Пария - Дэн Абнетт

После множества ролей, для которых меня воспитывали и учили — и которые я сыграла, от моего разума не укрылась вся ирония этого момента: моя встреча с давними знакомыми должна была произойти в заброшенном театре.

— Она здесь, — произнес стоявший у меня за спиной Лайтберн.

Я посмотрела вверх и увидела, как она спускается по деревянным ступеням с верхней галереи. Мне показалось, что я слышу тихий шорох дорогих, тонких, как паутина, шелков.

— Реннер, это не она, — сказала я.

— Да нет же, — настаивал Проклятый. — Это и есть та женщина, которая потребовала, чтобы я принял этот обет. Ее зовут Эвсебия, и она сказала привести тебя сюда.

Но это была не Эвсебия Мордаунт. Я выхватила мой лазерный пистолет и сняла его с предохранителя. Лайтберн смотрел на оружие в явном замешательстве. Он пытался обмануть меня, или сам был обманут — видя его изумление, я склонялась ко второму.

Женщина спустилась на нижний уровень и оказалась лицом к лицу с нами.

— Не подходите, — предупредила я, наставив на нее пистолет.

— А то — что? — поинтересовалась Пейшенс Кюс. — Убьешь меня еще раз?

ГЛАВА 41

Она была прекрасна — так же прекрасна, как в моих воспоминаниях о той ночи на чердаке Зоны Дня, когда я знала лишь ее имя — Тарпа, и звание — сестра. Она была высокой, а ее стройная атлетическая фигура была словно в ножны заключена в идеально подогнанный, облегающий, как перчатка, костюм из коричневой кожи. Зеленые глаза над высокими острыми скулами горели так же яростно, как прицельная оптика визоров Смертника. Ониксово-черные, словно Древняя Ночь, волосы были собраны в плотный узел, который удерживала единственная серебряная булавка.

— Опусти оружие, Бета Биквин, — произнесла она. — Нам самое время поговорить.

— Так это не та женщина? — спросил Лайтберн.

— Нет, — бросила я.

— Я не хотел тебя обманывать, клянусь! — выкрикнул он, и судя по голосу, был неподдельно расстроен.

— Знаю, — ответила я.

Лайтберн выхватил свой револьвер и шагнул к женщине.

— Как вы могли? Вы играли со мной! Использовали меня! — рявкнул он.

— Хватит, — произнесла Кюс. — Опустите оружие. Оба. Я не шучу, Бета. Обычно я не говорю подобное людям, которые пытаются меня убить.

— Как вам удалось остаться в живых? — спросила я.

— Он меня поймал.

— Он? Кто? — не поняла я.

— Мой начальник.

— Как он мог вас поймать? Невозможно остановить падение с такой высоты.

— Он сделал это силой своего разума, — сообщила Кюс. — Ты ведь понятия не имеешь о том, какие силы вращаются вокруг тебя, не так ли? Вижу, не имеешь. Ты даже представить не можешь, о том, в какую компанию попала. И в последний раз: опустите оружие.

Упоминание о силе разума вывело меня из ступора. Не прекращая целиться, я потянулась пальцами к манжету. Я заблокирую ее. Моя «пустота» сведет на нет ее преимущество — ее и ее псайкера-начальника, и тогда….

Манжет не выключался.

В ярости я выстрелила. Результат превзошел все ожидания. Лазерный пистолет вывернулся из моей руки и улетел куда-то в верхние галереи. Оружие Лайтберна тоже внезапно вырвалось из его пальцев. Пистолет взмыл в воздух и завертелся там; барабан открылся и выпадающие из него пули начали вращаться вокруг парящего оружия, словно маленькие луны вокруг планеты.

Кюс взмахнула руками в мою сторону. Я почувствовала, как меня словно поднимает в воздух мощный порыв ветра, или рука какого-то великана схватила меня и оторвала от земли. Я врезалась спиной в деревянную балюстраду нижней галереи, прижатая к перилам. Я изо всех сил старалась дотянуться до клинка или револьвера во внутреннем кармане. Но и то, и другое исчезло из моей досягаемости: невидимые пальцы нашли их, подхватили и отбросили прочь.

Взревев от ярости, Лайтберн двинулся в сторону Кюс, пытаясь схватить ее. Она просто отпихнула его в сторону своей телекинетической силой, полностью сосредоточившись на мне. Когда он поднялся на ноги с намерением снова направиться к ней, появилась вторая фигура — она спрыгнула с верхней галереи, перемахнув через перила. Это была вторая женщина, пониже ростом, чем Кюс, более крепкая, с пышными формами и коротко остриженными рыжими волосами. Она приземлилась пружинисто, как кошка, и занялась Проклятым. Он отбивался, но она блокировала каждый бешеный замах, каждый удар. Потом ей удалось схватить его за руку — она вывернула ее, провела захват за шею, пинком подсекла ему колени, сбила с ног и прижала к полу, не давая пошевелиться. Он выл от злости и беспомощности.

— А ну-ка, тихо, — скомандовала ему женщина.

Кюс добралась до меня. Я пыталась драться, но не могла — она по-прежнему прижимала меня к перилам. Я снова и снова старалась повернуть мой манжет, выключить его, разбить окаянный ограничитель. Но он даже не шевелился.

— Перестань, — произнесла Кюс. — Прекрати.

Я продолжала сопротивляться.

— Первое, что я сделала — заблокировала этот манжет силой моей мысли, — сообщила Кюс. — Ты же не думаешь, что я хочу, чтобы ты снова заблокировала меня? Или ты думаешь, что я не приму мер предосторожности, зная, что ты можешь лишить меня возможности пользоваться моей силой?

— Ты ее поймала? — спросила вторая женщина, прижимая Лайтберна коленом к полу.

— Да, — ответила Кюс. Она пристально смотрела на меня, слегка склонив голову на бок.

— Перестань сопротивляться. Тебе же будет лучше.

Я что-то прорычала в ответ.

— Я могу держать тебя так хоть целый день, — продолжала она. — Ты арестована и являешься пленником Инквизиции, советую понять это и начинать вести себя соответствующе.

Силой своего разума она забралась в карман моего плаща и извлекла маленькую синюю книжицу с повседневными заметками. Кюс протянула руку и взяла книжку из воздуха. Потом бегло перелистала страницы.

— Интересно, — протянула она. — Похоже, это копия безумных заметок Чейз. Еретический текст. Очень редкий. Откуда она у тебя?

Я не ответила.

— Эта книга — большая опасность для ее владельца, Бета, — продолжала она. — Она очень много говорит о человеке, который носит ее с собой — и ничего хорошего. С точки зрения Инквизиции это черная метка. Очень большая и очень черная метка. Возможно, нам придется пересмотреть наше отношение к тебе.

— Мне ее дали! — огрызнулась я. — Я ее даже не читала! Не могу расшифровать этот код, которым она написана.

Она скривила губы.

— Никто не может, — заметила она. — Он несколько лет пытался разгадать его. Конечно, раньше у него не было оригинала, с которым он мог работать. Возможно, это хороший признак, что ты не можешь ее расшифровать.

Она снова наведалась в мои карманы и силой мысли вытянула серебристую булавку. Она заставила ее проплыть по воздуху и зависнуть между нашими лицами.

— Я ее не заметила, — произнесла она. Чтобы показать мне блистательную силу своего разума, она выпрямила изгиб на булавке. Потом позволила ей взмыть вверх, развернуться и занять место в ее прическе в безукоризненной симметрии с другой шпилькой.

— Почему ты сохранила ее? — спросила она.

— А вам-то что? — ответила я.

— Он ищет нас, — нарушила молчание вторая женщина. — Он нас зовет.

— Я слышала, — ответила Кюс. Она снова посмотрела на меня.

— Будешь вести себя хорошо? — спросила она. — Знаю, у тебя нет причин доверять мне, но я хочу, чтобы ты поняла: гораздо лучше для тебя будет, если ты начнешь сотрудничать. Он устал. И у него не будет времени, чтобы играть в игры.

Я кивнула.

Ее телекинетическая хватка слегка ослабла — достаточно, чтобы я, не будучи больше прижатой к балюстраде, соскользнула вниз и встала на пол. Рыжеволосая помогла Лайтберну подняться на ноги, но продолжала удерживать, завернув ему руки за спину.

Мы двинулись к двери. Кюс шла плечом к плечу со мной, направляя меня своей волей. Стоило мне хоть на шаг отклониться от диктуемого ею курса, ее разум рывком возвращал меня на верную дорогу. Рыжеволосая женщина следовала за нами, подталкивая Лайтберна, словно уличного хулигана, задержанного городской стражей. Проклятый все повторял:

— Прости. Я не хотел.

— Ты не можешь заставить его замолчать? — спросила меня рыжая.

— Не припоминаю, чтобы раньше у меня получалось, — ответила я.

Они провели нас обратно в темный зал, под взглядами выцветших групповых фото на стенах. Легкий ветерок, играя, ворошил рассыпанные по полу бумаги.

Он ждал нас там.

Он выглядел как ящик, большой металлический ящик, напоминавший одновременно трон и железный саркофаг. Как и Кюс, он выглядел точно так же, как в ту ночь, когда я встретила его. Я подумала, не было ли символическое значение этого то ли гроба, то ли трона преднамеренным: восседающий на троне мертвый повелитель, всемогущий и вместе с тем беспомощный.