Сердце ангела - Мила Бояджиева

— И что тебя не устроило? — Инна взяла сигарету и, не дождавшись пока увлеченный своими мыслями Фистулин даст ей прикурить, щелкнула зажигалкой.

— Ну вот, подумай сама: я подготовил условия нормальной сделки, американцы их нарушили. Меня подставили. Об этом заговорили все. Ну… из наших кругов, конечно. Сильвестр даже поздравление мне прислал, будет земля ему пухом. — Глаза Фистулина злобно сверкнули. — Это все сучонок Лесник растрепал.

— И тогда ты всем показал, какой крутой. — Инесса мгновенно смекнула, что полученные ею сведения могут оказаться дорогостоящими. Российские власти давно мечтали упрятать Фистулина в американскую тюрьму. Это было куда реальнее и надежнее, чем осуществить акцию правосудия в своем отечестве, где «крестный отец» находился под могущественной защитой. Такой поворот дел мог оказаться самым удачным и для Инессы, но после того, как на её банковском счете появятся полученные от Фистулина деньги. Если старик не раскошелится добром, придется поднажать, пригрозив запродать американцам сведения о гибели Джордан — цэрэушникам или мафиози. И те и другие только и ждут компромат на зарвавшегося московского бандита. — Зря ты в такое дело ввязался. Большой шум разведут, американское следствие…

— А у меня в исполнителях специально парнишка из нью-йоркских коллег поработал. Вот пусть его и ловят. Вместе с ихними паханами.

— Не думаю, что твоим коллегам в Штатах это очень понравится.

— Они, что, — патриоты, или, может, эту Джордан трахали? Сработано чисто… А здесь кому надо все уже сообщили.

— Ты растрезвонил о своем подвиге?

— Допустил своевременную утечку информации. Это же не просто акт вандализма — это красивая месть! В Москве знали, что я выслеживаю куколку, а теперь поймут, что мои руки обидчика везде достанут. — Василий Шакерович выбросил в окно сигарету и открыл дверцу. — Хватит заседать, кушать пора. На десять персон в «Русской избе» пир заказал, заботился, как родной.

— У меня чудесный папик! — Инесса подставила губы, но Фистулин увернулся от жаркого поцелуя, и смычный алый след отпечатался на его щеке.

… Поздно вечером после ужина в оздоровительных целях парились в бане. Вдвоем, под хороший чай и соответствующую музыку. Инесса с визгом прыгала в бассейн, барахталась в подсвеченной, бурлящей голубой воде, а потом изображала утопленницу — раньше Фистулина это возбуждало. Теперь же, вместо того, чтобы провести приемы искусственного дыхания на «жертве» водной стихии, он скучно философствовал на деревянной лежанке.

— Для дураков и нытиков наши разборки — бессмысленная бойня. Они полагают, что президента можно выбрать по телевизору — кто больше лапши развесил, тому и власть. А раньше как? Выезжали на конях богатыри и дрались до последнего — кто сильнее, того и в руководители. — Он повернулся, подставив спину. Инесса мастерски прошлась по ней дубовым веником. Думаешь, мне денег мало, вещей? Да мне интерес в жизни нужен, интерес большой, тысызыть, — глобальный. Сейчас Фистулин кто? Нет, не бандит. Только дебилы говорят, что бандит. Фистулин — санитар природы, общественную экологию сохраняет, очищая Россию от таких, как Сильвестр… И всякой криминальной сволочи, в том числе. Ой, блин, хорошо…

Расслабившись, дряблое тело Фистулина дрожало студнем.

— Модельки, звездочки, циркачи, певцы всякие, — для чего нужны они обществу? Что они такое? А вот что. — Фистулин двумя пальцами защемил нос Инессы. — Украшение. Пустячок, заметный пустячок. И если уж метить, то прямо сюда. — Он поднес кулак к её зажатому носу. Инна попыталась вырваться, Фистулин медленно убрал руку. — Поняла, о чем я?

— Да иди ты… Завтра улетаю в Испанию.

— К кому? — Удивился Фистулин. — Кто тебя там ждет? Может, получила специальное приглашение от какого-нибудь бардака.

Выбежав из парилки, Инна от души захлопнула дверь. Конечно, он знал о её приключениях за границей и не мог простить интрижки с телохранителем. Фистулин был способен на великодушную забывчивость, пока хотел её. Сейчас, похоже, все в прошлом. Они не виделись больше месяца и за весь день Фистулин не сделал ни одной попытки восстановить супружеские отношения.

«Чтобы ты сгорел там, боров!» — громко пожелала Инна, уверенная, что её никто не слышит, и прыгнула в бассейн. Ей надо было охладиться прежде чем принять решение.

Фистулин подкрался сзади и обнял ее:

— Мир, козочка. Пока все остается по-старому: домик у моря, денежное пособие. Но только запомни. — Развернув Инессу, Фистулин больно сжал её руки. — Стоит хоть одному твоему кобелю попасться мне на глаза — обижу.

Инесса напряглась, молниеносно решая, что выгодней — гневно отказать любовнику в близости или разыграть приступ нахлынувшей страсти. Она нейтрально застонала. В зале под стеклянными сводами с оранжерейно зеленеющей растительностью появился Язвицкий.

— Какого черта! — Вспылил Фистулин, настроившийся на интим.

— Тут такое дело… — Подобострастно склонился над бортиком Никандр, и было непонятно, удручен он новостью или обрадован.

— Ну?

— Американцы сообщили по радио, что Джордан и Флавин живы. Экспертиза установила — в сгоревшем автомобиле не было костей. Полицейские думают, что сумку с документами кто-то подбросил на место аварии.

— Ни фига себе!.. — Выбравшись из воды, Фистулин высморкался по-народному — при помощи пальцев. Инесса замерла, ошеломленная известием.

— Разберемся. — Василий Шакерович сел за столик, на котором беспечно искрились бутылки баварского пива, и хозяйским жестом смахнул все прочь. Покрывающий пол трявяной ковролин смягчил звук и тогда, за недостатком шумовых эффектов, Фистулин разразился виртуозным матом. В этом тему не было равных на заседаниях обкома, а теперь, если кто и мог, то переплюнуть шефа своим мастерством боялся.

— Соедини с Лаврентием. — Подождав, пока Язвицкий прорвется сквозь канал международной связи, Фистулин поднес к уху трубку:

— Докладывай обстоятельства… Короче… Гмм… Ну… Работайте. Прослежу лично от и до. — Он задумчиво положил перед собой телефон.

Инесса в воде, Язвицкий рядом застыли в ожидании.

— Он мне никогда не нравился, этот парень. Плохой танцор. Скажи, Инессочка? — Робко попытался Язвицкий оценить достоинства привлеченного к устранению Джордан американского киллера. — Думаю, он операцию и завалил.

— Потому что задницей думаешь. Это фокусник подстроил — большой иллюзион, все билеты проданы. Сволочь черножопая… Разыграл аварию и слинял вместе с девкой.

— Так, выходит, он засек слежку и сориентировался… — Язвицкий покачал головой. — Зря мы, наверно, трепали, что хотим достать американцев. Дошла весточка.

— Так и было задумано — попугать, затравить, потом убрать… А в общем-то, оно, может, и к лучшему.

— Простишь и забудешь? Не узнаю тебя, Вася.

— Ехидный ты, Язва. Кислый, как изжога. — Фистулин огляделся. — Что за сволочь бутылки раскидала? Эй, киска, хватит мокнуть. Принеси холодненького.

Накинув махровый халат, Инесса направилась к бару. Она старалась не пропустить ни единого слова. Если американцев в конце концов грохнут, она сумеет воспользоваться информацией. Кто-нибудь только и ждет, чтобы выложить за компромат на Фистулу жуткие бабки. И дождется, если жирный боров не раскошелится на «премиальные» Нюсеньке за преданность и молчание.

— Мне послышалось, Лаврик берет увольнение по собственному желанию? Тихо радовался Никандр неудаче. Он ревниво относился к любой затее без его идейного участия, и уже прокручивал в голове план, способный спасти ситуацию.

— Думается, задание стоит усложнить. ты же против этого американского фокусника — магистр, академик, генералиссимус. И душа у тебя романтическая — большой песни просит. — Оглянувшись на подошедшую Инессу, Язвицкий взял пиво и передал Фистулину. — Ну, так сыграем с фейерверком!

— Подумаем… — Отхлебнув, Василий Шакерович мечтательно опустил веки. — С завтрашнего дня на чай перейду. Раз сегодня не вышло…

Инесса нерешительно присела на колени «мужа». Он не прогнал, позволив обнять себя за шею и прильнуть обнаженной под распахнутым халатом грудью. Обговорим все с утречка, Никандр. Учтем, тысызыть, упущения и примем меры… Оправдаем возложенное на нас доверие международной общественности. — Он поднял бутылку.

— Ну и порядок! За резолюцию генерального! — Язвицкий со звоном чокнулся с Фистулиным. — Чтоб нам было густо, а им всем — пусто!

— Вы можете помочь ей? — Без обиняков спросил Флавин, войдя вслед за встретившим его человеком в большой зал, освещенный огнем гигантского очага. Он стоял под сводчатыми арками, держа на руках потерявшую сознание Виту. худой старик, являвшийся то ли хозяином замка, то ли единственным его обитателем, ничего не ответил. Оба его широко раскрытых глаза покрывала белая пленка.