Возвращение - Сьюзен Виггз

— Вообще-то я кофеман.

София не сразу поняла, что сын ее разыгрывает.

— Кофе замедляет рост организма.

— Верно.

Пока София подогревала молоко, Макс осматривал дом. Он был совершенно очарован открывающимся из окна видом на озеро. Ради удовольствия созерцать чудесный пейзаж коттедж и был выстроен на этом месте, и большое окно являлось лишь обрамлением дикого живописного пейзажа. Мальчику, похоже, понравилась сувенирная лампа с Ниагарским водопадом внутри. Как и все дети — и сама София тоже, — он привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, как функционирует водопад.

— Интересно, не правда ли? — сказала мать. — Я хочу сказать, это ведь в действительности всего лишь вращающееся разноцветное колесо, но как реалистично оно имитирует водопад!

— Угу, — уклончиво пробормотал мальчик. — Я слышал, в коттедже нет кабельного телевидения.

— Кажется, тут ловятся три или четыре канала. Я мало смотрю телевизор. — Она засыпала порцию привезенного из Голландии какао-порошка в кастрюльку с молоком. Из него получался лучший в мире горячий шоколад. — А что тебе нравится смотреть по телевизору? Какое твое любимое шоу?

— Да так, ничего особенного, — резко ответил мальчик.

Боже, подумала София.

Когда она навещала сына прежде, каждый их день вместе был особенным, и проблема просмотра телевизора не возникала вовсе. Теперь же, когда она переселилась в Авалон, посещения сына превратятся в рутину, и повседневные вещи, такие как телевизор, приобретут первостепенное значение. Ей следовало бы подумать об этом заранее.

— Здесь есть DVD-плеер, — сказала София, — и я нашла отличную подборку фильмов. Некоторые из них мои любимые.

— У тебя есть любимое кино?

— «Гарольд и Мод», — не задумываясь, ответила София. Ну разумеется, это ее любимый фильм! Он всем нравится.

— Не смотрел. — Макс открыл дверцы шкафа и стал лично инспектировать его содержимое. Выражение его лица красноречиво свидетельствовало о том, что вкусы Уилсонов по поводу фильмов он не разделяет.

— Так посмотрим вместе, — предложила София.

— А о чем он?

— О мальчике, о его властной матери, которая выводит сына из себя.

— Кажется, забавная штука.

Мать и сын провели напряженный вечер вместе. Макс умял четыре кекса, сделал домашнюю работу, отказался играть в криббидж и выдержал ровно семь минут просмотра «Судьи Джуди». София усугубила ситуацию предложением выехать пораньше за двумя друзьями Макса, которые тренировались вместе с ним, потому что опасалась за состояние дорог. В результате они приехали, когда мальчики были еще не готовы, и им пришлось ждать в машине с работающим на холостых оборотах двигателем, пока те поспешно заталкивали в салон спортивные сумки. София надеялась, что матери мальчиков подойдут к машине поприветствовать ее или даже пригласят ее в дом, но этого не произошло. Она очень хотела завести друзей в Авалоне, но, очевидно, сейчас для общения было не самое подходящее место и время.

По дороге на каток мальчики не перекинулись с ней ни единым словечком, хотя между собой они общались на каком-то им одним понятном языке, включающем хихиканье и толкание друг друга локтями.

На катке София представилась тренеру, который, как ей показалось, выглядел немногим старше самого Макса. Это был краснощекий парень с высоким голосом. Разминаясь и выполняя привычные упражнения, мальчики беспрекословно его слушались.

София присоединилась к группе матерей, которые сидели на скамьях за пластиковым прозрачным барьером, и тут же ощутила на себе оценивающие взгляды. Она знала, что будет нелегко, и тут вдруг поняла, что ее сумка из Италии, дизайнерский пояс и перчатки никак не соответствуют привычному образу матери, к которому она так стремилась. Софии хотелось комфортно чувствовать себя даже одетой в спортивный костюм. Ради этого придется еще немало постараться.

— Я мама Макса, София Беллами, — представилась она группе женщин и старательно запомнила их имена. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Женщины подвинулись, освобождая для нее местечко.

— Я Элли, — сказала одна. Она что-то вязала, и из сумки у нее тянулась яркая нить.

— Мама Макса. — Дама по имени Гретхен удивленно вскинула брови и переглянулась с сидящей рядом с ней женщиной, обладательницей оливковой кожи, черных блестящих волос и недружелюбного выражения глаз. — Мария, это мама Макса.

Мария скрестила руки на груди:

— Не может быть!

— Рада наконец познакомиться, — произнесла женщина, которая назвалась Джиной. Намеренно или не намеренно она сделала ударение на слове «наконец».

— Вы все еще носите фамилию Беллами, — произнесла Мария. — Это же фамилия вашего бывшего мужа, так?

София кивнула. Ей придется смириться с мыслью, что в маленьких городах все обо всех всё знают.

— Все мои лицензии и сертификаты выписаны на эту фамилию, и под ней же я публиковала свои труды. — Объясняя это, София вглядывалась в лица женщин, понимая, что следовало бы просто сказать, что хотела сохранить фамилию бывшего мужа ради детей. Понимала она и то, что момент упущен. Сообщи она это сейчас, они решат, что она только что это придумала.

— Не вы ли жили в Европе? — поинтересовалась женщина по имени Вики.

«Ах вот откуда ноги растут», — смекнула София. По тону заданного ей вопроса и по бросаемым на нее взглядам она догадалась, что мамаши не одобряют ее выбор. Она решила сразу прояснить ситуацию. За годы, проведенные в разлуке с детьми, она поняла, что самое трудное — давать по этому поводу объяснения.

Люди думают, что без предубеждения относятся к современным семьям, но их терпимость, как правило, простирается не очень далеко. Заявление «Мои дети живут с отцом» равносильно в их понимании признанию «Они никогда в жизни не ходили к врачу» или «Им разрешено курить». София отлично понимала, что подумают эти женщины. Они решат, что она ужасная мать, которая отвернулась от собственных детей в то время, когда они нуждались в ней больше всего, — после развода родителей. Что за мать решится на подобный шаг?

— Верно, — ответила София. — В Гааге, в Голландии.

— Должно быть, вам было очень весело там.

— Временами. — Она была решительно настроена не принимать оборонительную позицию и ради блага сына подружиться с матерями его друзей. Однако, находясь в их обществе, она чувствовала себя неловко. Прежде была важна ее карьера — прокурор, дипломат. Теперь же у нее ничего этого не было, и как ей теперь себя называть? Просто матерью? Будет ли этого достаточно, чтобы получить пропуск в это недружелюбное племя?