И опять Пожарский 3 - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Местом оказался замок Шаттле. Само по себе это «место» внушало ужас, ведь это была тюрьма для особо опасных преступников. Конечно, там находился ещё и суд во главе с самим Королевским судьёй, но зная о тюрьме, как-то о суде забываешь.
Вилльруа был Государственным секретарём иностранных дел и зачем бы ему встречаться с Эригоном в Шаттле. Провёл математика по узким мрачным коридором всё тот же неразговорчивый малый. Как ни странно, но в кабинет, куда его почти втолкнул сопровождающий, сидел именно месье Вилльруа. Он предложил жестом сесть преподавателю к столу напротив себя и долго рассматривал того.
– Что вообще происходит? – попытался начать разговор сам Пьер.
– Возьмите эту бумагу и прочтите, – Государственный секретарь протянул Эригону лист белоснежной бумаги. Такую могли делать только в Пурецкой волости.
Письмо было от туда же. И написал его сам князь Пожарский. В отличие от многих Пьер о князе слышал. Он был членом кружка Марена Мерсенна и о том, что тот уехал в Вершилово, не говорили в преподавательской среде только немые, что для преподавателя очень редкий казус. Потом за Мерсенном потянулись и другие. А теперь вот и ему предлагает сам князь Пожарский переехать в Вершилово и заниматься там обучением детей и научной деятельностью. Даже предлагалось зайти в этот новомодный «банк Взаимопомощь» и получить подробную инструкцию по переезду и деньги на дорогу.
Вопросов в голове Пьера после прочтения приглашения клубилась уйма, но вперёд лез главный, почему это письмо отдал ему сам Вилльруа, да ещё в замке Шаттле?
– Что скажите, месье Эригон? – процедил сквозь зубы дипломат, видя, что Пьер закончил чтение.
– Многие мои знакомые приняли предложения князя Пожарского. Можно вопрос?
– Слушаю вас, – лицо Вилльруа выглядело осунувшимся, словно человек не спал несколько дней, да и не ел к тому же.
– Что значит титул «князь»? – Эригон специально спросил первое попавшееся, чтобы понять, как к нему относится столь важное лицо.
– Герцог, но не обязательно родственник их правителя, – Государственный секретарь, продолжал в упор смотреть на математика и ни как не среагировал на «глупый вопрос».
– И что вы от меня хотите, месье Вилльруа? – вздохнув, сдался Эригон.
– Письмо было для другого человека, мои люди его выкрали и исправили очень аккуратно имя, ведь вы не заметили?
Пьер внимательно присмотрелся к своему имени на письме, ну разве, что пробелы были чуть большие, что говорило о том, что настоящий получатель письма имел более длинные имя и фамилию.
– Кто же этот несчастный? – кисло улыбнулся Пьер.
– Почему же несчастный, месье – ваш тёзка Пьер Вернье, жив, здоров и сейчас на мути в Московию.
– Вернье. Слышал о нём. Он астроном и, кажется, он не француз.
– Верно, месье Вернье, живёт в Бургундии и значит, практически является подданным испанской короны. Давайте забудем о нём и поговорим о вас, месье Эригон. Король поручил мне найти учёного, настоящего учёного и патриота Франции, и отправить его в Пурецкую волость, выведать секрет производства фарфора и цветного стекла.
– Но ведь я математик, а не химик! – отпрянул Пьер.
– Верно. Без этого письма попасть в Вершилово практически невозможно. Русский царь, сам выдаёт разрешение на проезд в этот город только после личной беседы с приглашённым. За попытку пробраться в Вершилово, без разрешения их монарха, иностранцу грозит смертная казнь, – Вилльруа сочувственно вздохнул и продолжил, – Но у вас, месье Эригон, приглашение будет.
– Неужели вы думаете, что этот герцог Пожарский не знает, кому писал письма? – Пьер не понимал, неужели главный дипломат страны так туп.
– Конечно, помнит. Как только вы попадёте в Вершилово, вы пойдёте к нему и расскажите о нашем разговоре, – Государственный секретарь криво улыбнулся.
– И что будет дальше, меня повесят или отрубят голову, или какая там казнь положена у русских?
– За самовольное проникновение в Вершилово преступнику отрубают сначала руки, потом ноги, а потом голову, при большом скоплении народа на их главной площади в столице, то есть в Москве, – теперь Вилльруа улыбался по-настоящему.
– И я должен потом с небес рассказать вам о своих ощущениях, – попытался попасть в тон собеседнику Эригон.
– Нет. Вас я выбрал именно потому, что вы знакомы с Мареном Мерсенном и, думаю, казнь вам не грозит. Князь Пожарский после того, как вы признаетесь, что являетесь шпионом, оставит вас в Вершилово. И белее того, я уверен, выполнит всё, что обещано в письме.
– Вы уверены, но ехать мне, – кисло улыбнулся Пьер, – Ну, допустим, всё так и будет. Что дальше?
– Секрет фарфора и цветного стекла, мы получим без вас, сейчас из Московии уже выехало посольство, которое договорилось с их правителем на предоставление информации об изготовлении фарфора и стекла в обмен на признание Московии империей. Теперь эта страна будет официально называться во Франции «Российская империя».
– Тогда зачем нужен я? – вскочил Эригон.
– Вы будете писать письма жене, и рассказывать о Вершилово, а через пару лет вызовете её к себе, вот и всё.
– А если я откажусь? – Пьер не сел, остался стоять, даже руки за спину заложил, показывая свою независимость.
– Все хотят оказаться в Пурецкой волости, не всех приглашают. У вас есть шанс. Там собрались лучшие учёные Европы, даже великий живописец Рубенс там. Там все ваши друзья. Вы, месье Эригон, поедете туда. А мы эти два года будем заботиться о вашем семействе. В противном случае, вы по дороге домой упадёте с моста, а ваша семья умрёт в нищете, – Государственный секретарь тоже встал и хоть и был ниже Пьера, сверху вниз смотрел на него.
Весь этот разговор Пьер передал князю Пожарскому через пару дней по приезду в Вершилово, и попросил того пригласить для разговора Марена.
– Работайте в Вершило и пишите письма, как «попросил» этот «товарищ», – усмехнулся Пётр Дмитриевич, – Я позабочусь, чтобы через какое-то время ваши родственники исчезли из Парижа и появились в Вершилово. И ещё, вам и правда, повезло. Я просил Марена вспомнить всех математиков Франции и пригласить их в Вершилово, но вас он забыл. Вы ему потом попеняйте, – князь погрозил пальцем сконфузившемуся после перевода монаху.
А ведь и
