1953. Роковой год советской истории - Елена Прудникова

И вот тут мы подходим к самому интересному - последнему полугодию жизни вождя. Загадочному съезду и не менее загадочным совещаниям на сталинской даче.

5 октября 1952 года, после тринадцатилетнего перерыва, открылся XIX партийный съезд - самый непонятный из всех съездов. И даже не столько тем непонятный, что Сталин вроде бы пытался подать в отставку с поста Генерального секретаря, а также жестко (хотя и неясно за что) критиковал на нем Молотова и Микояна. В первую очередь интересны преобразования, которые на этом съезде произошли. В чем их смысл? Зачем они были проведены?

Как известно, именно на XIX съезде было изменено название партии. Предыдущие переименования понятны и логичны. Когда Российская социал-демократическая партия большевиков стала называться Российской коммунистической партией большевиков, это вполне обоснованно - большевики не хотели иметь ничего общего с социал-демократами. После образования СССР «российскую» переделали во «всесоюзную», и тут тоже не приходится удивляться. А вот зачем понадобилось ВКП(б) переименовывать в КПСС? Какая разница - «Всесоюзная коммунистическая партия» или же «Коммунистическая партия Советского Союза»? Переименование - дело сложное, стоит, кроме прочего, денег и просто так не проводится.

Предполагаемый ответ у меня есть. По-настоящему подорвать власть партии можно было только одним способом - создав еще одну. Так вот: первое название указывает на монопольное положение, второе оставляет рядом с собой место для других партий. Каких именно? Ну, не монархических и не фашистских, естественно. Например, в уставе ВКП(б) был один пункт, закрывавший дорогу к членству для значительной части населения страны. Это пункт об обязательном атеизме. Сталин, как уже установлено, начиная с 1937 года стремился к примирению с церковью, и какая-нибудь христианско-коммунистическая партия вполне могла бы возникнуть без особых общественных потрясений. Это, конечно, всего лишь предположение - но ведь должна же быть какая-то причина изменения названия партии!

Второе преобразование также являлось радикальным, хотя на первый взгляд выглядело обычной реорганизацией. Вместо Политбюро был образован Президиум ЦК, и дело тут не только в перемене названия. Сей орган состоял из 25 человек, причем половину составляли профессиональные партаппаратчики, а половину - представители государственного аппарата. И сразу, на первом же пленуме, из Президиума выделилось Бюро Президиума, представлявшее собой все то же модернизированное Политбюро. В него вошли: Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев, Ворошилов, Каганович, Первухин и Сабуров - пользуясь терминологией Юрия Жукова, «узкое руководство». Интересно, зачем это понадобилось Сталину?

Ответ до смешного прост. В 30-е годы над Политбюро висела постоянная угроза в лице Центрального Комитета. Если Политбюро собралось бы сделать нечто, всерьез не понравившееся ЦК, его могли скинуть на любом пленуме. Теперь же между «узким руководством» и ЦК существовала прослойка в виде Президиума, составленного таким образом, что договориться внутри себя этот орган не смог бы никогда.

В чем заключались предполагаемые политические преобразования? О них постоянно проговариваются участники июльского пленума 1953 года, когда возмущенно кричат: мол, что этот мерзавец задумал, партии - только кадры и пропаганда! Между тем «этот мерзавец», то есть Берия, никогда не высказывался по поводу партии. Ничего подобного нигде не зафиксировано. Он действовал так, да - но не говорил… Да и не смог бы, ибо партийными делами ведали совсем другие люди из государственной верхушки - Хрущев, как первый секретарь, и Маленков, как формальный глава государства и также бывший партийный секретарь. А отвести КПСС эти функции мог лишь один человек - Сталин. Который, кстати, недвусмысленно дал понять, что ВКП(б) ждет такая судьба, еще на XVIII съезде.

Председательствовать на заседаниях Президиума ЦК должны были по очереди Маленков, Хрущев и Булганин, а на заседаниях Президиума Совмина - Берия, Первухин и Сабуров. Таким образом, в государственной верхушке произошло разделение на «политиков» и «экономистов». В нее вошли два новых человека - Первухин и Сабуров, и были окончательно отставлены от дел Молотов и Микоян. Вторым человеком по текущим партийным вопросам по-прежнему оставался Маленков. По крайней мере, в проекте постановления об организации секретариата Президиума ЦК КПСС говорится: «Обязать секретариат ежедневно письменно докладывать т. Сталину, а в случае его отсутствия - т. Маленкову о важнейших вопросах и письмах, на которые следует обратить внимание».

Маленков, Берия, Хрущев и Булганин и были участниками тех малопонятных совещаний, которые вождь собирал зимой 1951-1953 годов на своей даче. Позднее Хрущев пытался уверить всех, что стареющий Сталин звал их к себе просто для того, чтобы не оставаться в одиночестве. Но позвольте все-таки не поверить. Во-первых, никто, кроме Хрущева, ничего такого не говорит. А во-вторых, эта четверка очень и очень напоминает другой орган, о котором после смерти Сталина постарались если не забыть - ибо совсем забыть о таком невозможно - то хотя бы не фиксировать на нем внимание. Уж очень неподходящим был у него персональный состав.

Называется этот орган - Государственный Комитет Обороны.

Давайте вернемся в 1941 год и задумаемся над персональным составом ГКО - верховного органа управления государством, образованного 30 июня 1941 года. Почему в него вошли именно те люди, которые вошли? Персонально: Сталин, Молотов, Берия, Маленков, Ворошилов.

Сталин - понятно почему. Молотов, его бессменный заместитель -- тоже вроде бы понятно. А остальные? Почему кандидаты в члены Политбюро Берия и Маленков, а не старые члены Политбюро Микоян и Каганович? Почему Ворошилов, после неудачной финской войны расставшийся с постом наркома обороны? Почему не Вознесенский, председатель Госплана? Так по какому же принципу формировался ГКО?

Задумаемся: а что такое Государственный Комитет Обороны? Это орган власти и управления не набором регионов, структур и ведомств, а государством в целом. У него могло быть два принципа формирования. Первый - включить туда людей, ответственных за конкретные направления работы - например, наркома обороны, наркома путей сообщения, председателя Госплана и пр. Именно так формировались большинство бюро и комитетов. Но ГКО строился как-то иначе.

Внимательно приглядевшись к государственным функциям входивших в него персон, мы обнаружим, что трое из них - фактические руководители сквозных властных структур, пронизывающих все государство, до отдельных заводов и колхозов. Таких структур в СССР было, как принято считать, три: государственный аппарат, партия и армия. Молотов, до недавнего времени председатель Совнаркома, а потом первый заместитель Сталина, держал в руках государственный аппарат, Маленков был де-факто главным человеком в партии, а Ворошилов - первым заместителем Сталина, курировавшим армейские дела. Остаются сам Сталин - это опять же понятно: глава государства и в скором времени Верховный Главнокомандующий - и Берия, один из «промышленных» заместителей председателя Совнаркома и нарком внутренних дел.

И вот тут мы вплотную подходим к очень интересной и абсолютно не исследованной теме - а что такое был предвоенный НКВД? С одной стороны, наркомат, в который свалили огромное количество самых разнообразных поручений, от госбезопасности до борьбы с детской беспризорностью. А с другой…

Сергей Кремлев в своей книге приводит малоизвестную историю о злоключениях уралмашевского пресса. Получилось так, что на заводе вышел из строя главный пресс, а второй потерялся в суматохе эвакуации и в точку назначения так и не прибыл. Директор завода Музруков (тот самый, будущий директор Арзамаса-16), звонит по ВЧ Берии (кстати, пресс сломался по вине последнего, поскольку тот приказал использовать его не по назначению).

Цитата 11.5. «Докладываю, слышу, молчит, сопит в трубку и вдруг спрашивает: "А где второй пресс?" Отвечаю, что не имею понятия, где второй. "Какой же ты, к чертовой матери, директор, - кричит Берия, - если ты не знаешь, где отгруженный в твой адрес пресс! И бросил трубку. Каково же было мое удивление, когда утром приходят ко мне свердловские чекисты и докладывают, в каких эшелонах находятся части краматорского пресса. Непостижимо, удивительно: как всего за несколько часов, ночью, можно было в великом хаосе и столпотворении эвакуации, среди сотен эшелонов найти то, что надо… Эшелонам с прессом дали зеленую улицу, через неделю они прибыли…»

О-очень любопытная история. Чтобы сделать такое за одну ночь, чекисты должны были иметь у себя полную схему всех эвакуационных перевозок, по всей стране. Стало быть, Берия дал команду, нужную информацию нашли, передали в Свердловск местному НКВД - и все это за несколько часов.