Детектив перед сном - Петер Аддамс

Бент, опасавшийся поражения в этой интересной партии, сделал свой ход, потом заметил:

— Тогда она должна была вернуться давным-давно; с тех пор, как она спустилась вниз, прошла целая вечность.

Наступила пауза. И вдруг замечание Бента дошло до сознания присутствующих; дальнейшие события разворачивались молниеносно.

Георг и Петер уставились друг на друга. Ютта пробормотала:

— Только бы ничего не случилось, — и все бросились по длинным коридорам вниз, в подвал.

— Оставьте дверь на лестницу открытой и распахните дверь на улицу, — крикнул Бент, первый проникший в наполненный газом подвал. Петер догадался закрыть главный газовый кран по пути вниз с лестницы, кто-то зажег свет.

Еще не успев понять, что произошло, они перенесли безжизненное тело Лотты в гостиную и принялись приводить ее в чувство.

Временами им казалось, что все их усилия тщетны, и они впадали в полнейшее отчаяние, но вдруг кто-нибудь вспоминал, что искусственное дыхание иногда дает свои результаты лишь через час, и тогда они вновь с утроенной энергией принимались за работу.

Четверо мужчин работали по очереди, а Ютта бегала с грелками, которыми они обкладывали холодное тело Лотты.

Время от времени они хватались за мертвый телефон в надежде, что связь восстановлена, но безуспешно. Они были предоставлены себе именно в тот момент, когда врачебная помощь решала все. Порой они думали, что их усилия напрасны, и тем не менее продолжали свою работу. По их лицам катился пот, они работали ритмично и спокойно, чтобы наполнить легкие Лотты свежим воздухом, и, работая, они настороженно следили друг за другом; теперь доверять можно было только себе.

И чудо свершилось. Бледное до зелени лицо Лотты стало розоветь. Легкий вздох и стон подтвердили, что их тяжелый труд не был напрасным. Ободренные этими первыми признаками жизни, они начали работать с новой энергией, и через полчаса Лотту уже можно было отнести в ее комнату; они уложили ее в постель, обложив еще одной партией грелок.

Их взгляды скрестились поверх ее постели. Четверо мужчин и одна женщина молчали.

У них не было времени осмыслить несчастье, и они еще не успели хорошенько обдумать ситуацию. Вдруг они увидели большой белый конверт, который был прислонен к настольной лампе.

Надпись гласила: Ютте, Енсу, Георгу, Петеру и Бенту.

Георг протянул руку, но Петер взял письмо, не спеша открыл его, пробежал глазами, и, бросив взгляд на спящую Лотту, сказал:

— Мы обсудим это внизу. Я думаю, Лотту можно оставить на несколько минут?

Его взгляд был таким серьезным, что Георг не стал протестовать. Ютта возразила, что Лотта еще очень слаба и ее не следует оставлять одну, но как она не протестовала, Петер заставил ее спуститься в гостиную вместе с остальными.

Занятые Лоттой, они забыли про камин. Большие головни почти догорели, и Георг подложил новую охапку дров, затем повернулся к Петеру и сказал:

— Читай! Я надеюсь, ты не собираешься скрыть от нас его содержание. Ведь оно адресовано всем.

Петер, опустошенный и измученный событиями последних часов, медленно развернул письмо и прочел:

«Мои дорогие!

Это прощальное письмо объяснит вам, почему я лишила себя жизни. Не стоит причислять убийство Петерсена к ряду неразрешимых загадок, поэтому я прошу вас передать письмо полиции после того, как вы сами его прочтете.

Мне очень трудно писать эти строки: я знаю, что все вы — мои друзья, а признаваться друзьям, что ты — убийца, да еще пытавшийся избежать наказания, — совсем невесело. Видимо, кто-то вчера догадался, что убийца Петерсена — я.

Мой рассказ о падении с лестницы, конечно, был вымыслом запутавшегося и отчаявшегося человека, и я прекрасно понимаю, что он совершенно неправдоподобен. В свое оправдание я могу лишь сказать, что убийство было несчастным случаем. Я была в спальне Петерсена, когда он вбежал с револьвером в руке, и в его глазах я прочла намерение убить. Мне кажется, в тот момент он был сумасшедшим. Он кричал и вопил, и я поняла, что у него надо отобрать этот дурацкий револьвер. Я попыталась вырвать револьвер, и когда овладела им, он нечаянно выстрелил.

Когда я увидела, что Петерсен упал, меня охватила паника. Он был мертв, я ничем не могла ему помочь, и, вместо того, чтобы позвать вас, я схватила револьвер и засунула его в карман. Если бы вы случайно не наткнулись на него, я бы давно от него отделалась.

Простите меня за неприятные минуты, которые вы пережили, когда нашли меня, но у меня не было другого выхода. Я не смогу пережить тюрьму и позор. Я прожила очень счастливую жизнь, а за это ведь тоже надо платить».

Письмо было подписано: Лотта.

Пятеро потрясенно глядели друг на друга. Ютта опустилась на стул и зарыдала. Георг побелевшими губами бормотал: «Боже мой, это невозможно… это невозможно».

Петер без конца убирал со лба прядь рыжих волос, которая вдруг стала ему мешать.

— Бедная маленькая Лотта, а мы из себя выходили, чтобы вернуть ее к жизни. В законодательстве должен быть параграф, по которому она может получить более мягкое наказание. Георг, ты обязан сделать все, чтобы она получила самое мягкое наказание.

— Может быть, нам настаивать на том, что она помешана? — предложил Енс. — Психопаты всегда дешево отделываются. Мы можем уговорить ее разыграть в суде дурочку.

— Почему она не доверилась никому из нас? — воскликнул Георг. — Ведь знала же она, что мы ее друзья и всегда поможем ей.

— Надеюсь, мы и дальше будем помогать ей, — заметил Петер. — Если мы протянем еще сутки, пока дороги не станут проезжими, она поправится, и мы обсудим с ней это дело прежде, чем вмешается полиция.

Суток в нашем распоряжении не будет. Буран стихает, и если полиция пронюхала, что с Лоттой неладно, они усердно примутся расчищать сугробы и вломятся сюда сегодня же ночью или завтра утром, — сказал Енс, — но нам никто не мешает обсудить все и без Лотты.

— Конечно, прежде всего надо уничтожить револьвер, а потом мы должны внушить ей, несмотря на ее полубессознательное состояние, что она не должна говорить о нем ни звука, — заявил Георг.

— Попытку самоубийства мы изобразим как несчастный случай с газом, — сказал Петер.

— Мы заставим ее отрицать все.

— Мы скажем, что она одолжила браслет Петерсену, потому что он хотел снять с него копию.

— А может быть, полиция и не придет?

— Если нет доказательств и будешь все упорно отрицать, тебя никогда не осудят.

Волны спора вздымались несколько часов. Каждый вносил гениальные, по его собственному мнению, предложения, и все предложения при ближайшем рассмотрении обнаруживали просчеты и недостатки.

Разумеется, самым уязвимым было то обстоятельство, что никто не знал, согласится ли Лотта на эти предложения. Она была чрезвычайно прямолинейной особой и едва ли потерпела бы сильное давление. Она была честной и искренней, и никто из пятерых не мог представить себе, чтобы Лотта согласилась уйти от ответственности за свой поступок.

— Не забывайте, именно поэтому она и пыталась покончить жизнь самоубийством, — напомнила Ютта. — Она не могла дальше скрывать от нас правду, а мы были здесь так недолго. И в школе она была такой же. Как ни боялась она наказания за свои сумасшедшие проделки, она сознавалась всегда и терпеть не могла, чтобы ее считали лучше, чем она есть.

— Я придумал, — почти закричал Петер. — Если нам повезет и мы избегнем встречи с полицией, мы отвезем Лотту на аэродром, и я полечу с ней в Бангкок. В северном Сиаме у меня плантация, где она сможет жить. Я уговорю ее молчать об убийстве. Если она согласится быть моей, я ей быстро растолкую, как мало значит такое убийство. Ведь фактически она убила при самозащите, и если мы только уговорим ее не признаваться на первых порах, то в новой обстановке она быстро забудет все дурное и начнет новую жизнь. Насколько мне известно, ее паспорт в порядке, и полиция не имеет права вернуть ее в страну для допроса по одному подозрению.

— Эта идея хромает на обе ноги, — возразил Георг. — Во-первых, я люблю Лотту, и Лотта любит меня, а, во-вторых, нельзя тащить полубесчувственную девушку на аэродром и транспортировать ее в Сиам, не возбуждая сильных подозрений. Не говоря уже о том, что ее жизнь все еще в опасности. Ей пришлось перенести очень много, и я думаю, что еще целые сутки ее жизнь будет под угрозой. Переезд в такую погоду может ее убить, если ехать не в карете скорой помощи.

15

Стенные часы пробили семь ударов. Комиссар уголовной полиции Берг выругался.

Он уже трое суток работал над этим проклятым делом с убийством хозяина поместья Розенбринк и не добился ничего.

Перед ним на столе громоздились кипы актов, и допросы истекшего дня показали, что он с самого начала взялся неправильно.