Котик для сильной и независимой (СИ) - Вада Маричка

— Да, отличное название! Вы были бы прекрасной повелительницей крыс!

— Я сразу заподозрила, что вы хотите моей смерти. Ни одна известная мне крыса не пожелает видеть на троне того, кем управляют извне. Родные сородичи затопчут в танцах.

— Да, я это осознаю. И согласна с вами. А если мы просто разрушим Империю? То есть, я хотела сказать, прервём карнавал.

— Карнавала не будет? «Карнавала нет» не равнозначно концу войны. Можно направить силы короля крыс на одну цель, но, боюсь, мы ещё не готовы к тому, чтобы он узнал о сером кворче.

— Согласна и с этим. Ладно, нет, так нет. Но мне стоило попытаться, — Бет подняла руки и бесцеремонно потянулась. Видимо в монастырях братьев в принципе не учили правилам приличия. Вот и Бет, канцлер, одна из самых выдающихся неберианок своего времени, не удосуживается придерживаться хоть каких-то норм этикета. Куда уж Мурси тогда. — Пора бы и отдохнуть. Икра делает меня сонной. К тому же, эта импровизация с кодировкой здорово напрягает извилины.

— Спокойной ночи. Я проверю, что с оповещением, и тоже лягу.

Бет грузной походкой направилась в каюту капитана из общей комнаты. Морган поднял взгляд от пада и уставился на Мурси, которая неотрывно следила за передвижениями канцлера.

— Что это за чушь была, сэр?

— Девчачьи разговоры, — спокойно ответила капитан, поднимаясь со своего места. — Ну, вы знаете, капрал. Про шмотки и крыс. Когда мужчины не слышат, женщины только об этом и говорят.

— Сэр, всё в порядке? — Морган тревожно пробежался глазами по лицу Мурси и облизал пересохшие губы.

— У меня всё в порядке, капрал, — зевая и не поворачивая головы, бросила капитан.

— Сэр! — катар резко поднялся с кресла. — Сэр, я что, теперь ваш враг?

— Враг? — Мурси остановилась в проёме. Потом повернулась к катару, приподняла брови и посмотрела прямо в глаза Моргану. Бездонное космическое ничто начало затягивать в себя, закружило в стихийном водовороте пространства, выкидывая за пределы возможности радоваться жизни, не давая ни пошевелиться, ни моргнуть. Словно и вправду Мурси умеет высасывать душу взглядом, как говорила Клара. Но капитан почти сразу отвернулась и ровным тоном произнесла: — К врагам обычно испытывают эмоции, к вам же, капрал, я равнодушна.

На этих словах Мурси покинула комнату. Морган хотел ответить хоть что-нибудь, но слова не то что застряли во рту, они просто даже не родились ни в сознании, ни в горле. Вдруг совершенно не стало сил, как будто Мурси этим своим взглядом высосала не только душу, но и все жизненные соки. Опустошила его. Безразличие капитана оказалось ещё хуже, чем всё, что он до этого испытывал.

***

Морган опять вертелся в своей постели. Наваждение ушло и теперь негодование с новой силой охватило его, а к нему прибавилось ещё и злость, непонимание, и привычное уже волнение. Справляться с всплывшим калейдоскопом чувств Моргану становилось всё сложней.

Вторую ночь подряд сон не шёл к нему. Моргану очень хотелось обдумать услышанную из уст канцлера и капитана кодировку, но ни одна мысль не задерживалась в голове. Только он силился логически сопоставить с известной информацией все эти «дискотеки», «серых кворчей» и «карнавалы крыс», как тут же воспоминания перебивались досадными словами «к вам я равнодушна».

Не может, не может она быть равнодушной! Мурси вообще ни к чему не равнодушна. Ей всё нужно знать, со всеми поболтать, везде залезть. Такая уж она. Даже вон с Пяпякой обнимается. Неужели Морган хуже цветка? Неужели он не заслуживает хотя бы уважения? Это не может быть правдой. Не может она так с ним поступать. Неприемлемо! Как командир, она не имеет права к одним относиться положительно, а к другим равнодушно. Это значит, что его жизнь больше ничего не стоит?

А может быть он так сильно ранил её своими словами, что теперь она в принципе равнодушна ко всему? Для вида смеется с другими, но, доверяя ему на сто процентов, показывает настоящее своё настроение? Тогда почему он, Морган, вдруг стал «обычным капралом». Это что ещё за кодировка?

Наконец, катар забылся тревожным сном. В нём он опять учился в Академии, опять дрался с бандой задир. Но на этот раз проиграл. Главарь хулиганов последним ударом сшиб его с такой силой, что Морган откатился к единственному освещенному месту на улице — к фонарю, закрепленному на одной точке. Противник наклонился и засмеялся. Смех этот был злобный, победный. И лицо драчуна было лицом Мурси. Потом всё закончилось. Образы исчезли, а Морган уставился на свет, который стал медленно приближаться. И вдруг оказалось, что это не фонарь, а око Вселенского Разума, пристально его разглядывающее. «Обычный капрал, я к тебе равнодушен» пробухало око и закрылось. Тьма накрыла катара.

Морган резко открыл глаза, пытаясь понять, где он и что происходит — с трудом осознал, что «простой капрал» и лежит у себя в каюте. Какой дурацкий сон! Самый странный из всех, что катар видел за последнее время.

Но не только кошмар заставил его пробудиться. Что-то ещё пружиной, выбивающей из колеи обыденности, убедило открыть глаза. Шерсть вдоль хребта вздыбилась, ноги неожиданно заледенели. Странное ощущение неминуемой опасности сковало тело. Будто сон воплотился наяву. Морган с трудом сел и как следует проморгался, вертя головой по сторонам. Он чувствовал что-то рядом, но даже его специфическое зрение не фиксировало никаких аномалий. Катар вслушался в жужжание двигателей. Ничего необычного. Морган принюхался. Запах Мурси. Повсюду. И это не привычный приятный аромат. На этот раз отрезвляющий, сковывающий мышцы, неприятно свербящий в носу. Память подсказала, когда катар успел познакомиться с такой разновидностью её благоухания. Время триггера. Запах гнева капитана.

Паника охватила разум Моргана, требуя немедленно зарядить бластер и защищаться. Может быть капитан воспользовалась иллюзией невидимости и сейчас стоит перед ним, занеся кинжал, чтобы отомстить втихую?

— Разум управляет мной, — прошептал защитную молитву катар. Она сама всплыла в голове. Когда-то дед и этому его научил. — Я есть Разум, он управляет мной, — если есть иллюзия, то она должна разбиться об эти слова. Морган уверенно повторил: — Разум направляет меня.

И вдруг услышал где-то вдалеке очень тихий голос Мурси. Он становился громче и громче, пока в полную силу не ворвался в пространство его каюты. Капитан спорила с канцлером прямо возле двери комнаты.

— Это херня на вонючей подливе из дрыни, — шипела капитан. — Я помогу тебе избавиться от плодов так называемой любви. Свалим всю вину на меня, никто не посмеет выступить против.

— Мотя, ты что, испытывала недавно триггер? То, о чём ты говоришь, убийство!

— Глупость! Ты личность! Сформировавшаяся, цельная. Ты важней, чем двенадцать только начавших делиться личинок! Убей их, пока не поздно!

— Это и есть моё Предназначение. Я — Дарующая Жизнь.

— Ты послушай себя! Всю эту херню втирают каждой девочке с детства. Выбрось из головы маразм и наконец подумай своей головой. Нет никакого Предназначения! Мы созданы, чтобы жить! Понимаешь? Ты создана, чтобы жить. Ты можешь создать нечто большее, спасти гораздо больше персон, нежели двенадцать сгустков в своём чреве. Ты стоишь большего!

— Матильда! Это ты послушай себя. Я создана Разумом, чтобы иметь возможность сделать расу неберианцев крепче, если, конечно, ты позволишь. Нас так мало в Галактике, а держателей Силы ещё меньше. Только представь, я одна могу создать двенадцать таких. Что важней?

— Ты! Ты важней! Неизвестно, кем они ещё вырастут, эти твои… — капитан хотела сказать крепкое словцо, но сдержалась. — Почему не репродуктивная лаборатория? Клонирование?

— Они есть только в Империи, — вздохнула Бет. — И для неберианцев нет разработанных технологий. Мы в меньшинстве, повторюсь. Да и к тому же, выносить их тоже нужно. Я не могу, давая жизнь, тут же забирать её у других, не владеющих Силой. Это Путь йонгея! — канцлер резко замолчала. — Прости. В конце концов, материнство это святое.