Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью - Елена Прокофьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Борис Горбатов развелся с ней после ее ареста и женился снова, однако Окуневской не переставал помогать и тогда. Окуневская же рассказывала, что он ее предал, что она не получила от него ни одной передачи… Горбатов умер в 1954 году от инфаркта.
«Горбатова вызвали в КГБ. Наверное, ему все рассказали, показали фото. Он был секретарем парткома Союза писателей. Если бы его оттуда вышибли, что бы стало с нами?… Он нас и спас – меня и бабушку. Он и маму спас – все передачи для нее были оплачены его деньгами. В моей жизни Борис Горбатов сыграл очень большую и положительную роль, – вспоминала Инга и признавалась, что чаще всего конфликты с матерью у нее были, когда они обсуждали Горбатова. – На этой почве у нас с мамой постоянно возникали столкновения. Она считала меня предателем, потому что я Горбатова защищала. И я никак не могла ей объяснить, что она должна быть ему благодарна уже за то, что мы с бабушкой остались живы! Не говоря уже о том, что благодаря дяде Боре я окончила институт».
7
Начались мытарства по лагерям. Тяжелая, изматывающая работа, голод, холод и недолеченные болезни подтачивали силы организма, но и теперь Татьяне хватало сил и духа жить, выступать, давать концерты. Даже в лагерях, где и помыться толком было негде, она оставалась великолепной, роскошной женщиной, сводящей с ума мужчин. Во всяком случае, такой она себя видела и так она о себе говорила… И это подтверждает ее дочь, один раз добившаяся свидания с матерью в лагере: «Комендант лагеря был маминым поклонником, да что там – он был в нее влюблен. Поэтому встречу нам организовали на высшем уровне: накрыли стол на берегу озера перед лагерем, принесли чай…»
В лагере же Окуневская встретила еще одну великую любовь. Алексей. Больше ничего о нем мы не знаем. Без фамилии. Зато красив, благороден, влюблен.
«Кто-то откуда-то смотрит на меня. Ищу и встречаюсь с удивительным сияющим взглядом, пронзившим меня: в кулисе, напротив, стоит незнакомый человек. Его в бригаде не было. Кто он? Новый аккордеонист? Не могу отвести глаз.
Алексей высок, строен, не худ по-лагерному, лицо интересное, умное, интеллигентное, аккуратен, светлоглазый русак, не профессионал, его в детстве обучали музыке, он инженер-химик, и в его игре есть та грань умения с примесью прекрасного дилетантизма, которая во мне всегда вызывает восторг, в таком искусстве нет холодно заученного, а есть что-то свое, глубокое, он чуть старше меня, наверное, ровесник Владо.
Не понимаю, что делаю, что говорю, бледнею, краснею, как девочка, ночью считаю часы, оставшиеся до репетиции, чтобы увидеть его, быть рядом, смотреть в глаза…
Алексей мужественно молчит: ни слова, ни намека и только раз одним жестом как бы погладил мне руку…
Что делать? Больше не могу играть в случайных знакомых. Господи, помоги мне! Роман здесь, в лагере, для меня невозможен! Невозможен! Невозможен! Невозможен!!! Я перегрызу себе вены. И я заговорила:
– Я хочу, чтобы вы знали, что наша любовь здесь, в лагере, невозможна, это значит потерять ее, исковеркать, похоронить, потерять все человеческое, скрываться, унизительно где-то, как-то тайно встречаться, а если вы просто возьмете меня за руку, нас тут же разлучат!.. Я люблю вас, жизнь без вас невозможна, не нужна. Я для вас готова на все, кроме того, чтобы превратить нашу любовь в простой, отвратительный лагерный роман… – Голос сорвался.
– Любимая, прекрасная, единственная, я совсем сошел с ума, я не знаю, что делать… все будет, как вы скажете… хотите, я сделаю так, чтобы меня списали на лесоповал… сколько бы ни прошло лет… полуживой, я буду вас ждать… но теперь невероятно прожить без вас один день! Час! Минуту!
– И я буду вас ждать до конца своей жизни!
Алеша бросился ко мне, и я, как ужаленная, отскочила. Мы как будто ходим по раскаленной проволоке босиком. Если что-то случится, не знаю, как буду жить дальше».
Конечно, этот роман закончился печально. У них был только один поцелуй – в строю, под прикрытием густого снегопада, когда не было видно ничего в двух шагах и охрана не смогла бы ничего разглядеть.
«Вот я встретила в лагере человека. В лагере! Где ни взглянуть, ни дотронуться нельзя. Ничего! И в первый же момент между нами что-то прошло, как ток высокого напряжения. Мне тогда поручили организовать в лагере театральную группу, этот человек был в ней. Упаси боже, чтобы кто-нибудь что-нибудь заметил: его бы немедленно убрали и послали бы на лесоповал. Он тайком передавал мне свои стихи. И только однажды… Нас вели на концерт. Зима. И вдруг повалил снег. Такой крупный, хлопьями, какой увидишь только в Большом театре. Как в сказке. И сразу конвой:
– Стой! Стрелять будем!
Мы встали. Перед глазами снежная пелена. Руки своей не видно. Я стою. Он рядом. И вдруг так спокойно его мягкие губы слышу. Слышу. Такое нежное объятие. Это длилось, по-моему, несколько лет, не меньше. Мы застыли. Все исчезло, если бы мы даже голые на снегу стояли, мы бы этого не заметили. И конечно, попали бы в карцер. Но вот моя приятельница, увидев, что снег начинает редеть, так тихо взяла и просунула между нашими лицами руку в варежке. И все. На этом все закончилось.
В нашей любви был один-единственный поцелуй, который я, если бы прожила триста лет, никогда не смогла бы забыть. Он остался в моей душе, сердце, теле. Один-единственный поцелуй».
Из десяти лет Окуневская отсидела шесть. В 1953 году умер Сталин, и вскоре после этого ее освободили. Как многих – «за отсутствием состава преступления».
С Алексеем они больше не встречались. Не по вине жестокой судьбы, вовсе нет. Просто после освобождения Татьяна не пожелала соединиться с умирающим от лагерного туберкулеза Алексеем. Он умер на свободе, в родном Тарту, в окружении своей семьи, которая – когда вышли мемуары Окуневской и когда журналисты пытались узнать правду о персонажах, упомянутых в книге, – не пожелали, чтобы его имя было связано с именем скандальной актрисы.
Была ли Татьяна хотя бы на могиле Алексея? В одних интервью говорила – да, в других – нет…
«Знаете, я даже рада, что Алексей – моя последняя любовь – умер. Потому что я познала любовь и не успела в ней разочароваться. Ведь если мужчина начинает помогать женщине готовить, стирать, ходить по магазинам, то он перестает быть Мужчиной. По крайней мере для меня. Мужчина в первую очередь должен быть другом. Желательно, конечно, чтобы при этом он был еще и красивым».
8
Лагерная жизнь никого здоровее не делает. Но у Татьяны Окуневской был железный организм. Только поэтому она восстановилась и так долго прожила после освобождения. Поэтому – и еще потому, что прислушалась к совету знакомого врача, сказавшего ей:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
