Провинциальный роман. Книжная девочка - Наталья Шумак

— Почему?

— Война. Беспорядки. Его арестовали. Как и его шефа, министра внутренних дел. Больше я Антониу не видел. Меня перевезли в тюрьму.

— За что?

— Там по всей стране сотня другая белых. Их вместе с мулатами меньше процента населения. А тут непонятно какой тип, но якшался с изменниками. Финиш, короче, полный. Допросить меня невозможно, я никакой. Хорошо еще, что положили в палату, не в камеру.

— И долго ты болел?

— Без нескольких дней месяц. Потом частично пришел в себя.

— Частично?

— Такое полу сумасшествие. Организм отравлен. Лечили меня кое-как. Мне казалось, что я португалец, а вокруг враги. Я вопил с хорошим акцентом: «Madre de Deus»? и голышом бегал по комнате. Ну и ругался тоже. Цирк. Но, во всяком случае, не пристрелили сразу. Пришел в себя. Попытался объясниться. Я ж, не знал ничего. Говорю, что русский, приехал в гости к господину Антониу Дуарте де Пина. Дайте, говорю телефон. Позвонить нужно. И меня с улыбочкой в одиночную камеру. Роскошь между прочим, по их меркам. Не в вонючую яму с решеткой сверху. И пошло-поехало. Решили, что я не я. Разбираться им особо было некогда. Пальба по крупному началась. Допросили кое-как два раза. А все остальное время я пытался выжить.

— Как?

— Как Ленин в тюрьме. Ходьба. Гимнастика. Упражнения для мозгов, чтоб не заплесневели.

— Какие?

— Учил креолью. Это местный межплеменной язык. Официальный то португальский, хотя он и существенно искажен. И от классического весьма далек. А креолью — всеми признанный, очень сложный. У него африканская основа. Баланто, фульб, маджак и прочее. И масса заимствований из португальского. Знаешь, как на креолью будет белый, он же португалец?

— Нет.

— Тугаш. Я очень старался, стал неплохо понимать.

— Кто тебя учил?

— Охранники. Видишь ли, они очень своеобразные люди. Считают белых никуда негодными слабаками.

Что ж, он их приятно удивил. Федор вспомнил устремившуюся в его сторону, с угрожающе распахнутой пастью, двух метровую змею, подброшенную в камеру и блеск белков на возбужденных предстоящим представлением рожах охранников. Развлекающиеся ребята столпились у решетки. От него ждали визга, истерики, слез, чего угодно, кроме стриптиза. Федор прижался к стене, был бы стол, вспорхнул на него, и медленно потянул с головы рубашку. Он умел не бояться. И не пах страхом. Не делал резкий движений. Обозленная бесцеремонным с собой обращением мамба шипела, как чайник на плите. Чешуя у нее была темно зеленая, с черной окантовочкой. Прекрасная маскировка для зарослей. В двух шагах не заметишь. На светло сером полу она выглядела изумрудной. Была в ней даже своеобразная убийственная красота. Федор стоял с рубашкой в руке, спокойно дышал и рассматривал змею. Охранники примолкли, потом загалдели. Им просто хотелось как следует повеселиться. А проклятый тугаш отказывался паниковать. Воинственно настроенная мамба направилась к решетке. По скорости с которой охранники прянули в стороны, Федор (который герпетологом никогда не был) заключил, что змея, в самом деле, ядовитая. Мамба свернулась тугими кольцами возле металлических прутьев, замерла. Так продолжалось некоторое время. Потом вновь появились охранники. Заспорили между собой. Наконец пришли к соглашению. Самый толстый, похожий на раскормленного злого слоненка, парень крикнул на скверном португальском.

— Эй, тугаш, сумеешь поймать зеленую смерть?

— Чамо-ми? Федор.

— Фи-о-дор? Ну и имя! Держи.

Через прутья, стараясь не приближаться к решетке сверх необходимого, толстяк протягивал длинную палку с раздвоенным концом. Федор видел такие раньше. В передаче «В мире животных». Следовало прижать змею к цементному полу камеры, и не абы как, а на участке сразу за головой. В противном случае мамба сумеет извернуться и вонзить в руку, берущую ее — свои ядовитые зубы. Теоретически все ясно. Федор представил, что ловит безобидного ужа. Так старался, что почти на яву увидел две желтые полоски на голове африканской змеи.

— Эй, тугаш Фи-о-дор, а у тебя в жилах кровь. Храбрый парень.

Он стоял с извивающейся добычей, стиснутой в правой руке, и плохо слышал шутки охранников. Куда ее деть то, теперь? Рубашка, из которой он вначале собирался изготовить импровизированный мешок, не годилась. Пришлось поднатужиться и свернуть ни в чем не повинному существу шею. Красиво, одним жестом, как в кино — не получилось. Ну да не беда.

— Эй, тугаш Фи-о-дор, хочешь выпить?

Так он шагнул на первую ступеньку выживания. Обзавелся симпатизирующими ему людьми. Дальше пошло проще. Специалистом в конце, концов, он всегда считался неплохим…

— Больно. Раздавишь!

Укоризненно сказала Арина и пошевелила пальцами. Федор опомнился.

— Прости. Задумался.

— Значит, подружился с охраной?

— Ерунда. К сожалению, меня никто не хотел слушать, из начальства, я имею ввиду. В самом деле, оно им надо? Обстановка не прояснилась. Официальных обвинений против моего погибшего друга не выдвигали. Кто ж его знает, как дело может обернуться?! И кто придет к власти в ближайший месяц? Или чуть позже? Удобнее всего им бы было, чтобы я загнулся от лихорадки. Удивляюсь, что не задушили потихоньку.

— Шутишь?

Федор решил сворачивать страшную историю.

— Жил я себе и жил помаленьку, а в конце июня меня взяли, и ничего не объясняя, повезли куда-то. Скромное здание, маленькая комната на втором этаже. Пустая. Стол, табурет и кресло. Вошел низенький и спокойный дяденька, представился господином Габи. Мило побеседовали. И он мне сообщил, что у них в Гвинее-Биссау скоро будут законные выборы, а до них обязанности президента исполняет председатель парламента Малан Бакай Санья, принявший временные полномочия одиннадцатого мая. То есть больше месяца назад! Что лично он, господин Габи с погибшим де Пина был приятелем. Се ля ви. Теперь мой друг оправдан, война, всякое бывает. А мне предлагают, не предъявляя претензий, свалить из страны подобру-поздорову. Неделю я провел в приличном военном госпитале, потом мне выдали паспорт, билет, одну из моих кредитных карт и велели не мешкать. Российский консул, уже черт знает сколько времени, считал меня покойником. Даже бумаги успели изготовить соответствующие. Ладно.

— А дальше?

— В родной столице залег по великому блату в клинику, специализирующуюся на тропических болезнях. Очень тамошних специалистов обрадовал. Задолбали с пробирками, каждый день брали кровь. Любопытный случай и все такое. Хотели опять башку налысо побрить, я не дал.

— Ты звонил мне пятнадцатого июля?

— Не дозвонился. Не злись. Мне было немного не по себе.