Кентурион - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А чего скромничать?! – горячо заговорил Зухос, медленно переводя руку к поясу. – Да кто он такой, этот Адриан?! Можно ли сравнивать его и меня? Или тебя? Разве мы не достойны трона?
– Не примерялся как-то, – пожал плечами Лобанов. – И вообще, у меня другое задание – тебя шлепнуть! Так что не отвлекай меня больше всеми этими глупостями и позволь исполнить мои прямые служебные обязанности…
Все это время он смотрел прямо в глаза Зухосу, хотя поймать их выражение в лунном свете было невозможно. Но, когда готовишься прирезать человека, невольно глянешь туда, куда собираешься пырнуть. Зухос чуть склонил голову, будто примериваясь, и в тот же миг выхватил узкий стилет. Ударил без замаха, но Сергий бдил. Перехватив руку Зухоса, он резко вывернул ее, и крепко приложил «Того-Кто-Велит» о мачту. Стилет жалобно зазвякал, прыгая по доскам палубы.
– А-х-ха! – выдохнул Каар, но быстро оттолкнулся от мачты, нанес сильный удар ногой назад.
Сергий не ожидал от него такой прыти, и пропустил удар, только развернулся боком, чтобы принять его вскользь. При этом он выпустил руку Зухоса. «Крокодил» тотчас же воспользовался предоставленной свободой и кинулся за стилетом. Напрасно. Сергий опередил своего опасного противника, как следует врезав ему по печени. Зухоса отнесло обратно к мачте. Привстав на колени и разогнувшись, «Крокодил» изменил тактику. Не вставая с колен, он вытянул вперед руки, и заговорил глухим голосом:
– Повинуйся! Повинуйся мне! Служи! Служи!
– Хватит тут цирк устраивать! – грубо сказал Лобанов, со страхом ощущая, как цепенеет тело, и руки наливаются свинцом. С трудом повернув голову, он заметил подбегавших друзей – Искандера, Эдика, Уахенеба. – Помогайте! – еле выговорил он непослушными губами, словно онемевшими на морозе.
Контуберний выстроился за его спиной, набычил шеи, устремил взгляды на коленопреклоненного Зухоса.
Сергий с облегчением почувствовал, как отпускает его чужая воля. Понял это и Зухос. Яростно взвизгнув, он вскочил и кинулся на Роксолана, скрючивая пальцы. Лобанов уловил исходящую от него злобу, но и отчаяние чувствовалось, и страх. А вот силы не было, отсутствовало тяжкое, липкое ощущение подавления, потери себя – друзья общими усилиями «гасили» Зухоса.
Сергий легко увернулся от выпада, перехватил «Того-Кто-Велит», и отбросил к мачте. Глаза Зухоса расширились, он словно провидел участь свою.
Лобанов сконцентрировался, и провел удар, который кельты называли «геройским изгибом острия копья» – сложил пальцы руки в наконечник и пробил Зухосу грудь, разрывая кожу, ломая ребра. Сердце «Крокодила», полное крови, лопнуло. Брезгливо выдергивая пальцы, Сергий отступил назад, и Зухос рухнул ему под ноги. Рухнул с застывшим на лице выражением ненависти. Лобанов безразлично глянул на «Того-Кто-Велел», и отвернулся, переводя дыхание.
– Все! – выкрикнул Эдик. – Все! Зухос – капут!
Яркая луна высветила всю палубу. Труп Того-Кто-Велел отбрасывал самую короткую тень. Но самую черную…
Весь следующий день Сергий провел в беготне. Ситагогу оставили у причала, и купец, разрываясь между жадностью и чувством благодарности, не знал, какую дать награду «перехватчикам». Лобанов отмахнулся от него, и торгаш не был в претензии… Труп Зухоса унесли, и тут же установили несколько сходен. Рабы-грузчики, выстроившись цепочками, потащили на ситагогу амфоры, полные зерна.
Сезий Турпион сиял, и тут же поволок Роксолана к префекту Египта. Тот спал, и сильно разгневался на своего секретаря-корникулярия за раннюю побудку, но известие о гибели Зухоса мигом взбодрило префекта. Лобанов удостоился аудиенции, был обласкан и покинул Цезареум с увесистым мешочком.
Золотые динарии честно поделили, после чего контуберний получил увольнительную. Эдика Сергий заметил под ручку с Суламифью, Гефестая утащила Сара… Куда и с кем делся Искандер, Роксолан не приметил. Очень возможно, что Тиндарид засел в Библиотеке…
А Сергий весь день шатался по городу, пялился на достопримечательности, заходил в храмы, гулял по парку Панейона – бездумно, бездельно, не тревожась ни о чем. Все страшное и опасное будто смыло с души.
Под вечер он вернулся в Регию, послушал одинокое эхо, заплутавшее в переходах, и вышел в Алебастровый зал. Здесь его ждала Неферит. На паллакиде был легкий хитон из полупрозрачного виссона, заколотый на плече золотой фибулой в форме скарабея, волосы уложены в высокую лемнийскую прическу, ножки обуты в изящные сандалии – прелесть!
– Весь город гудит о победе над Зухосом, – проговорила паллакида, – хотя никто не знает, что одолел его ты. Тебе не обидно?
– Нет, – улыбнулся Сергий. – Служба у меня такая…
Девушка подошла ближе, прижалась, поцеловала – и отстранилась. Сладко улыбаясь, Неферит подняла руки к волосам. Ее тонкие пальцы перебрали «девичью прядь» и расплели ее. Лобанов сглотнул от волнения.
Неферит коснулась фибулы и расщепила ее. Легкий хитон мягко опал на пол, красиво обтекая девичью фигуру.
– Иди ко мне, – послышался нежный, вздрагивающий шепот. И Сергий не воспротивился искушению.
Глава 15
Рим– Дома! – ухмыльнулся Эдик, выходя на широкую и прямую Альта Семита.
Сергий улыбнулся и оглядел контуберний. В Египет они отъезжали с пустыми руками, а возвращались с кладью. Гефестай тащил столик из черного дерева, инкрустированный слоновой костью и лазуритом. В руках у Чанбы была древняя ваза с именем Маат, выточенная из горного хрусталя. Искандер накупил папирусов в тубусах – там были и рассказы о путешествиях в дальние страны, и стихи, и мифы, и сказки. Уахенеб на пару с Кадмаром волокли тюк, набитый обновками, а Регебал с Акуном несли картину – старинный эллинский живописец изобразил на ней Таис Афинскую, поджигавшую Персеполис.
У одного Сергия руки были свободны, все его приобретения умещались на теле – к поясу были пристегнуты ножны с кинжалом из черной бронзы, а на шее болтались два амулета – уджат и тьет, ключи от первой и второй дверей на Пути Истины.
– Зайдем, наверное, домой сначала, – предложил Гефестай, – а потом уже доложимся, да?
– Конечно… – пропыхтел Эдик. – Что я, в преторию с вазой попрусь?!
– Суламифь подарила? – поинтересовался Искандер.
– А то! – гордо признал Чанба.
Лобанов не вмешивался в их разговор. Он благодушествовал. Вот, вернешься с опасного задания в столицу, вкусишь благ цивилизации (он окинул взглядом величественную арку акведука, направлявшего воду к термам), и лишний раз понимаешь, что не зря рисковал, была польза.
Ближе к дому толпа римлян поредела, и в подъезд контуберний зашел, не толкаясь.
Сергий первым поднялся на галерею второго этажа, и постучал. Тишина.
– Ушел, что ли? – уныло предположил Эдик, перехватывая вазу.
Но нет, вот послышались тяжелые шаги, и дверь открылась. Хмурое лицо одноглазого германца высунулось, не суля ничего хорошего непрошенным гостям, и тут же расплылось в радостной улыбке узнавания.
– Сергий! – воскликнул Киклоп. – Проходи!
– Здорово, Одноглазый! – проорал Эдик. – Как жизнь?!
– А Зара с Барой где? – осведомился Гефестай, высматривая леопардов. – Привет!
– Продал… – вздохнул Киклоп. – На что они тут? Да и мяса на них не напасешься…
– Ну, ладно, Киклоп, – сказал Сергий, – ты свари нам чего-нибудь, а мы пока в преторию смотаемся.
– Вина в доме нет, – честно предупредил германец.
– По дороге купим!
– Да мы сейчас сбегаем! – запротестовал Акун.
– Ну, давайте, оставляю вас на хозяйство!
Сергий, Эдик, Искандер и Гефестай спустились во двор, вышли на улицу и пошагали к Кастра Преториа – Преторианскому лагерю.
– Интересно, – сказал сын Ярная, – куда нас пошлют теперь?
– Скоро узнаем, – заверил его Чанба.
– Без работы точно не останемся! – усмехнулся Лобанов.
Кастра Преториа была видна издалека – лагерь занимал самое высокое место в Риме. Часовой на воротах сперва заупрямился, не желая пропускать четверку, видно, был из новеньких, но его командир – из стареньких – узнал Сергия, и дал команду «Отставить!»
– Префект на месте? – спросил его Роксолан.
– Был с утра! – осклабился преторианец.
Префект претории Марций Турбон принял «великолепную четверку» сразу. Сергий прошагал в его просторный кабинет, и вскинул руку в салюте.
– Сальвэ, сиятельный!
– Сальвэ, – ответил, поднимаясь с кресла, Марций Турбон.
– Задание выполнено, – доложил Лобанов, – Зухос уничтожен!
– Благодарю за службу… кентурион-гастат[58], – сказал префект. – И поздравляю с повышением.
Сергий вытянулся во фрунт. Гефестай, Искандер и Эдик заулыбались одновременно: растет их командир!
Марций Турбон вышел из-за стола, прошелся по комнате, выглядывая в узкие окна. Лобанов понял, что префект припас им новое задание.
