Моя чужая дочь - Хайес Саманта

Оказавшись возле двери с надписью «Секретарь», Роберт с Луизой постучали и вошли, не дождавшись отклика.

— Похоже, она где-то здесь. — Роберт глянул на белый пиджак на спинке стула, дымящуюся чашку чая, дамскую сумочку. Компьютер в комнатушке был включен.

— Так, позволь мне. — Луиза скользнула за стол и за считанные секунды открыла базу данных учеников.

Роберт отошел к двери.

— Фамилия парня?

Роберт дернул плечом, не сводя глаз с коридора.

— Черт его знает. Трудно, что ли, Арта найти? Он грант получил для учебы в Грейвуде.

Луиза торжествующе улыбнулась:

— Так бы сразу и сказал. — Она открыла файл со списком стипендиатов — в Грейвуде их оказалось около тридцати. — Арт Голлуэй. Мейкин-авеню, 23. — Луиза записала полное имя и адрес и закрыла файл.

— Э-э… — Секретарша держала под мышкой стопку папок. Дорогу на рабочее место ей преграждал Роберт.

— Ах, простите за вторжение, — прочирикала Луиза, оттирая Роберта в сторону. Листочек с добытыми сведениями уже лежал в ее сумочке. — Нас интересует информация о Грейвуд-колледже. Можно попросить проспект?

Глянув на руки посетителей — не стащили ли чего? — секретарша позволила себе подобие улыбки:

— Да, конечно.

Она достала кипу брошюр со стойки в углу кабинета. И только когда Луиза с Робертом ушли, секретарша опустилась в кресло и заметила, что оно теплое.

Выезжая с парковки колледжа, Роберт буквально чудом разминулся с грузовиком.

— Козел! — проорал он водителю и понизил голос, обращаясь к Луизе: — Насчет Арта — это всего лишь догадка. Если Руби там нет, следующая остановка — Брайтон.

Минут двадцать они ехали по Лондону, направляясь на юг, в район, где ни один из них никогда не был. Лет эдак сто назад Мейкин-авеню, должно быть, считалась мечтой многих, а сейчас ветхие, заброшенные дома эпохи короля Эдуарда производили удручающее впечатление.

— Мой тебе совет — подбери здесь что-нибудь. Окупится, пари держу. — Луиза с интересом разглядывала величественные в прошлом особняки. — Я серьезно, — добавила она, хотя и понимала, что Роберту в данный момент не до вложений в недвижимость. — А вот и номер двадцать три.

В узких окнах старинного здания мелькали сотни горящих свечей — впрочем, едва заметные в лучах солнца. Самый длинный день в году, подумал Роберт. Самый длинный день в моей жизни. Он остановил машину, бок о бок с Луизой прошел по дорожке, поросшей гигантскими сорняками, и постучал в дверь. Никто не отозвался.

— Почему меня это не удивляет? — с сарказмом буркнул Роберт. От музыки дребезжали стекла и подрагивали стены. — Судя по воплям, вечеринка в самом разгаре.

Он дернул за ручку обшарпанной двери, и они с Луизой очутились в толпе.

Кто-то стоял, кто-то сидел на корточках, подпирая спиной стену, другие с удобством устроились на лестнице, потягивая пиво и коктейли из банок, передавая по кругу косячки. Появление незваных гостей прошло незамеченным — ну разве что чей-то равнодушный взгляд остановился на Роберте и Луизе. Звать Руби глупо, решил Роберт. В этом дьявольском шуме собственного голоса не услышишь. Продвигаясь все дальше в глубь дома, он боролся с желанием опрокинуть банку коктейля, разделить с кем-нибудь папиросу с дурью, слиться с толпой и навсегда забыть Эрин. Мотнув головой, он еще решительнее потянул за собой Луизу. Никогда ему не забыть Эрин.

— Знаешь, где найти Арта? — проорал Роберт в ухо юнцу, распластавшемуся на продавленном диване; парень пожал плечами и бессмысленно ухмыльнулся.

Кто-то добавил звук, и музыка загрохотала еще громче, хотя это и казалось невозможным. Роберт двигался дальше, заглядывая в лицо каждому, кто попадался на пути. Кого только не собрала эта вечеринка: зеленую молодежь и стариков, бродяг и адептов нью-эйджа в бесформенных хламидах, панков с ирокезами на голове. Теряя надежду, Роберт свернул в сторону кухни. На заваленном объедками сосновом столе мерцали свечи. Два парня наполняли блюда салатом и лепешками.

— Роб, взгляни! — Луиза сжала пальцы Роберта, и он обернулся.

Сад позади дома оккупировали подростки: танцы, объятия, спиртное из банок и косячки. Забросив распущенные волосы за спину, Руби со смехом повисла на шее Арта.

Роберт ринулся наружу.

— Руби! — Он оторвал девочку от Арта. — Что ты делаешь?

Арт первым пришел в себя:

— Эй, папочка! Что за шум? Небось тоже был молодым?

Он сунул руку в карман. Роберт напрягся.

— Спокойно, — вмешалась Луиза. — Роберт, все в порядке. Главное — мы ее нашли.

— Вам пора, юная леди.

Самая обычная родительская фраза его самого покоробила. Отец-то он ненастоящий. Какое он имеет право что-либо требовать от этой девочки? У нее даже мать не родная, что уж об отце говорить.

— Куда пора? — Руби дергалась, как рыбка в неводе.

— К маме, — ответил Роберт.

И лишь тронув с места «мерседес», подумал, что не уверен — к которой из двух.

Глава XXX

Конечно, я была права — Джо-Джо мокрая насквозь. Она лежит голенькая на пушистом ковре в спальне, которую я приготовила для малыша Сары. Беспорядочно сучит ножками и ручками, пухленькая такая, розовая креветочка.

Даже не знаю, что случилось с Сарой. Она ведь твердо обещала прийти ко мне с малышом. Ну да ладно, теперь это неважно. Джо-Джо наделала желтую лужицу на ковер. Я подхватываю ее и несу в ванную. Одна ладонь под пухлой попкой, другая придерживает головку. Точно так же я носила Наташу.

Включаю воду, добавляю капельку пены из флакона, и мы с Джо-Джо ждем, когда ванна наполнится. Малютку нужно как следует вымыть.

Стоит мне опустить ее в воду, как Джо-Джо начинает вопить. Не привыкла купаться, бедняжка. Я стою на коленях, перегнувшись через край ванны. Одной ладонью придерживаю головку Джо-Джо, а другой плещу теплой водой на ее плечи, грудь, животик. Потом сдергиваю с крючка полотенце и вытираю грязь из складочек шеи.

Не очень-то хорошо мама Джо-Джо заботилась о дочке, поэтому мне и не стыдно, что я забрала эту крошку. У ее мамы еще четверо детей, и все наверняка такие же зачуханные. Держу пари, она счастлива, что хоть одной заботой стало меньше. Четверых детей лупить все же проще, чем пятерых.

Джо-Джо плачет, широко раскрыв ротик, язычок у нее в молочную крапинку. От ее крика оживают воспоминания. Кошмары.

После купания я заворачиваю Джо-Джо в согретое полотенце, прижимаю к груди и кружусь, кружусь по гостиной. А когда плач стихает, отношу свое сокровище в детскую. Теперь это комната Джо-Джо. Я надеваю на малышку памперс, а сверху — один из бархатных комбинезончиков, что купила для ребенка Сары. Комбинезон слегка тесноват, ведь он для новорожденного младенца, и, чтобы пальчикам на ножках Джо-Джо не было больно, я подпарываю швы.

Она снова кричит — голодная, наверное. Уложив ее в плетеную люльку, я спускаюсь на кухню поискать что-нибудь подходящее из еды. Кусок кекса, который я выплюнула, так и валяется на полу. И что-то здорово воняет. Наверное, из мусорного ведра. В холодильнике нашлось цельное молоко, с завтрашним сроком годности. Пока сойдет. А потом я куплю нормальное молоко для младенцев. Бутылочки у меня нет, так что я наливаю молоко в миску, разогреваю в микроволновке и, прихватив чайную ложку, возвращаюсь в детскую. Джо-Джо продолжает кричать.

Я устраиваю ее у себя на коленях, набираю немножко молока в ложку и подношу к ротику. Джо-Джо умолкает, но только на секунду, а потом пихает ложку кулачком, и молоко капает на ее новенький комбинезончик.

— Ах, Наташа!

Малышка молча таращит на меня большие, прозрачные, заплаканные глаза. Показывает беззубые десны — слава богу, она улыбается… Нет, опять кричит. Я дотягиваюсь до пушистого утенка и прижимаю к ладошке Джо-Джо. Она впивается в игрушку пальчиками, роняет — и заходится в крике. Я снова пытаюсь влить в нее молоко ложкой — с тем же успехом. Проходит десять минут, а ребенок не проглотил ни капли. И комбинезон уже весь испачкан, приходится ее переодевать. Все это время она без умолку орет. Я тоже ору: «Заткнись!» И прихлопываю рот ладонью: разве так можно с ребенком?!