вы, как голубка! Надо было лишь на мгновение видеть вас вместе, чтобы понять, что вы значили друг для друга.

Милая, милая Минна Соломоновна, я знаю, только одно дает нам силы и возможность пережить утраты любимых, это то, что пока в мире существует нежность и воспоминания оставшихся – человек не умирает. Наша память, память сердца – единственное, что мы, бедные, лишенные веры предков, можем противопоставить смерти.

Ваш сын, милое подобие Александра Шамильевича и столь любимый им, вместе с Вами, и это великое утешение.

Недавно Алексей Федорович рассказывал мне, как гениально сыграл Александр Шамильевич траурный марш из «Зигфрида», когда хоронили Вячеслава Ивановича. Свой ближайший академический концерт А. Ф. хочет посвятить памяти Александра Шамильевича и сыграет «Зигфрида».

Если у Вас будут силы, дорогая Минна Соломоновна, пришлите нам, пожалуйста, хорошую фотографию Александра Шамильевича, а также оттиски тех снимков, что Вы сделали у нас в саду. Они нам так будут дороги, и ведь по всей вероятности эти снимки – одни из последних, что были сделаны с Александра Шамильевича.

По нашей просьбе друзья из телевидения передают все, что у них снято с Александром Шамильевичем, и мы на днях слышали его голос.

Посылаю Вам маленькую фиалочку из нашего сада вместе со всей нежностью, которую к Вам испытываю. Хотела бы крепко поцеловать Вас.