Вор черной масти - Екатерина Русак

[8] Закосить баланду (жаргон) - обманывать.

[9] Ковыряться в булде (жаргон) - слушать сплетни, всякие слухи.

[10] Вшиварь (жаргон) - малолетка.

[11] Стремно (жаргон) - опасно.

[12] Кобылу искать (жаргон) - заниматься бесполезным делом.

ГЛАВА 20. ПУТЬ В МАГАДАН.

10 июля 1949 года. 16 часов 11 минут по местному времени.

Лагерь-пересылка Ванино.

***

В БУРе первой зоны было не скучно. Больше тысячи честняг постоянно ошивались там, проводя время за карточной игрой и пили водку. Курили анашу и рассказывали о своих приключениях, при этом немного, конечно, привирая. Как без этого?

Денег было полно. У многих воров дутый шмель[1] насчитывал до тридцати тысяч рублей. Деньги по тем временам просто немыслимые. А деньги эти добывались не только карточной игрой. В Ванино группы воров вовсю бомбили фраеров на пересылке, отбирали вещи и посылки. Вещи тут же перепродавались через охрану лагеря за колючку, а навар складировался в кошельки воров. И все, кроме фраеров, были довольны.

Я, чтобы убить время, тоже сел играть в одной кодле и с хода выиграл несколько тысяч, которые тут же пустил в дело. Через старых сидельцев БУРа запулил доставку водки и через полтора часа моя новая компания была уже под хмельком, радуясь тому, что с ними хороший кореш, с которым совсем не западло бегать по огонькам бомбить лабазы. И вообще они меня сильно уважают, как палеонтологи древнего мамонта, которые только что откопали из старого блатного мира.

Мой жаргон, которым я сыпал в процессе игры, заставлял моих игроков по партии переглядываться друг с другом. Они не все понимали, что я говорил. Жаргон мой был часто жиганский, с многочисленными оборотами более старого языка. Хотя я объяснялся красиво, но местами непонятно, честняги быстро смекнули, что я птица совсем не простая. Когда завеса моей тайны чуть приоткрылось, и они узнали о моих похождениях и моем сроке, и за что я его получил, они стали не только уважительно со мной разговаривать, но даже немного побаиваться. Главная статья, по которой я канал, это был опер, убитый мной в Чите. Нашлись в БУРе такие, которые вспомнили его фамилию и признали, что это был не опер, а "отрыжка". Но особенно их "убили" колымские звезды на моих ключицах, теперь БУР, тихо между собой разносил известия, что среди них присутствует "очень большой авторитет".

В этом была заслуга и моих старых сокамерников Белки и Котьки Ростова, которые поведали о том, как я пришил трех полковников в стенах Читинской тюрьмы при трюмиловке, как устроил там спектакль, от которого мусора, ошалев от моей наглости, ломились по бездорожью[2] в поисках истины.

Воры, вообще такие люди, которые никогда не унывают. Как бы плохо не было, вор не потеряет присутствие духа и чаще всего найдет правильный путь в тяжелой ситуации. Не хуже специалистов по выживанию в экстремальных условиях. Этому их учила жизнь с детства.

Почуяв, что среди них есть бродяга, умудренный большим опытом по жизни, они тут же начали вспоминать о воровских авторитетах и различных удачных делах. Хотя надо сказать, что в нашем БУРе собрался цвет воровского мира, далеко не я один был отмеченный такими подвигами. Но хлестаться[3] в нашей среде не принято.

Ближе к вечеру действительно пришел амбал и передал мне приказ Фунта прибыть к нему. Вместе с Крестом я и вошел в барак, где жил Фунт.

Мне казалось, что Фунт устроит нам трюмиловку прямо в своем бараке. Ан, нет! Фунт пригласил нас с Крестом в свою огороженную комнатку в бараке и предложил присесть. Нас даже не обыскали его люди, хотя у меня и Креста с собой были заточки. И Фунт имел нож, но даже не скрывал этого, потому, что был виден всем: он болтался на поясе в ножнах.

Фунт недолго молчал, сразу перешел к делу:

- Фокусник, переходи на нашу сторону!

- Почему, считаешь, что я приму твое предложение, Фунт?

- Потому, что ты умный человек. Ты все понимать должен сам.

- Понимаю, но отойти от своих.., - медленно выговорил я. - Не могу я быть рядом с тобой, Иван.

- Миша, мне с тобой стоять рядом и говорить не в падлу, а тебе западло. А почему так получается? Мы же с тобой раньше встречались. Что изменилось?

- Иван, ты отступил от клятвы, - негромко напомнил я.

- Клятвы кому? Тебе? Ему? - Иван показал на Креста. - Или стоящим за тобой? Братству воровскому? Так разве я не остался вором?

- Неправильным вором, - подал голос Крест.

- Но все равно вором, - не стал спорить Фунт. - А знаете, почему мне проще, чем вам? Потому что я был на вашем месте, а сейчас на другом. А вы на другом не были, только одно видите. Но помяни, Михаил, мое слово, лет через пять-семь, закончится черная масть, вымрет!

- Ну, это мы еще посмотрим! - процедил Крест.

Фунт насмешливо посмотрел на него, задал вопрос:

- Десять лет назад, я хорошо помню, еще были жиганы. Где они? Их нет больше! Все меняется! Меняется и закон воровской! Кто не в масть идет, у того карта бита. Вот тебе и мой ответ, Крест.

А черные воры, они сами съедают себя и очень быстро. И в этом виноват их воровской закон.

Ты думаешь, мне очень нравится ссучивать воров? Нет. Они сами ссучиваются...

Крест внутри кипел, ему с трудом удавалось сдерживаться. Крест понимал, что он не хозяин положения и стоит Фунту кивнуть, нас тут обоих порвут на куски.

- Как ссучатся? - Фунт снисходительно посмотрел на Креста. - Очень просто! Во-первых, - он стал загибать пальцы, - скоро ворам, которые раньше никогда не работали и считали обычным делом, будут шить 58 статью!

- Как это пятьдесят восьмую? - опешил Крест. - Это же контрики! Вор с такой статьей ходить в зону не может!

- Будет, Павел, это еще будет, - снисходительно пояснил Фунт. Ну, прямо как барин, который втолковывает неразумным крестьянам, что земля, на которой они живут, его, и права они на нее не имеют. И уже имя Креста узнал. Откуда?

- Пить спирт будите? - неожиданно предложил Фунт.

В то время нередко случалось, что воры разных мастей оказывались в одной камере, и между ними не возникало войны. Они спали рядом, делили пайку хлеба. Поэтому, я легко принял предложение Фунта.

Спирт, который принесли Фунту, пришелся кстати. К семи вечера мы трое были подшофе и продолжали застольную беседу. Фунт объяснял, что на Колыме каждый вор, если захочет остаться в живых, будет вынужден работать и взять в руку если не кайлу, то градусник[4]. Те, кто не подчинится, получат 58-ю статью и БУР, а за третий отказ от работы - расстрел. Из чего следовало, что тот, кто не станет сукой, то станет мертвым. Третьего не будет.

- Завязать можно! - подал голос Крест. - Вот третий путь.

- Для этого надо быть на свободе, - отмахнулся Фунт.