Кросс на 700 километров - Инна Тронина

Снайпер осторожно положил палец на спусковой крючок. Потом, поймав момент между ударами сердца, нажал посильнее. Идеально сработал глушитель, и выстрела не услышал даже тот, кто его произвёл. Но зато увидел, как силуэт резко наклонился, а потом исчез со шторы.

На подоконник посыпались осколки разбитого выстрелом стекла. Снайпер, отобранный лично Аристовым, никогда не промахивался. С этого момента Оксану Бабенко можно было вычеркнуть из списка живых. Не испытывая ровным счётом никаких эмоций, снайпер принялся разбирать винтовку, искать гильзу, уничтожать прочие следы преступления.

Он особенно не спешил, потому что знал — тело обнаружат нескоро. А вычислят окно, из которого стреляли, и того позже. В квартире, кроме самой Оксаны, находится только её дочка. Возможно, девочка сейчас спит. И на кухню придёт только утром. Но даже если ребёнок прибежит сейчас, то не бросится сразу звонить в милицию. Испугается, расплачется — это возможно. Максимум, что она может сделать, — позвонить в квартиру к соседям. Но на всё это нужно время. Время, достаточное профессионалу его уровня для того, чтобы не спеша покинуть «лёжку» и убыть с адреса.

Снайпер разобрал винтовку, сложил части в спортивную сумку, тщательно вымыл руки. Прибрался в кухне так, чтобы уничтожить даже малейшие следы своего пребывания здесь. Выглянул в окно. Порядок — у соседей Бабенко свет не зажёгся. Внизу всё тоже было тихо. Разбитое пулей окошко единственное горело на всём этаже. И снайпер видел, как сухой жаркий ветер шевелит клетчатые занавески.

Вроде бы с подоконника упал цветок. Там раньше стоял большой горшок, а теперь его не было. Но, в остальном, сработано чисто — Антон Аристов будет доволен. Здесь, в квартире пьяницы, снайперу пришлось неделю прожить по чужим документам. Возможность выполнения варианта «А» Аристов рассматривал с самого начала операции. Через несколько дней снайпер должен был уже с другим паспортом выехать за границу и некоторое время отдыхать.

Он аккуратно запер дверь, вызвал лифт. Спустившись вниз, бросил ключи в почтовый ящик. Пресненский двор спал. И только от метро, где пересекались до предела загруженные трассы, доносились шум и грохот.

Мягко ступая кроссовками «Рибок», позволяющими ему ходить совершенно бесшумно, снайпер подошёл к чёрной «Киа-Кларус». Наблюдатель открыл ему дверцу. Оказавшись на переднем пассажирском сидении, снайпер шумно вздохнул, давая понять, что дело сделано. Наблюдатель всё понял, и лишних вопросов задавать не стал. Он только смотрел на серебристую «Ауди» с четырьмя кольцами на багажнике и думал, что хозяйки этого лимузина больше нет.

Выворачивая со двора Оксаны Бабенко на Звенигородку, наблюдатель решил, что он — плохой профи. Плохой, потому что не может забыть, как сегодня ранним вечером на парковку въехала «Ауди» и остановилась. Из неё вышла красивая медноволосая женщина в светлом брючном костюме. А из задней дверцы выпрыгнула дочерна загорелая, подвижная, как бесёнок, девчонка в шортах и майке на тонких лямочках, и на её маленьких ножках были надеты диковинные сандалии с ремешками.

Наблюдатель прекрасно знал, что это — Оксана и её дочка. Они вернулись из Туниса, по дороге из аэропорта завернули в гараж за машиной. Теперь, получается, девочка-непоседа, в ушах которой ярко сверкали африканские серёжки, осталась сиротой. Странно, но снайпер, сделавший ребёнка на всю жизнь несчастным, вёл себя так, будто, отработав смену у станка или отсидев день в офисе, усталый и довольный, возвращается домой…

А Октябрина заворочалась в постели, проснулась, села. Она вспомнила, что просила у Ядвиги попить, и та обещала вскипятить чай. Октябрина хотела достать лимонад, но Ядвига сослалась на мамин запрет. Девочка скрепя сердце подчинилась, снова легла и не заметила, как уснула. В ногах у неё свернулась персидская кошка Кларисса, которую забрали от соседей к огромному удовольствию той-пуделя Молли.

А потом Октябрина увидела страшный сон и очнулась. Она не могла вспомнить, что конкретно ей привиделось. Вроде бы гроза, гром. Такая, как в прошлом году, когда пришлось менять разбитое стекло в окне на кухне, потому что сильнейший порыв ветра захлопнул полуприкрытые рамы. А теперь девочке показалось, что в кухне снова открылось окно.

Где-то в прихожей орала кошка. Не мяукала, лениво и мелодично, как всегда, именно орала, будто человек. Никогда раньше Октябрина не слышала такого вопля от флегматичной Клариссы, и потому не на шутку испугалась. Она даже не понимала, снится всё это или происходит на самом деле.

— Ядвига! — крикнула девочка в темноту. Но никто не ответил. — Ядвига, где ты? Ты спишь? А чай на кухне, да?

Снова никто не отозвался. Октябрина спустила ноги с постели, сползла на тёплый паркетный пол. Неужели Ядвига ушла, а свет горит на кухне? Ой, а вдруг воры? Такое тоже бывает, мама говорила. Потому и звенели стёкла… Нужно спрятаться в кладовку, пока воры не пришли сюда. Там лежит запасной мобильник. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы воры заметили её.

Только бы до кладовки добраться и запереться там, вызвать милицию. Можно звонить по «ноль-два». А можно — прямо в своё отделение. На двери со стороны кладовки мама написала номер. Свет обязательно надо зажечь, а то не видно. Но где же Ядвига? Может, её связали, рот заткнули? Воры всегда так делают. И зачем только мама ушла? Такого при ней не могло произойти. А сколько сейчас времени, интересно? Ага, половина третьего…

Высунув голову из своей комнаты, Октябрина прислушалась. На кухне горел свет, но было тихо. Никто там не бегал, не ходил, не шарил в шкафах и в ящиках. Почему Ядвига ушла, а свет не погасила? Или воры уже всё обчистили, включая холодильник? Только бы голландский лимонад оставили! Зачем он им? Они должны водку пить или пиво. Что бы там ни было, надо маме позвонить и всё рассказать. Пускай скорее приезжает, а то очень страшно.

Кошка так и орала. И потому Октябрина всё же решила заглянуть на кухню. Но, перво-наперво, она сбегала в чулан, взяла «трубу». И только после этого босиком прошлёпала на кухню. Вбежала и застыла, как вкопанная, увидев лежащую на полу Ядвигу.

Та была в мамином халатике, купленном недавно в Тунисе, — лёгком, почти прозрачном, в золотую полоску. В руке Ядвига держала толстую глиняную кружку Октябрины, которая даже не разбилась. Из неё вылился чай, и ручеёк потёк в коридор, прямо Октябрине под ноги. С подоконника свалился горшок с толстянкой, и из него высыпалась земля. Остальные кашпо остались своих местах.

Они с Ядвигой вечером не только забрали от соседей кошку, но ещё и перенесли сюда цветы. Потом Ядвига стала смотреть «видак», а Октябрина, почитав немного новые учебники, прикорнула поверх одеяла. На компьютер уже не хватило сил, потому что они с мамой долго ехали по пустыне на джипе. А после — летели в самолёте. И не успели войти в квартиру, как позвонил Денис…

«Видак» в гостиной был выключен. Ядвига хотела постель себе на одной половинке дивана, но не успела, и упала на кухне. Наверное, ударилась головой. У неё всё лицо в крови, и на лбу запеклась корка.

Кошка запрыгнула на стол и шипела, подняв пышную шерсть дыбом. Октябрина на цыпочках подошла к лежащей Ядвиге и увидела, что та смотрит на потолочные плитки открытыми мутными глазами. Присев на корточки, девочка внимательно осмотрела широкие зрачки лежащей, которые не реагировали на яркий свет лампы. Девочка задрала голову и тут же зажмурилась. Наверное, Ядвига без сознания. Надо маме всё-таки сообщить. Окно опять разбилось, по стеклу лучики во все стороны, а витражи в двери целые. Может, надо врача позвать? Нет, пусть лучше мама придёт, разберётся!

— Ядвига! — Октябрина положила руку на локоть лежащей и ощутила, что он уже холодный. — Тебе плохо, да?

Ответ она уже не надеялась услышать, но всё-таки чего-то ждала. Потом сбегала в свою комнату, нашла в ящике письменного стола маленькое зеркало. Вернулась на кухню, поднесла зеркало к губам Ядвиги, потом — к своим глазам. Дыхания не было — зеркало не запотело. Девочка, приоткрыв рот, смотрела на кровавую вмятину на лбу Ядвиги, на её мёртвые глаза, на разлитый чай. А потом увидела большого рыжего таракана, который пробежал по полу рядом с распростёртым телом, и в ужасе бросилась вон из кухни.

В гостиной девочка сунула зеркальце на какую-то полку, зажгла торшер. Посидела немного, зажав уши ладошками, потом взялась за мобильник. При воспоминании о таракане у неё тряслись руки, и она не сразу смогла набрать номер. Вспомнила про свой амулет, оставшийся в детской. Торговец сказал, что его надо надевать вместе с серёжками и загадывать желание. Октябрина долго думала в отеле, что бы такое попросить у амулета. И пожелала, чтобы Денис Оленников приехал в Москву. Мама тогда говорила, что это невозможно. Денис сейчас в лагере. После будет жить в Питере или на Урале. Но амулет помог, потому что Денис всё-таки оказался в Москве.