Руководство джентльмена по пороку и добродетели - Маккензи Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он правда лорд? – спрашивает меня этот самый Король Георг как-то вечером, когда мы втроем с Ибрагимом сидим на палубе и вяжем «обезьяньи кулаки».
– Перси-то? Не, не лорд, но тоже из знатной семьи.
– И его растили как родного? – удивляется Ибрагим. – Хоть он и темнокожий?
– По-моему, когда у них бывали гости, Перси не сажали с ними за один стол, но, если не считать таких мелочей, с ним прекрасно обращались.
Ибрагим перекидывает свой узел из одной огромной ладони в другую и хмурится.
– Значит, совсем не как родного.
Я кошусь туда, где сидит со скрипкой Перси, а два пирата напевают ему какой-то мотив, чтобы он его подобрал, и вдруг понимаю, что он, выходит, впервые в жизни оказался среди себе подобных. Среди тех, кто не посчитает его ниже себя из-за цвета кожи. Среди пиратов ему не нужно никому ничего доказывать.
– Может, я тоже лорд, – заявляет Король Георг.
– Может, и так, – вяло отвечает Ибрагим.
Наконец мы огибаем выступающий край Италии – Сципион называет его каблуком сапога – и входим в узкий пролив между Неаполитанским королевством и островом Корфу. На утесах бастионами высятся античные храмы. Вода на свету переливается аквамарином и изумрудом. Мы с Перси теперь подолгу стоим вместе на носу: дивимся на мир, будто сделанный из чистой лазури, и молча, до потери рассудка соревнуемся, кто ближе поднесет руку к руке другого, при этом ее не касаясь.
С тех пор как нас бесцеремонно прервали в трюме шебеки, нам с ним еще ни разу не удавалось уединиться. Зато мы здорово поднаторели в том, чтобы изобретать поводы незаметно друг друга касаться. Я уже готов пожаловать себе медаль за выдержку, которую проявляю с тех пор, как мы с Перси выяснили, что у наших романтических чувств много общего… Но вечером за ужином Фелисити шепчет:
– А еще заметнее нельзя? Вдруг кто-то не поймет?
Справедливости ради, в этот раз я всего лишь оплел ступней щиколотку Перси, а он чуть не подавился свиной солониной.
Неполнота происходящего сводит меня с ума почти так же сильно, как пальцы Перси, легко касающиеся моих, и невозможность касаться не только пальцев, и граничащее с ужасом отчаяние: если у нас ничего не выйдет, в конце путешествия нас разлучат навеки. Я годы жизни потерял, пока безнадежно сох по нему, и черта с два я его лишусь сразу же, едва мы оба поняли, что сохли друг по другу. Да я саму смерть одной левой уделаю, лишь бы добыть ему панацею.
Сципион ни разу не спросил, какие у нас дела в Венеции. Думаю, он просто хорошо помнит нашу беседу с французским офицером и не хочет ничего знать. Иногда лучше оставаться в неведении, чем сгибаться под тяжестью чужой тайны. Однако как-то раз, когда мы вместе красим выцветшие на солнце перила, я все рассказываю сам. Отчасти потому, что без пиратов нам не добраться до тонущего острова, но вообще я просто извелся от волнения: герцог наверняка поджидает нас в Венеции.
Я не жду, что он мне поверит: все это нагромождение алхимии, тонущих островов и шкатулок с секретом звучит довольно завирально. Но Сципион говорит только:
– А ты далеко пойдешь.
– Я? – переспрашиваю со смешком. – Я просто мертвый груз. Если бы не Перси и Фелисити, нас и в живых бы уже не было.
– Ты правда не замечаешь?
– Чего?
Сципион проводит кисточкой вдоль перил.
– Ты стόишь куда дороже, чем, похоже, сам считаешь. Ты на многое способен.
– Ни на что я не способен. Совсем ни на что. Лучше всего я умею встревать в неприятности и ждать, пока меня спасут. – Будто в подтверждение этих слов с моей кисти срывается длинная нить краски и разливается по расстеленной парусине. – А еще я обворожительно улыбаюсь.
– Не будь к себе так строг. Ты спас нас от королевского флота. И своих спутников тоже спас. И, похоже, уже за них дрался. – Он показывает кистью на мою скулу. – Даже след остался.
Я потираю большим пальцем место, куда пришелся кулак ловца воров. До сих пор больно трогать.
– Просто подумал чуть расцветить щеку.
– Что, и сдачи не дал?
– Я не вполне освоил искусство давать сдачи. Вы, думается, считаете меня куда доблестнее, чем я есть. – Я от души шмякаю кистью по перилам. Вверх взметается облачко брызг краски, будто порох над пушкой после выстрела. – Как ее зовут, кстати?
– Кого – ее?
– Вашу шхуну. – Я постукиваю по перилам кулаком.
На босую ступню Сципиона падает капля краски, он растирает ее по ноге.
– «Элефтерия».
– А почему так?
– Это греческое слово, – отвечает он. – Значит «свобода».
– Вы сами ее назвали?
– Да, когда украли. Основные покупатели нашей добычи живут в городе Ия, он как раз греческий. Нам нужно было начать с чистого листа, мы и выбрали судну подходящее имя.
– Давно вы на нем ходите?
– Ваше лордское высочество, не уходите от темы.
Наклонившись, я окунаю кисть в краску и стряхиваю несколько капель на Сципиона. Едва я выпрямляюсь, Сципион в шутку дает сдачи – хлопает меня по щеке тыльной стороной ладони. Мне совсем не больно, он просто дурачится – но я отшатываюсь и роняю кисть. Она стучит о палубу, и на доске остается белое пятно.
– Вот черт. Простите. – Я подбираю кисть и пытаюсь ногой стереть с палубы краску, но только размазываю ее. Я все жду, что Сципион меня отругает, но он мрачно за мной наблюдает.
Потом кладет свою кисть на перила и поднимается на ноги.
– Вставай.
Я не шевелюсь:
– Зачем? Что вы задумали?
– Кое-чему тебя научу. Вставай.
Я кидаю кисть в лохань с краской, вытираю руки о штаны и встаю к нему лицом.
– Подними руки, – командует Сципион, вытягивая свои ладонями вперед.
Я не спешу повиноваться.
– Зачем?
– Буду учить тебя давать сдачи. Надо же врезать следующему, кто посмеет тебя ударить. – Он закатывает рукава и нетерпеливо вздергивает бровь. – Давай, подними руки.
– Сомневаюсь…
– Руки вверх, господин. Даже джентльмен должен уметь за себя постоять. Джентльменам оно, пожалуй, и нужнее.
Это кажется бессмысленной тратой времени, но я расправляю плечи и поднимаю кулаки к груди. Чувствую я себя при этом так глупо, что тут же их опускаю.
– Не могу.
– Можешь, можешь. Поднимай руки.
– Сначала же надо как-то по-особому встать?
– В настоящей драке тебе повезет, если ты будешь стоять хоть как-то. Если хочешь, выставь одну ногу вперед. Правую, если ты правша. Давай, выпрямись. Не настолько же ты коротышка.
– Нет, настолько.
– Руку чуть назад. И колено согни, вот так. – Он цепляет ступней мою левую ногу и давит вниз, пока я не переношу на нее вес. – Следи за коленями. И вторую руку не опускай, закрывай лицо. А теперь замахнись на меня.
Я вяло стукаю ему по ладони,
