МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1989. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Сергей Абрамов

И вот теперь приходилось рассчитывать на собственную сметку и находчивость. Ей очень помогло, что была в ватнике, подпоясанном ремнем. Сандра намеренно замешкалась — якобы никак не вытащить глубоко запрятанное удостоверение.

— Ладно, не вытаскивай! — бросила дежурная. — Кто ваш командир полка?

— Воронов Сергей Степанович.

— Комиссар?

— Гитман.

— Правильно. Проходи!

Укромный, затененный уголок Сандра нашла у чердачного окна. Отсюда госпиталь был виден как на ладони. Приготовилась: брошь — в левой руке, пальцы правой — на зубчиках управления.

16.20. Воздух задрожал — наплывала первая волна бомбардировщиков.

«К бою!» — приказала себе Сандра.

Брошь не конструировалась как боевое оружие, поэтому пришлось ввести новую программу в блок преобразователя энергии. В этот же момент выплеснулся невидимый глазу импульс энергии, развернулся в защитное поле, стабилизировался…

Ведущий «Юнкерс-88» в головной группе уже лег на боевой курс — на госпиталь! Но сбросить бомбы не успел: какая-то могучая сила, как пушинку, отшвырнула его в сторону! Бомбардировщик едва не перевернулся, с трудом выровняв полет…

Такая же участь постигла еще несколько машин, идущих за головной. Остальные свернули с курса, растерянно заметавшись.

Сандра ликовала: «Жаль, энергию экономить надо, — испепелила бы паразитов!»

А энергия, необходимая для поддержания защитного поля, убывала катастрофически быстро.

10, 9, 8 — отсчитывал звуковой хронометр броши. При счете 0 Сандра окажется безоружной.

— Скорее, скорее, ну же! — торопила она вторую волну бомбардировщиков.

Они на подходе. Лишь бы успеть отбить их!

7, 6, 5 — как кровь из жил утекала энергия.

— Вот она, зараза, где притаилась! — раздалось за спиной Сандра, продолжая держать вытянутую вперед руку, обернулась. В лицо ударил свет электрического фонарика.

— Ребята, ракетчица здесь! Ну, гадюка, теперь не уйдешь! К Сандре с трех сторон бежали люди.

«Схватят — ничего не докажешь», - мелькнула мысль. Нажав кнопку микропереброса, Сандра оказалась на улице, вблизи госпиталя. Сверлящий, нарастающий свист бомб заставил ее распластаться на мостовой.

— Опоздала! — со стоном вырвалось у нее: в момент переброса защитное поле снялось.

Обвальный грохот заложил уши. Сандру подбросило взрывной волной, больно ударило о землю.

Приподняв голову, она увидела невообразимое. Наружная стена госпиталя вспучилась, побежали черные зигзаги трещин. Потом стена закачалась, как плохо закрепленная театральная декорация, и медленно, словно нехотя, обрушилась, выбросив бурое облако дыма, из которого пробились языки пламени.

Через уцелевший подъезд Сандра в числе первых ворвалась в ту часть здания, которая наименее пострадала. Она надеялась спасти Таню, пост которой был на третьем этаже. Может быть, он не завален?

Хаос из обрушенных перекрытий и кирпичей, дым — ничего не видно. Совсем рядом — огонь. Что-то трещит, рушится. И отовсюду пронзительные крики:

— Братцы, сестрички, не оставьте!

Горим!!!

Не щадя жизни, спасатели кидались на зов. Но разве всех вызволишь из огненной ловушки? Сандра не считала, скольких раненых вынесла. Когда очень тяжелого человека в гипсе дотащила до выхода, потолок рухнул, засыпав их искрами. Ее подхватили. На миг она потеряла сознание.

«По всей вероятности, — думала потом Сандра, — я пытаюсь преодолеть какой-то запретный порог вмешательства в микроструктуру событий. Не случайно же все мои попытки что-либо изменить заканчивались неудачей!»

6

— Тетя Сандра, проснитесь!

От Катиного шепота она очнулась, как от толчка. «Где я? В блокадном Ленинграде… Какое сегодня число? 29 января сорок второго года…»

Первые ее мысли после пробуждения были о Сереже и Катеньке: как-то они выдержат еще один день? Их эвакуация через Ладогу — завтра!

Наконец-то она выполнит свое задание. Там, на Большой земле, ребятишки будут в безопасности, их согреют и накормят Сережа будет спасен! А она… Как-нибудь дотянет до 1 февраля. Контрольный срок ее пребывания в Ленинграде закончится 31 января, и, может быть, друзья из двадцать второго века и ее спасут, вызволят из этого ледяного ада!

Никогда она не предполагала, что так долго после трагического 19 сентября задержится в Ленинграде. Казалось бы, все благоприятствовало быстрой эвакуации детишек. И действительно, дважды за эти почти четыре месяца были оформлены все документы и пропуска на эвакуацию, и дважды по непредвиденным причинам эвакуация Сережи и Кати срывалась. Завтра предстояла третья. Скорее бы завтра!

Угольно-черная темнота, ледяной воздух. В комнате градусов двадцать мороза. Центральное отопление давно не действует, а на улице под тридцать, не меньше.

Сандра спала, не раздеваясь, — в ватнике, рейтузах и толстых носках, набросав на одеяло еще целый ворох одежды. И все-таки ноги как ледышки. Сейчас, когда она очнулась, ее била крупная дрожь. В пустом желудке она ощутила резкую боль, казалось, кто-то грызет внутренности. Хоть кусай рукав куртки — пусть ватой, но наполнить бы желудок.

— Тетя Сандра! — опять донесся шепот девочки.

— Что, Катенька?

— Пора идти за хлебушком.

— Спи, рано еще.

— Я знаю — не рано.

Сандра взглянула на светящийся циферблат своих часов и удивилась: Катя права — ровно пять. В самый раз идти к булочной занимать очередь. Открывают в шесть, но к этому времени уже скапливается столько народу, что, если не придешь пораньше, простоишь несколько часов.

— Как ты догадалась, что уже пять? — спросила Сандра.

— А я всю ночь не спала — все ждала и ждала. Не уснуть совсем — животик болит… Тетечка Сандрочка, сходите скорее за хлебушком!

— Сейчас, Катенька.

Теперь надо сделать самое трудное — заставить себя подняться. Полежать бы еще… Как не хочется выбираться на холод!

«Да что же это я? — рассердилась на себя Сандра. — Нельзя распускаться!»

Как ей казалось — рывком, а на самом деле — медленным движением она стянула одеяло. Преодолевая головокружение, села, на ощупь сунула ноги в стоящие у кровати холодные как лед валенки и зажгла коптилку — фитилек в чернильнице-невыливайке. Этой же спичкой Сандра успела зажечь и бумагу, положенную с вечера в печурку поверх переплетенных подшивок журнала «Всемирный следопыт».

Ох, как не хотел отдавать их Сережа! Накануне, чуть не плача, принес их к печке, говоря:

— Здесь же Конан Дойля «Маракотова бездна», рассказы Александра Беляева и мой любимый «Хойти-Тойти»…