Варторн: Воскрешение - Роберт Асприн

— Есть, генерал! — Фергон испарился.

— Через несколько минут я дам сигнал к началу, — Дардас вновь обратился к Рэйвен. — Очень волнует, правда?

— Да, генерал, очень!

Румянец возвращался на ее круглые щечки. Ее груди поднимались и опускались, выдавая волнение.

Подавив смешок, Дардас подумал: эта особа понимает, как сильно может возбуждать хорошая война. Повинуясь внезапному желанию, он протянул руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Кожа была гладкая, молодая.

Рэйвен замерла, потом залилась тяжелым румянцем.

Тем временем старшие командиры уже собирались снаружи, у входа в шатер Дардаса. Он опустил руку. Пришел и маг, одетый в темную мантию.

Настал час познакомить Перешеек с совершенно новым видом войны, думал Дардас.

«Я не хочу, чтобы меня запомнили как безумца, который позволил мертвым наводнить мир живых!»

Дардас вздрогнул от неожиданного потрясения. Голос Вайзеля. Невозможно!

Еще более невозможным было то, что Дардас ощутил сопротивление, когда попытался пошевелиться. Казалось, будто кто-то тянул его руки в другую сторону.

«Мне кажется, что вы достаточно долго злоупотребляли моим гостеприимством».

Дардас ощутил, как непреодолимая мысленная сила смыкается вокруг его сознания, стискивая, затуманивая его.

«Пора возвратить мне то, что вы задолжали!»

Напрягая все силы, на последнем дыхании Дардас сумел открыть рот, чтобы отдать приказание магу. Что бы там ни случилось дальше, его замысел будет осуществлен.

АКВИНТ (5)

Гарнизон жаждал крови.

Аквинт знал, что полковник Джесил — от природы разумный человек, хороший комендант для Каллаха. Но один из его людей убит, жестоко умерщвлен кем-то из тех преступников, для расследования действий которых Аквинт и был сюда послан.

В Каллахе было неспокойно, и это убийство подтвердило, что в городе зреет восстание.

Нравилось это Аквинту или нет, однако он вынужден был действовать как подобало агенту Внутренней безопасности. Но пределы его обязанностей не были точно определены, и он полагался на свои инстинкты — надо сказать, самые низменные. В Сууке он раскрыл тайну товаров, исчезающих с квартирмейстерского склада просто потому, что смотрел на ситуацию глазами вора.

Думать как повстанец было для него непривычно. Но и в этом он добился кое-каких успехов.

Полковник Джесил поручил ему выяснить, кто был создателем обнаруженной им системы распространения фальшивых денег. Аквинт лично занялся расспросами среди старых приятелей и рыночных торговцев. Эти люди ни за что не стали бы болтать ни с кем, кроме собрата-каллаханца — хотя кое-кого все же пришлось убеждать, что он все еще свой, каллаханский, несмотря на его наглую выдумку насчет раненого солдата в отпуску. И почти все, кто сталкивался с этими делами, уверяли, что не знают в городе лучшего мастера-каллиграфа и копировщика, чем Слайдис.

Аквинт нанес карлику визит и нашел в его мастерской хитроумные штемпели, приготовленные для размножения фелькских марок. Просто и надежно, верно?

Нет, не все оказалось просто. Слайдис, подвергнутый допросу, охотно признался, что имел сообщника. Аквинт усомнился. Один из способов отвести от себя тяжесть обвинения — свалить все на кого-нибудь другого, даже если этот кто-то на самом деле не существует. Однако Слайдис дал подробное описание внешности этого человека и даже назвал адрес его квартиры. По-видимому, карлик проследил, куда тот ушел, после одного из его приходов в мастерскую. Вероятно, он поступил так затем, чтобы в случае поимки не стать единственным обвиняемым в подделке денег.

Слайдис признался, что наштамповал невероятное количество фальшивых купюр. Одним богам было известно, сколько бумажек они вдвоем пустили в оборот. По сути, теперь все марки в Каллахе совершенно обесценились. Вообще эксперимент с их выпуском с самого начала был сомнителен, думал Аквинт. Но уж это не его сложности, а Джесила.

Слайдис уверял, что никакой другой преступной деятельностью не занимался. С одним исключением. Он еще изготовил для своего сообщника гражданский пропуск на выезд.

Фелькский комендант, естественно, разъярился. Он послал солдат арестовать «сообщника» — но тот исчез со сцены, избежав задержания и убив при этом солдата. Теперь он был на свободе, где-то в Каллахе. Аквинт не знал его имени и мог пользоваться только описанием, полученным от Слайдиса. В комнате неизвестного нашли лишь один необычный предмет — музыкальный инструмент, именуемый меллиглос.

Пока расхлебывали всю эту кашу, возникла еще одна загвоздка.

Кому-то в комендантской управе наконец-то пришло в голову обратить внимание на доклады о порче имущества, которые Аквинт запросил в первые же дни пребывания в городе.

Порча заключалась в том, что на стенах и дверях домов выжигались знаки — те, которые заметил Кот. Круг, перечеркнутый чертой. Джесил пригласил Аквинта, чтобы спросить, значило ли это что-то для Внутренней безопасности.

Аквинт хотел придержать эти сведения до тех пор, пока не придумает, на что их употребить. Но сейчас они могли пригодиться хотя бы для укрепления его авторитета. Джесил проявил уважение к нему, обратившись с таким вопросом. Пора было извлекать выгоду.

— Господин комендант, — серьезно сказал Аквинт, — это знак подпольного союза, дело которого я расследую.

Жесткое лицо фелькского коменданта исказилось гневом:

— И почему же вы не поделились со мною этой информацией?

Аквинт встретил атаку, не дрогнув.

— Потому что не отчитываюсь перед вашим ведомством, комендант. Ваши владения — Каллах. А мои полномочия распространяются на всю империю, и моим непосредственным начальником является лично лорд Абраксис!

Он был горд своей хитрой речью — особенно потому, что она подействовала. Джесил остыл. Однако ровно через час после этой беседы комендант распорядился уничтожить по всему городу все знаки, таинственно возникшие во время Лакфодалмендола. Несомненно, это красноречиво свидетельствовало о том, в каком расстройстве чувств находится комендант. Солдаты гарнизона сорвали двери и срубили деревянные столбы всюду, где потребовалось, чтобы выполнить этот приказ. Джесил велел также проследить за более строгим выполнением оккупационных законов, в том числе и за проведением публичных экзекуций над нарушителями.

Затем произошло убийство и началась свистопляска.

Когда эта новость распространилась среди войск, гарнизон в полном составе вышел на улицы. Солдаты врывались в дома, хватали людей. В этом не было ни смысла, ни цели. Они хотели найти убийцу своего соратника, но не проявляли ни сдержанности, ни методичности. Джесил сумел удержать патрули от дальнейшего произвола — но только после того, как злополучным горожанам неоднократно были нанесены серьезные увечья.