Том 5. Багровый остров - Михаил Булгаков

Хлудов. Умно, очень. Вы очень умный человек. Казаки едут, пароход уже готов. Большевикам вы ничего не сделали, можете возвращаться спокойно.

Серафима. Одного только я еще не знаю, одно меня только держит. Это — что будет с вами?

Хлудов (таинственно манит ее пальцами. Она придвигается, и он говорит ей на ухо). Сейчас у меня был военный совет, только вы молчите… вам-то ничего, а за мной врангелевская разведка по пятам ходит. У них нюх… (Шепотом.) Я тоже поеду в Россию. Можно ехать сегодня же ночью. Ночью пойдет пароход.

Серафима. Вы тайком хотите, под чужим именем?

Хлудов. Под своим именем. Явлюсь и скажу: я приехал, Хлудов.

Серафима. Безумный человек, вы подумали о том, что вас сейчас же расстреляют!

Хлудов. Моментально, мгновенно! А? Ситцевая рубашка, подвал, снег. Готово! (Оборачивается.) И тает мое бремя. Смотрите, он ушел и встал вдали!

Серафима. А! Поняла, что вы задумали! Поняла! Так вот вы о чем бормочете. Это безумие! Подумайте. Останьтесь здесь. Быть может, вы вылечитесь?..

Хлудов. Я вылечился сегодня. Я совершенно здоров. Теперь мне все ясно. Я в ведрах плавать не стану, не таракан — не бегаю! Я помню снег, столбы, армии, бои! И все фонарики, фонарики. Хлудов едет домой!

Стук в дверь.

Кто там? Qui est la?

Серафима. Я сейчас, сейчас открою! (Открывает дверь, отшатывается.)

Входят Голубков и Чарнота. Оба они одеты одинаково: в серые приличные костюмы и шляпы. В руках у Чарноты чемоданчик. Все четверо долго молчат.

Чарнота (прерывая паузу). Здравствуйте! Что же вы молчите? Вы телеграмму получили?

Хлудов. Нет.

Чарнота. Сукин город! Не то что Париж. Здравствуй, Рома.

Хлудов. Вот. Вот они. Приехали. Все как надо. Отлично. Хорошо.

Голубков. Сима! Ну что, Сима? Здравствуй…

Серафима обнимает Голубкова и плачет беззвучно.

Хлудов (морщась). Пойдем, Чарнота, поговорим! (Уходит с Чарнотой на балкон сквозь стеклянную стенку.)

Голубков. Ну, не плачьте, не плачьте, Серафима Владимировна. Вот, я возвратился.

Серафима. Я думала, что вы погибли. И так тосковала. О, если бы вы знали… Теперь все для меня ясно. Но все-таки я дождалась. Вы теперь никуда, Сергуня, не поедете. Мы поедем вместе…

Голубков. Нет, нет! Никуда! Конечно, никуда, ни за что! Все кончено, Сима. И мы сейчас все придумаем. Как же ты жила здесь, Сима, без меня? А? Ну, скажи мне хоть слово…

Серафима. Я измучилась, я два месяца не сплю. Как только ты уехал, я опомнилась и не могла простить себе, что я тебя отпустила. Все ночи сижу, смотрю в окно. На огни… и мне мерещится, что вы ходите по Парижу оборванные, голодные… Я Хлудова нянчила. Он больной, он очень страшный.

Голубков. Не надо, Симочка, не надо!

Серафима. Ты видел мужа моего?

Голубков. Видел, видел. Сима. Он отрекся от тебя. И женщина у него новая. Но не спрашивай меня, кто… Не надо… Так лучше. И слава Богу, забудь о нем. (Кричит негромко.) Хлудов! Спасибо!

Хлудов выходят, за ним Чернота.

Хлудов. Ну вот. Все в порядке? А? Сейчас я вам скажу…

Чарнота. Эх, Роман! На что ты похож.

Хлудов. Деньги есть?

Чарнота. Да, деньги есть! Чарнота не нищий больше. Если тебе нужно, могу дать.

Хлудов. Нет, мне не нужно. (Голубкову.) И у тебя есть?

Голубков. Да.

Хлудов. Так вот: заплатите здесь за квартиру. Ты ее любишь? А? Любишь? Ты искренний человек? Советую ехать, как она придумала. Теперь прощайте!

Надевает шляпу, берет свой чемоданчик.

Чарнота. Куда это, смею спросить?

Хлудов. Сегодня ночью пойдет с казаками пароход, и я поеду с ними. Только молчите.

Голубков. Роман, одумайся, тебе нельзя!

Серафима. Говорила уже, его не удержишь!

Хлудов. Генерал Чарнота! Может, поедете со мною? А? Бросайте тараканьи бега!

Чарнота. Постой, постой, постой! Только сейчас сообразил! Куда? Домой? Нет! Что? У тебя, генерального штаба генерал-лейтенанта, может быть, новый хитрый план созрел? Но только на сей раз ты просчитаешься. Проживешь ты, Рома, ровно столько, сколько потребуется тебя с поезда снять и довести до ближайшей стенки, да и то под строжайшим караулом! Ну, а попутно с тобой и меня, раба Божьего, поведут, поведут… Ну, а меня за что? Я зря казаков порубал? Верно! Кто, Ромочка, пошел на Карпову балку? Я. Я, Рома, обозы грабил? Да! Но, Рома, фонарей у меня в тылу нет. А ты. Где Крапилин?.. За что погубил вестового?..

Хлудов. Жестоко, жестоко вы говорите мне! (Оскалившись, оборачивается.) Я знаю, где он… Но только мы с ним помирились… помирились…

Серафима. Чарнота, разве так можно? Что ты больному говоришь?

Голубков. Роман, оставайся, тебе нельзя возвращаться!

Чарнота. Говорю, чтобы его остановить!

Хлудов. Ты будешь тосковать, Чарнота.

Чарнота. Тосковать? Не тебе это говорить! У тебя перед глазами карта лежит, Российская бывшая империя мерещится, которую ты проиграл на Перекопе, а за спиною солдатишки-покойники расхаживают? А я человек маленький и что знаю, то знаю про себя! Я давно, брат, тоскую! Мучает меня черторой, помню я лавру! Помню бои! От смерти я не бегал, но за смертью специально к большевикам тоже не поеду! У меня родины более нету! Ты мне ее проиграл! Но все же глупо: не езди! Из жалости говорю!

Хлудов. Ну, прощай! Прощайте!

Ушел.

Серафима, Голубков. Хлудов! Хлудов!

Пауза.

За сценою ударило пять раз на часах. Поползли тени. И слышно, как у Артура на тараканьих бегах хор запел: «Жило двенадцать разбойников и Кудеяр-атаман!»

Чарнота. Сима, задержи его, он будет каяться…

Серафима. Нет, Чарнота, ничто его не удержит, и пытаться не буду.

Чарнота. А… Ослабел. Ноет душа, суда требует? Ну, ладно! Погибай, Хлудов, если ослабел! А вы что?

Серафима. Поедем, поедем, Сергуня, обратно! Поедем домой!

Голубков. Правильно, Сима! Поедем. В мозгу нет больше крови… Не могу больше скитаться!

Чарнота. Так. Ну, давай делить деньги!

Серафима. Какие деньги? Откуда? Это, может быть, корзухинские деньги?

Голубков. Он выиграл у Корзухина десять тысяч долларов.

Серафима. Не хочу! Ни за что!

Голубков. И мне не надо! И я не хочу! Доехал сюда и ладно. Мы доберемся как-нибудь до России.

Чарнота. Предлагаю в последний раз! Благородство? Ну, ладно. Так едете? Ну, так нам не по дороге. Развела ты нас судьба, кто в петлю, кто в Питер, а я, как Вечный Жид, отныне… Голландец я! Прощайте!

Распахивает дверь на балкон. Слышно, кок хор поет: «Много разбойники пролили крови честных христиан…»

Вот она, заработала вертушка. Здравствуй вновь, тараканий царь Артур! Ахнешь ты сейчас, когда явится перед тобою во всей парижской славе рядовой — генерал Чарнота! (Исчезает.)

Голубков (садится с Серафимой рядом, обнимает ее голову и говорит). А куда же мы с тобой теперь, моя бедная Сима… Поедем в Петербург…

Серафима. Да. Да. Непременно…

Голубков. Я так счастлив, что он отрекся. Я счастлив, что тебя нашел во время бега! У тебя теперь никого нет…

Серафима. Никого, никого, кроме тебя… Кроме тебя, Сергуня. Что это было, Сергуня, за эти полтора года? Сны? Сожми мне голову, чтобы я забыла… Вот так… Куда мы, зачем бежали? Но я нашла тебя. Не будет больше ни лун на перроне, ни черных мешков, ни зноя. Я хочу опять на Караванную… Я хочу видеть снег. Я хочу все забыть, хочу сделать так, как будто ничего не было!

Голубков. Ничего, ничего не было, все мерещилось… Забудь, забудь. Пройдет еще месяц, мы доберемся, мы вернемся, в это время пойдет снег и наши следы заметет.

На минарете показывается муэдзин, слышен его сладкий голос.

Муэдзин. Ла! Иль алла! Иль Махомед!

Хор у Артурки поет: «Господу Богу помолимся. Древнюю быль возвестим…»

Голубков. Проснемся. Все сны забудем, будем жить дома…