Закатное солнце почти не слепило (СИ) - Губкин Артем

К тому времени, как Радость начала сбавлять темп, всем стало жарко от натужно-быстрого шага. Хиз чувствовала себя, как в бреду, тёмные картины которого, бесконечные коридоры и разруха, перемежаются слепящими прыгающими пятнами фонарей, выхватывающих всё то же запустение, только крупными планами.

Радость шла всё медленнее, её походка стала крадущейся и все безотчётно переняли эту манеру. Наконец, по сигналу, все остановились.

— Что?.. — Начала было Таня шёпотом, но тут же заткнулась. И так понятно, что уже близко. Это не её с Ирой игра в шпионов возле корпусов, чтобы хихикать и задавать глупые вопросы.

Радость обернулась к Хиз, но ничего не сказала, она внимала, тому, что впереди.

Таня попыталась успокоить мысли, мечущиеся, как лучи фонариков во время их броска. Она осмотрела коридор — ничего нового, темнота впереди, еще гуще темнота сзади, они на островке полного колышущихся и резких теней света, прохладно, пахнет сырой побелкой.

А когда же они с Ирой изображали шпионов? Так смеялись… Неужели только вчера? Быть не может. Наверняка был ещё день, о котором она забыла. Таня напрягла память и мысленно прошлась от приезда в лагерь до настоящего момента: мысленный взгляд скользнул по веренице сцен и упёрся в угол ближайшего поворота. Серый, в трещинах, за ним чернота. Страшно. Да, это было только вчера. Хиз захотелось завыть. Но нельзя, только не сейчас, сейчас должно быть тихо. Таня почувствовала, что ей не хватает воздуха, она старалась сдерживать дыхание, чтобы воздух входя и выходя из неё не так шумел.

Радость медленно пошла по-над стенкой вперёд, светя себе только под ноги. Ребята последовали за ней. Когда до поворота оставалось шагов двадцать, девочка знаками показала, что надо выключить фонарики и выключила свой.

«Начинается», — подумала Хиз и щелкнула резиновой кнопкой. К горлу подкатил горячий ком.

Через секунду фонарь погасил и Пашка. Стало темно. Темнее, чем с зажмуренными накрепко глазами под одеялом.

Все боялись пошевелиться и каждый на свой лад боролся со страхом темноты. Ира почувствовала, что малявки облепили её и руками, и ногами. К счастью, уже через минуту оказалось, что темнота не абсолютная, зрение медленно адаптировалось и стал заметен неясный силуэт стены возле поворота, боковой туннель сочился серым-серым, тусклым, тусклее, чем плавающие в темноте пятна — разряды в нервах сетчатки.

— Возьмитесь за руки, — прошептала странная серая девочка из параллельного мира прямо на ухо Тане. От Радости пахло детским мылом. Она нащупала руку Хиз и крепко её сжала. Таня повернулась, точно так же на ощупь нашла Иру и прошептала ей:

— Берёмся за руки.

Хиз крепко стиснула руку подруги, услышав, как та прошипела малявкам: «Держите меня за футболку». Спустя секунд десять шевеления в темноте прекратились, и Ира шепнула Тане: «Всё». От Иры пахло шампунем. Таня передала Радости: «Мы готовы», и задумалась, а чем пахнет от неё.

Радость медленно пошла и все устремились за ней, осторожно переступая, чтобы если и наступить друг на друга.

Недомрак проёма приближался медленно, Тане так и хотелось кинуться к этому призрачному подобию настоящих фотонов, отличающемуся от разноцветных вихрей перед глазами только незыблимостью, и то относительной, он то и дело оплывал, уплывал и вздрагивал, возвращаясь рывком на место. Бедный Пашка, он идёт последним.

По одному они заворачивали за угол, прижимаясь к стенке, и каждый сдерживал вздох облегчения от того, что призрачный свет оказывался настоящим. Здесь, в боковом коридоре, было отчётливо видно, что проникал он из проёма, расположенного впереди еще шагах в ста. Проём, размером со складские ворота, светился бледно-белесым, возможно за ним было большое помещение.

Ребята, всё так же держась за руки, продолжили путь к свету. Несмотря на все мысленные усилия Тани, происходящее больше и больше походило на бредовый сон, она проваливалась в фантасмагорию темноты туннеля, совершая отчаянные попытки выбраться, которые внешне проявились, как старания проморгаться или вернуться к реальности, помотав головой. Проём в слабо освещённое помещение приблизился уже наполовину, когда Таня поняла тщетность борьбы с бредом и бросила сопротивляться.

На удивление, это имело обратный ожидаемому эффект. Хиз думала, что сейчас, стоит ей прекратить стискивать зубы, щурится и трясти головой в надежде вернуть фокус нормальности, всё уплывёт и она окончательно погрузится в сноподобное состояние, когда происходящее не подчиняется, отправляя зрителя в путешествие зыбкой неизбежности. Но нет, в бред её погружала борьба с реальностью, стоило её прекратить, как восприятие стабилизировалось и обострилось. Да, вокруг темно, а единственный свет неверен, но она воспринимает силуэт Радости впереди не просто, как эфемерную тень, призрак, а как объём, как девочку в грубой одежде, той, кто она есть на самом деле. Руки Тани не вцепились в чьи-то ладони, которые не дают ей улететь, как ниточки воздушному шарику, а это маленькая и холодная ладошка Радости в левой руке и горячая ладонь Иры — её лучшей подруги в этой жизни, хоть они и знакомы всего два дня, неполных.

Проём неумолимо приближался, но благодаря наступившей ясности, Хиз спокойно продвигалась вперёд, не задумываясь зная: чтобы ни оказалось сейчас за ним, она встретит это максимально осознанно и эффективно. А ещё она почувствовала, что их цепочка сжатых ладоней, шагов в темноте, словно превратилась в змею, слаженно перекатывающую свои кольца. Возможно, это уверенность Тани передалась по рукам, как по проводу, и все друзья вошли в состояния собранности и принятия. А, может быть, каждый из них пережил собственное сражение с мраком. И вышел победителем. А вышел бы, если бы рядом не было друзей?

Вышел бы, даже выбежал — кричащим сумасшедшим.

Радость замерла у кромки проёма, прижавшись к стылой стене. Мрак здесь отступил, гонимый зыбко-серым светом, колбочками и палочками, активировавшими нейрохимические превращения глубоко в расширенных от темноты и глянцево-чёрных от усмирённого ужаса зрачках.

Радость оглянулась, без слов и без жестов все поняли, что они пришли, что пора заходить. Медленно разжались руки. Радость первая нырнула за поворот стены, не разрывая слаженности цепи, за ней последовала Таня с арматурой наперевес, за ней Ира с малявками, Сергей и Пашка с длинными дубинами, выдранными из одного дубового стула.

III. Глава 5

Подростки бесшумно вошли в широкий проём, который претворял гигантское помещение-пещеру с необработанным высоким потолком и высокими бетонными стенами. Ангеллу они увидели сразу, так же как и вожатых. Вся картина встала перед ними без перехода, в неумолимой чёткости своей невероятности.

Голубой свет исходил от неоновой трубки, прикреплённой над разорёнными пультами, шеренгой побитых пианино протянувшихся вдоль дальней стены. Лампа мигнула, без использования газ не мог уйти из запаянной колбы, значит не хватало питающего напряжения. В мертвящем свете друзьям открылась недвижная картина из трёх фигур: по центру стоит Ангелла, спиной ко входу, справа и слева от неё на коленях стоят вожатые Марина и Маргарита, почему-то они в своей винтажной одежде, а не спортивных костюмах. Руки Ангелы, такие тонкие и чёрные в неверном свете, протянуты к затылкам женщин. Они словно молятся перед алтарём.

Таня взвесила в руке арматуру и прикинула, что ей надо пробежать по огромному залу шестидесятиметровку, прежде чем она сможет размозжить череп под длинными гладкими белыми волосами. Если метнуть прут, не добегая до Ангеллы, можно сэкономить еще метров пять-десять. Но это, если она начнёт оборачиваться. Но если они так и не пошевелятся? Крушить голову беззащитной захватчице только на том основании, что Радость рассказала о каннибалических наклонностях блондинки-пришельца? Правда, пугающая недвижимость вожатых, да еще стоящих голыми коленями на полу, как бы говорила, что не всё в порядке.

Радость достала из кармана платья ножик, разложила его и, крепко зажав в правой руке, беззвучно двинулась к неверному свету и странной сцене. За ней ступила Таня, по бокам которой места заняли Пашка и Сергей. Хиз обернулась к Ире, тоже сделавшей первый шаг, и покачала головой — приказывая и уговаривая остаться, она показала глазами на сдвинувшихся в общем направлении малявок. Ира остановила тех и остановилась сама, пожелав в прощальной миллисекунде взгляда Тане удачи.