Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика - Маргарита Бычкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При создании редакции втор. пол. XVI в. роспись была дополнена новыми поколениями до начавшего в это время службу Ивана Михайловича и расширена ее легенда.
В этом случае надо констатировать, что в раннее родословие не были включены ни мать Ивана IV Елена Глинская, ни служивший в момент составления росписи дядя царя боярин Михаил Васильевич, ни живой еще Василий Михайлович. А более поздняя роспись записала не только этих лиц, из которых Василий Михайлович уже умер бездетным, но и умерших раньше него также бездетными Юрия и Ивана Васильевичей и назвала Елену великой княгиней.
Мы считаем более вероятным другую схему бытования этой росписи, хотя не имеем в ее доказательство дополнительных аргументов. Родословная Глинских в ее полном типе, где были записаны и Елена Васильевна и все живые в 50-е гг. Глинские, была в Государеве родословце[851]. Позднее она оттуда выпала. На основе этой росписи в какой-то из моментов, когда влияние Глинских упало, был составлен более краткий тип, известный по редакции в 43 главы с приписными.
При создании в 60-е гг. новой редакции был использован первоначальный полный тип, куда добавлено известие о смерти Василия Михайловича. В этом случае более естественным выглядит помещение в роспись великой княгини Елены и бездетных бояр Юрия и Ивана Васильевичей.
Вторая редакция родословия Глинских – «подлинный родослов» есть только в редакции родословных книг втор. пол. XVI в. Основной объем ее текста составляет родословная легенда, роспись рода оканчивается лицами, выехавшими в Москву в 1508 г. Это необычно для княжеских и боярских росписей втор. пол. XVI в. «Подлинный родослов» находит аналогии лишь среди великокняжеских родословий этого времени и, обратившись к традиции их составления, мы можем выяснить время и причины его появления.
«Подлинный родослов» имеет много общих черт со «Сказанием о молдавских князьях»[852] и отчасти сопоставим с родословием литовских князей[853]. Для всех них характерна пространная легенда, выводящая родоначальника из глубокой древности, где записано много биографических подробностей о дальних предках, и короткая родословная роспись.
По «подлинному родослову» князья Убо Кияты, предки Глинских, кочевали до нашествия татаро-монгол, во время которого они породнились с Чингисханом[854]. Детально описан здесь выезд предка Глинских в Литву, его крещение, что находит аналогии в сопоставимых местах родословия литовских князей. Как и в «Сказании о молдавских князьях», где роспись доведена до отца Елены Стефановны, жены Ивана Ивановича Молодого, в родословии Глинских последними записаны Василий Львович, отец великой княгини Елены Глинской, и его братья.
Мы не можем найти ни текстологического совпадения «подлинного родослова» с указанными памятниками, ни конструктивных заимствований, но в принадлежности его к одинаковой с ними традиции сомневаться не приходится.
Исследования последних лет показали, что родословие молдавских князей было составлено в связи с замужеством Елены Стефановны[855]. По аналогии можно предположить, что «подлинный родослов Глинских князей» был составлен в связи с женитьбой Василия III на Елене Васильевне Глинской и должен был подтвердить ее происхождение от правящего дома Чингисидов. Исходя из этого, а также из отсутствия упоминаний в нем женитьбы Василия III на Елене Глинской и каких-либо известий об их детях, мы можем датировать «родослов» перв. пол. 20-х гг. XVI в.
«Подлинный родослов» имеет две редакции. Одна из них, опубликованная по рукописи XVII в.[856] находится в списках второго извода редакции родословных книг втор. пол. XVI в. Самостоятельная редакция «подлинного родослова» помещена в Румянцевском списке, среди дополнительных статей на Л. 280–286. Все списки родословных книг этой редакции содержат полную поколенную роспись Глинских (Гл. 14 или 16), причем после нее в списках второго извода следует запись: «А подлинно пишет о Глинских, откуда пошли и как ся вели, и то пишет в сеи же книге после всех родов»[857]; вторая роспись, помещенная в этих списках, озаглавлена «Подлинный родослов Глинских князей». Этот «Подлинный родослов» попал в протограф второго извода независимо от Румянцевского списка, так как кроме отличий, о которых будет сказано ниже, в Румянцевском есть пропуск значительного куска текста, отсутствующий в остальных списках извода[858]. Общий для всех списков редакции текст «подлинного родослова» кончается словами: «…и преставися князь Борис на тех всех городех»[859], далее в списках второго извода идет продолжение росписи, а в Румянцевском помещен текст, начинающийся словами: «Паметь. Князя Ивана Юрьевичя Мстисловсково были бояре…», конец «…а Глинские книини Анна да книини Настасья сидели конец стола». Эта «память», являющаяся предметом настоящего исследования, не находит никаких аналогий среди родословных документов XVI в., и поэтому прежде всего встает вопрос о ее возможном источнике и достоверности записанных в нее фактов.
Кроме Румянцевского списка «память» помещена еще в четырех рукописях родословных[860]. Из них Титовский – один из самых дефектных списков той же редакции родословных книг, что и Румянцевский, а остальные три рукописи принадлежат к другой редакции родословных книг[861]. Список А. И. Вадбальского, в свое время высоко оцененный С. Б. Веселовским, и Пусторослевский, по которому опубликовал «память» Н. П. Лихачев, восходят к общему протографу[862].
Все списки, кроме Румянцевского, содержат текст «памяти» со значительными искажениями. В Пусторослевском и списке А. И. Вадбальского опущен значительный отрывок в тексте (см. Приложение I), в Библиотечном списке пропуск меньше, но начинается с того же слова, что и в двух других. То, что в трех рукописях родословных книг, относящихся к одной редакции, пропуск начинается с одного и того же слова, и в двух из них кончается на одном и том же слове, может свидетельствовать, что этот пропуск восходит к общему протографу. В Титовском списке «память» сохранилась без пропусков, но с некоторыми дефектами и исправлениями текста.
«Память» по содержанию можно разделить на две части. Первая посвящена жизни Льва Борисовича Глинского и его сыновей в Литве и их выезду в Москву, вторая представляет список боярынь вел. кн. Елены Васильевны. Логически они связываются замужеством Елены Глинской и упоминанием во второй части службы при московском дворе тех княгинь Глинских, мужья которых названы в первой части.
Сначала в «памяти» перечислены бояре кн. Ивана Юрьевича Мстиславского: Светител, Поцолт, Олгиш, Степан Есманозич, отец Ивана Раевского; Льву Глинскому место «з бояры было в столе, а боярства не дослужился». После смерти князя Ивана Юрьевича на службе в Киеве Глинский женился на вдове Гаврилы Мелешковича, тетке («дядине») Ивана Раевского, и выехал с женой в Литву, где у них родились четыре сына. Дальше подробно записана биография Михаила Львовича Глинского. Здесь текст «памяти» сопоставим с «подлинным родословом» и это сравнение показывает, что «память», повторяя текст «родослова», вносит в него свои редакционные вставки.
Деятельность Михаила Львовича после смерти Александра описана коротко: он убил у Сигизмуида боярина Яна Березинского, «казну ево всю поймал» и бежал с братьями к Москве. «А иново пути Глинским, тово лутче не ведаем»[863].
Сравнение показывает, что источником биографии Михаила Львовича Глинского в Литве мог быть «подлинный родослов». По сравнению с ним мы не находим в «памяти» принципиально новых сведений о Михаиле. Скорее следует обратить внимание на направленность фактов «памяти» против кн. Михаила. Автор явно с неодобрением относится к перемене религии («веры… отступился»), а роль Глинского при дворе вел. кн. Александра явно принижена. Все современники говорят о его большом влиянии на великого князя, о больших пожалованиях, которые получил Михаил Львович[864]. И хотя современники единодушно считали Михаила Львовича Глинского выдающимся человеком[865], в родословии мы ничего похожего на эту характеристику не видим.
В «памяти» записан круг лиц, с которыми Глинские были связаны в Литве. Прежде всего это бояре кн. Ивана Юрьевича Мстиславского. Иван Юрьевич, потомок Гедимина, упоминается в источниках с 1458/59 по 1486–1489 г.[866] Из записанных в «памяти» бояр по актам известны Василий Олгиш, боярин Мстиславского князя[867], и Поцолт, служивший в Мстиславле[868]. Потомки Ивана Раевского, выехавшего на Русь в 1526 г. вместе с Ф. М. Мстиславским, известны по русским источникам[869]. Мелешковичи были вотчинниками Городенского повета, очевидно с середины XV в., дети Гаврилы Мелешковича упоминаются с 1496 по 1522 г.[870] В судном деле 1507 г. упоминается Иван Есманович, возможно родственник записанного в памяти Степана Есмановича[871].
