За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

— Эйнштейн! Первое, что она должна будет сделать, это переписать тебя!

Альберт многозначительно померцал.

— Ваша жена уже сделала это, Робин, — ответил он, — и первое, чему она научила меня, это снимать напряжение какой-нибудь комической или заинтересовывающей ремаркой. Разумеется, когда это нужно.

— Ты хочешь сказать, что я слишком напряжен?

—  Ну, не совсем, Робин, — ответил Альберт. — Ведь все это чистая теория. И в терминах человеческой жизни — очень отдаленная. Но может, и нет. Черная дыра в центре Галактики — одно из возможных мест, где могут находиться хичи, а для корабля хичи это не так уж далеко. И еще, если помните, я упоминал, что мы установили конечную цель курса, по которому Древнейший направил Небо хичи. Так вот, Робин, он взял курс прямо к черной дыре.

Я утомился от нескольких недель походной жизни на Небе хичи еще до появления Эсси. Она была поглощена компьютерным разумом. Но от Эсси я не устал и потому оставался с ней, пока она не сказала, что теперь все у нее записано. Сорок восемь часов спустя мы были уже на Таппановом море. А еще через девяносто минут появилась доктор Вильма Лидерман со всеми своими инструментами и проверила Эсси до кончиков ногтей. Я не беспокоился, я видел, что Эсси вполне здорова, а Вильма, согласившаяся задержаться и выпить с нами, подтвердила это. Потом она захотела поговорить о медицинской машине, которую Мертвецы использовали, чтобы держать Вэна в форме, пока он рос. И до ее отлета мы успели открыть исследовательскую компанию с капиталом в несколько миллионов долларов для изучения этой машины и ее применения. Президентом компании, разумеется, мы выбрали саму Вильму Лидерман. Все оказалось очень просто. Вообще в этой жизни все просто, если получается по-твоему. Или почти все.

У меня по-прежнему возникало чувство беспокойства, когда я думал о хичи, если это действительно были хичи. Если они на самом деле избрали местом своего пребывания середину Галактики, то есть ту самую черную дыру.

Мне было интересно и одновременно немного не по себе. Если бы Альберт высказал предположение, что хичи выйдут из своей спячки и начнут сеять вокруг огонь и разрушение или вообще просто выйдут в следующем году, я, конечно, очень встревожился бы. Если бы выход этих фантастических, сверхмогущественных существ ожидался через десять или даже сто лет, у меня, несомненно, появились бы опасения и, возможно, страх. Но разговор шел о непредставимых, астрономических промежутках времени, и я послал эти мысли к дьяволу. Стоит ли беспокоиться о том, что может произойти лишь через миллиард лет?

И тем не менее странное чувство не исчезало.

Я весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, и когда Вильма улетела, принес Эсси кофе. Она свернулась калачиком перед камином и наблюдала, как я передвигаюсь по комнате. Эсси выглядела прекрасно: очень стройная в обтягивающих брюках и такой же блузке, она расчесывала свои длинные золотистые волосы. Закончив, она пристально посмотрела на меня и сказала:

—  Скорее всего ничего этого не будет, Робин.

—  Откуда ты знаешь? В курсоуказателях кораблей хичи запрограммировано пятнадцать тысяч целей. Мы побывали только на ста пятидесяти из них. И что же? Одной из этих целей оказалось Небо хичи. Закон вероятности говорит, что вполне возможно существование еще сотен таких же станций. Откуда мы знаем, что именно сейчас такой объект не направляется к хичи, чтобы рассказать им о нас?

—  Дорогой Робин. — Эсси повернулась и по-кошачьи потерлась носом о мое колено. — Пей свой кофе. Ты ничего не знаешь о математической статистике и к тому же с чего ты взял, что они собираются причинить нам зло?

— А они и не должны собираться! Я знаю, чем все это закончится. Тем же самым, чем закончилось с таитянами, тасманийцами, эскимосами, американскими индейцами — тем, что всегда происходило в истории. Народ, встречающийся с более высокой культурой, исчезает, Никто этого, конечно, не желает. Просто такой народ неконкурентоспособен, а потому обречен на ассимиляцию или вымирание.

—  Ты уверен, что так происходит всегда, Робин?

—  Ну, перестань!

—  Нет, я серьезно, — настаивала она. — Могу привести прямо противоположный пример. Ты знаешь, что случилось, когда римляне открыли галлов?

—  Они их покорили, вот что!

—  Верно. Нет, почти верно. Но потом, несколько сот лет спустя, кто кого завоевал, Робин? Варвары завоевали Рим, Робин.

— Я не говорю о завоевании. В конце концов они цивилизованные люди. Если они люди. Я говорю о комплексе расовой неполноценности. Что происходит с народом, который живет рядом с более умным народом?

—  Ну, в разных обстоятельствах бывает по-разному, Робин. Греки были умнее римлян, Робин. У римлян за все время существования империи не появилось ни одной новой идеи, кроме более усовершенствованного оружия и более изощренных способов убивать людей. Но римляне не расстраивались. Они даже принимали в свои дома греков, чтобы те учили их поэзии, истории и науке. Как рабы. Дорогой Робин, — сказала она, поставив чашку кофе и прижимаясь ко мне, — мудрость — это нечто вроде источника. Ответь мне, когда тебе нужна какая-то информация, к кому ты обращаешься?

Я с минуту подумал и затем ответил:

—  Главным образом, к Альберту. Я понимаю, к чему ты клонишь, но это другое дело. Компьютер и обязан знать больше и думать быстрее меня — в некотором отношении, конечно. Он для этого и создан.

—  Совершенно верно, дорогой Робин. И обрати внимание, ты уже давно общаешься с Альбертом, но при этом не погиб. — Эсси потерлась о меня щекой и выпрямилась. — я вижу, ты неспокоен, — сказала она. — Что бы ты хотел сделать?

—  А какой у меня выбор? — ответил я и потянулся к ней. Но Эсси покачала головой.

—  Я не это имела в виду, по крайней мере не сейчас. Хочешь посмотреть ПВ? Я записала вечерние новости, когда вы с Вильмой строили планы. Там показывали, как твои добрые друзья посещают землю своих предков.

—  Древние в Африке? Я видел это днем. — Какой-то местный деятель решил, что для повышения его популярности будет хорошей рекламой показать Древним Олдувайское ущелье. С точки зрения рекламы он был прав. Но самим Древним там не понравилось. Им было жарко, они недовольно щебетали друг с другом по поводу уколов вакцин и перелета. Это была действительно интересная новость, как и информация о Поле с Ларви. Они в Дортмунде открывали мавзолей Пейтера Хертера, останки которого должны быть доставлены с Пищевой фабрики.

Забавно было послушать и Вэна. Он все богател, выступая на ПВ в качестве знаменитого звездного Мальчика с Неба хичи. Не хуже себя чувствовала и Джанин, которая прекрасно проводила время, встречаясь во плоти со своими кумирами поп-звездами.

Да и мне грех было жаловаться. Все мы были богаты — деньгами и славой.

Я не знал, что с нами со всеми станет. Но наконец понял, чего хочу.

—  Надень свитер, Эсси, — попросил я. — Пойдем погуляем.

Держась за руки, мы прошли к самой кромке ледяной воды.

—  Снег, — завороженно проговорила Эсси, вглядываясь в защитный купол в семистах метрах над нами. Обычно его трудно бывает увидеть, но сегодня, несмотря на нагреватели, растапливавшие снег, он лежал молочным пузырем, в котором отражались огни города. Эта расцвеченная огнями белесая пелена протянулась от одного горизонта до другого.

— Тебе холодно?

—  Может, потому что мы находимся у воды, — призналась Эсси. Мы поднялись от берега к небольшой пальмовой роще у фонтана, сели на скамью и принялись разглядывать огни на Таппановом море. Тут было комфортно и спокойно. Воздух под защитным пузырем никогда не бывает слишком холодным, но вода Гудзона, которая, прежде чем доходит до плотины Пелисейд, проходит под открытым небом семьсот или восемьсот километров, почти каждую зиму проносит через заграждения льдины.

—  Эсси, — задумчиво проговорил я, — мне все не дают покоя...

— Я знаю, дорогой Робин, — перебила она меня.

—  ...мысли о Древнейшем. Об этом ненормальном компьютере.

—  В самом деле? — Она поджала ноги, чтобы убрать их подальше от травы, повлажневшей от случайных брызг фонтана. — Да, очень большая машина, — покачала Эсси головой. — И очень послушная, после того как ты вырвал у нее зубы. Если у Древнейшего нет внешних эффекторов, подвижности или доступа к любым контрольным цепям, она становится кроткой, как овечка.

—  Можешь ли ты создать такую же для людей?

—  Ага! — ответила Эсси. — Гм. Да, думаю, что смогу. Конечно, на это потребуется время и очень много денег, но в принципе это возможно.

—  А сможешь ли ты включить в нее человеческую личность — после смерти человека, конечно? Как записывались Мертвецы?

— Я бы сказала, это можно сделать гораздо лучше. Правда, есть некоторые трудности. В основном биохимические, не по моей части. — Она откинулась назад, глядя на радужный купол, который сиял над головой, как небо в раю, и задумчиво ответила: — Когда я пишу программу, Робин, я разговариваю с компьютером на том или ином языке. Я говорю ему, кто он такой и что должен делать. Программирование хичи строится на других принципах. Оно основано на прямом химическом прочтении мозга. Мозг Древних химически не идентичен твоему или моему, поэтому записи Мертвецов не очень совершенны. Но Древние гораздо дальше от хичи, для них-то и был первоначально разработан этот процесс. Хичи сумели преобразовать этот процесс без труда, поэтому сможем и мы. Да. Когда ты умрешь, дорогой Робин, можно будет переписать твой мозг в компьютер, потом поместить эту машину в корабль хичи и малой скоростью отправить к объекту Стрелец НН, к черной дыре, где ты наконец встретишься с Джель-Кларой Мойнлин и объяснишь ей, что в том эпизоде твоей вины не было. Даю тебе слово, что я так и поступлю, но ты должен обещать не умирать еще скажем, пять—восемь лет, чтобы провести необходимые исследования. Ты мне обещаешь это?