Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

Когда она выезжала, маленькие черные окна дома наблюдали за ней. В конце дороги был перекресток. Она подумала немного — не то чтобы слишком серьезно — и повернула направо, на ту же дорогу, на которую сворачивала днем, когда ездила навещать свекровь. Розалинда тогда без умолку болтала, а Питер сидел на заднем сиденье, настороженный, как зоркий часовой.

Бэгшот, Вокинг, Гилдфорд. Названия, столь знакомые при дневном освещении и бессмысленные сейчас, когда черное небо едва не накрывает ее. Забавно. Неприязнь, которую она испытывала к Суррею, прошла. В темноте его очертания были исполнены мощи и скрывали в себе древнюю английскую тайну.

Бесформенной тенью через дорогу метнулось какое-то животное. Она вовремя успела затормозить. Кто это был? Лиса? Олень? В детстве она ездила на охоту с Ралстон-Патриками. На их машине, она ее отлично помнит. Как и человека, которого встретила в Бартлоте, неподалеку от Гудвуда, — мистер Анкател, кажется? — он вез их с Кларой в Лондон. «Эти чертовы штуки, рычаги всякие…» — говорил он весело, запихивая вещи в большую открытую машину. Как холодно было ехать в ней, хотя они и укутались в пледы, и как восхитительно! Она, совершенно счастливая, улыбнулась матери, и они тронулись. Боже, они ехали, должно быть, со скоростью пятьдесят миль в час по сельскому Суссексу!

Она была хорошим водителем, но теперь не рисковала ехать быстро. Пусть в этом не было никакого смысла, она соблюдала осторожность. Вцепившись в руль, наблюдала, как время от времени ее, словно сердясь, обгоняли огни других машин. Миновав Гилдфорд, она свернула на Эпсом-роуд, по которой ездила раньше, направляясь к свекрови. Справа — Ньюлендз-Корнер. Она видела его днем: люди выгуливали собак на крутом зеленом склоне — так называемый красивый вид. Проехала мимо, свернула на дорогу, ведущую к местечку Тихий пруд. Она знала, что на самом деле там два пруда, которых она никогда не видела, но слышала, что они наводили страх. Дальше — направо, вниз по склону, к дорогам, которые были менее знакомы: Элбери, Чилуорт. Вокруг вода, мельничный пруд, рыбные заводи. Промозгло и серо.

Теперь она была недалеко от Годалминга и, несмотря на темноту, видела, что место славное. Разумеется, не ее мир — слишком обычный, слишком осторожный. «А вы, миссис Кристи, женщина необычная». Она проследовала через Годалминг к небольшой деревушке Хартмор.

Понадобилось немало времени, чтобы разыскать Хартмор-коттедж: улицы были извилистыми и густо заросшими. Она проехала по ним туда и обратно три раза, прежде чем внезапно — и как это она его раньше не заметила? — очутилась перед домом, милым, нестрогим, гораздо более в ее вкусе, нежели «Стайлс». Она сидела и смотрела на него. Вдруг разлаялась собака — большая, подумала она. В доме могут догадаться, почему собака подняла такой шум. Но та беспокоилась зря: она не собиралась заглядывать в окна. Не хотела искать машину Арчи. Она тронулась дальше в полной темноте. В голове снова что-то начало открываться и закрываться. Надо как-то это прекратить. В конце дороги ей померещилась река, какую она когда-то придумала себе в эшфилдском саду.

А что, если поехать прямо в Эшфилд? Березы, крокетная площадка, чай с песочным печеньем…

Она двинулась обратно по той же дороге, по которой приехала, той, что вела мимо пруда Олбери-Милл. Потом въехала на холм, к Тихому пруду. Говорят, он глубокий — глубокий, как смерть.

Медленное, сладкое погружение в забытье.

Нет. Не сейчас. Она хочет еще раз увидеть небо. Свернула налево и поехала обратно к Ньюлендз-Корнер. Остановила машину на поросшей травой обочине. Северные холмы убегали вниз у нее из-под ног: обширные пространства бесцветной земли — словно приглашение к концу света.

Она вышла из машины. Черное беззвездное небо. Ночная тишина, наполненная особыми шорохами и исполненная особого величия.

Арчи. Мама. Она начала спускаться по склону.

В ней ничего не осталось — ни мыслей, ни чувств. Она была лишь тенью, скользящей к краю. Изрытая колеями дорога вела к карьеру — круглой меловой чаше, белой и безликой под лунным сиянием. Круг пустоты. Она стояла, уставившись вниз, в эту пустоту, и держась рукой за куст.

«Они завернули за последний угол и очутились перед глубокой ямой, в которой лежало что-то, чего там раньше не было, — тело женщины в странной позе: руки широко раскинуты, голова вывернута назад».

Довольно скоро она напишет это в рассказе, который назовет «Улица Арлекина». В нем она выведет себя как великую танцовщицу, пожертвовавшую искусством ради любви. В конце она танцует на улице с воображаемым мужем, который влечет ее в танце прямиком к смерти.

Спустя бог знает какое время ей наконец пришла в голову первая мысль: эта улица не заканчивается у карьера, а продолжается за ним, спускается с холма и ведет в Олбери. И следовательно, она сама вовсе не стоит на краю.

Когда-то Арчи дразнил ее за нелюбовь к хождению по склонам. «А как же Бартон-роуд?» — говорил он, когда она, пыхтя и смеясь, карабкалась вверх вслед за ним. Сейчас, в тишине, ей отчетливо было слышно собственное дыхание, тяжелое и громкое. Она старалась не сходить с дороги, но та была ухабистой, а в темноте совершенно не было видно, куда ступает нога. Рука, исцарапанная ветками, саднила. Плача, как ребенок, всхлипывая и отдуваясь, она тем не менее шла вперед. Это нечестно. Нечестно, что ей приходится вот так, дрожа от страха, в темноте карабкаться на этот жуткий холм.

По траве скользили тени. Где-то рядом поджидал Убийца.

Нужно дойти до машины. Наконец земля стала ровной, и она побежала. Рванула дверцу, упала на водительское сиденье и съежилась. Ключи торчали в замке зажигания. После двух неудачных попыток ей удалось завести мотор и чуточку отвести машину вперед. Подняв левое запястье так, чтобы на него падал лунный свет, она посмотрела на часы — десять минут третьего. Интересно, сколько же она простояла, глядя на карьер?

Все дело в грехе, конечно, она всегда это знала. Но теперь настал определенный предел.

«Она оказалась лицом к лицу с реальностью. С реальностью собственной личности, с тем, что она может вынести и чего не может».

Это она, ничего не забыв, напишет много лет спустя в книге, которую озаглавит «Место назначения неизвестно».

«Бежать, бежать! — вот рефрен, бесконечно стучавший молотом у нее в голове с тех пор, как она покинула Англию. — Бежать. Бежать…» Убежать она мечтала от себя самой, себя и своего бессмысленного горя. И все же героиня книги не убивает себя. В качестве альтернативы смерти она, к счастью, просто исчезает и продолжает жить под другим именем.

«Это был для вас потрясающий опыт. Мне бы хотелось испытать, что значит оказаться так близко к смерти. Подойти к ней вплотную, но остаться в живых. Чувствуете ли вы себя с тех пор другим человеком, мадам?»