Океания. Остров бездельников - Уилл Рэндалл

У островитян был поразительно низкий болевой порог, и они с фантастическим стоицизмом переносили боль. Вероятно, это объяснялось тем, что они не применяли болеутоляющих таблеток и редко встречали сочувствие.

Инносент, пытаясь схватить меня за ногу, бросился вперед, промахнулся и врезался в угол деревянной скамейки, стоящей у кухни Эллен. В результате он выбил себе шесть нижних зубов, отсутствие которых придало ему чрезвычайно решительный вид. Мы сделали все возможное, но на подбородке у него продолжала зиять большая широкая рана, поблескивавшая, когда он улыбался, что бывало нечасто. Однако регулярное наложение повязки типа «козлиная борода» закончилось тем, что рана затянулась, практически не оставив следа. К тому же пережитое существенно поубавило его пыл и страсть совершать неожиданные наскоки.

Кисточка, пытаясь спастись от неожиданно нагрянувшей грозы, врезался в край металлической крыши ризницы и срезал себе с черепа кожный лоскут размером три дюйма в диаметре. Для того чтобы обработать рану, пришлось состричь у него с макушки его легендарные кудри. Это привело к тому, что в его шевелюре образовалось отверстие, в которое можно было водрузить горшок с геранью, а сам Кисточка к моменту завершения процедуры чуть ли не плакал от отчаяния. Я не знал, как закрепить тампон, поэтому намазал рану антисептическим средством и примотал его бинтом, который завязал под подбородком. Последующие несколько дней я провел, убеждая его не срывать повязку, а в промежутках тревожился, как бы жители деревни не умерли от хохота.

Однажды вечером, когда очередь почти источилась, у причала пришвартовалась одна из лодок Джерри. Я в это время занимался сыном Толстого Генри Большим Томасом, лет шести-семи, который свалился с папайи во время набега на огород Руфи. Я менял ему повязку на глубокой ране, полученной во время падения с дерева, когда в его довольно упитанное бедро впился торчащий сук, и он поковылял прочь. Следующая — Милли, красивая девочка со светлыми волосами и голубыми глазами, резко контрастирующими с ее темной кожей. Она резвилась с другими малышами в игру под названием «шлепни соседа и убеги», упала и сильно расшибла голень под коленкой. Теперь настала ее очередь забираться на карточный стол. Она слабо улыбается, глядя на то, как я поливаю ее рану шипящим антисептиком.

Мы видим, как из лодки вылезли трое белых мужчин, которые направляются к Стэнли, сидящему с удочкой на причале. Они что-то говорят ему, однако, поскольку Стэнли еще в полглаза наблюдает за Чатни, с которой у него произошел конфликт за несколько дней до этого, он просто указывает движением головы туда, где рядом с Милли стою я. Все трое поворачиваются в мою сторону. По их одежде и доносящимся до меня голосам понятно, что это американцы. Я оказываюсь прав.

— Эй, привет! Ты Уилл, да?

Признаю, меня зовут именно так.

— Не возражаешь, если мы заглянем?

— Простите… а вы..?

— А, да. Меня зовут Дуэйн, Дуэйн Тайлер, — представляется самый высокий.

У него крепко посаженная голова, недобрые серые слюдяные глаза и выступающий подбородок. Широкий пояс с пряжкой застегнут под огромным брюхом, свидетельствующим о пристрастии к пиву и бифштексам.

— Это Пат Догерти, — он кивком указывает на своего спутника.

Сухопарый мужчина с черными гладкими волосами и двухдневной щетиной на сером лице протягивает мне свою худую бледную руку с выступающими венами.

— Приятно познакомиться, Уилл.

Затем вперед выходит третий. Он немного ниже, чем его приятели, и лицо его излучает добродушие, если не интеллигентность.

— Привет, я Клинтон. Очень рад, партнер.

— Клинтон — наш специалист по скоту.

— По скоту?

— Да. — Дуэйн смотрит прямо мне в глаза. — Мы хотим сделать тебе предложение, Уилл.

Я снимаю Милли со стола, где она сидит выпучив глаза при виде не одного, а целых четырех белых мужчин. Большинство детей в деревне уже привыкли ко мне, но только теперь меня осеняет, что, вероятно, они считают меня единственным в своем роде. Милли удаляется, спеша рассказать друзьям о своем открытии.

— Думаю, тебя заинтересует это. Беспроигрышная лотерея!

— Ну…

— Я и мои коллеги собираемся разводить скот на островах, и мы рады сообщить тебе, что рассматриваем твою землю в качестве возможного пастбища.

— Э-э, постойте-постойте…

Он уже изъяснялся в елейной манере профессионального коммивояжера.

— Вы ошибаетесь. Это не моя земля. Она принадлежит деревне.

— Да, но ты можешь поговорить с вождем и сказать ему, что считаешь эту идею очень хорошей.

— Ну, — мычу я, стараясь быть дипломатичным. — Может, вы согласитесь предоставить мне более серьезную информацию — фактический материал и цифры?

— Конечно, дружище. Сейчас у нас с собой ничего нет, все осталось в гостевом доме… А знаешь, мы заедем через пару дней. Или ты приедешь в Мунду — посидим, выпьем пива и все обсудим.

Мне это представляется вполне приемлемым, тем паче, что я и так собирался увидеться с Кингами в субботу, чтобы рассказать им о своих приключениях.

— Как насчет вечера в пятницу? — предлагаю я.

Их устраивает. Дуэйн спрашивает, нельзя ли им осмотреть деревню и буш, но я знаю, что появление белых чужаков может напугать женщин. Да и Лута, считавшийся главой деревни, принимающий важные решения, ушел в джунгли собирать материалы для строительства нового дома. Я объясняю им это и говорю, что, если они вернутся, предупрежу его и дам им знать в пятницу.

— Но почему именно на Соломоновых островах? — любопытничаю я, провожая их обратно к каноэ.

Клинтон лениво оборачивается и произносит сонным голосом, растягивая слова:

— А тебе что, здесь не нравится? Люди просто отличные.

Мне здесь нравилось, и люди были замечательные, но я совершенно не стремился к тому, чтобы это блаженство разделяло со мной стадо коров. Поэтому почувствовал себя заинтригованным и надеялся, что в пятницу все разъяснится.

Ночью нас вновь посетил таинственный незнакомец. На этот раз он пользовался более грубыми методами. Когда мальчишки приходят утром в курятник, дверь выломана и снята с петель. И снова, как ни странно, из курятника высовывается много цыплят, и, похоже, никто из них не пропал. Маленький Джордж оказывается настолько сообразительным, что делает дорожку из корма, которая ведет от буша к курятнику. И цыплята, склевывая его, быстро возвращаются домой. Дверной проем мы на время заделываем пальмовыми листьями, а потом в темно-коричневом иле у реки находим дверь вместе с замком.

Остается единственный выход — поставить ночного сторожа. Эта идея всех вдохновляет, и вскоре мы создаем целую команду сторожей, которые заступают по двое в смену. По завершении смены сторожа должны будить своих напарников, сменяющих их, и так до самого утра. Первая смена уходит, перекинув через плечи крепкие палки и вооружившись фонариками.