Проклятая игра - Клайв Баркер

Женщина поползла обратно к лестнице. Где-то очень далеко кто-то открыл дверь. На нее упала полоска света. Ненамного, чтобы не чувствовать боль, она повернула голову. В отдаленном дверном проеме показался силуэт Уайтхеда. Между ними стояла собака. Каким-то образом тварь поднялась; вернее, ее передняя часть поднялась и потащилась по залитому светом ковру. Большая часть туши уже не действовала, голова едва поднималась над полом. Но собака двигалась и будет двигаться до тех пор, пока тот, кто ее воскресил, не дарует ей покой.

Стефани подняла руку, чтобы привлечь внимание Уайтхеда. Если он и заметил ее в сумраке, то не подал вида.

Она доползла до верха лестницы. Сил больше не осталось. Смерть подступала быстро. Хватит, сказало ее тело, все. Ее воля к жизни иссякла, и она рухнула вниз. Кровь из ран на шее стекала по ступенькам, свет в глазах померк. Одна ступенька, две ступеньки.

Счет — прекрасное средство от бессонницы.

Три ступеньки, четыре.

Она не увидела пятую ступеньку в наползающей тьме.

Марти была неприятна мысль о возвращении в дом, но что бы там ни случилось, все уже закончилось, а он замерз. Его дорогой костюм был испачкан до неузнаваемости, рубашка разодрана, безупречные ботинки перемазаны в глине. Он выглядел как бродяга. Эта мысль почти доставила ему удовольствие.

Он брел по лужайке. Где-то впереди горели огни дома, гостеприимно и успокаивающе, но он прекрасно знал, что это — обман. Да и сам дом не был укрытием. Иногда безопаснее оставаться в открытом мире, под небом, куда никто не явится, чтобы постучать и посмотреть на тебя, где нет крыши, способной обрушиться на твою доверчивую голову.

Он прошел половину пути между лесом и домом, когда в вышине прогудел самолет, чьи огоньки казались двойными звездами. Марти стоял и смотрел, как самолет пролетает над головой. Возможно, это один из тех разведчиков, которые (как он читал) постоянно курсируют над Европой — один американский, другой русский, — а их электронные глаза осматривают спящие города Карающие близнецы, от чьей милости зависят жизни миллионов людей. Шум двигателей снизился до шепота и затих Улетели шпионить за другими. Кажется, грехи Англии на сегодня прощены.

Марти решительно направился к дому. Он выбрал дорогу, которая вела прямо к подъезду, в искусственный день под горящими фонарями. Едва он вышел на свет, как на пороге появился Европеец.

Спрятаться было негде. Марти замер на месте и стоял, пока из дома не выбрался Брир и оба компаньона не двинулись прочь от дома. Зачем бы они ни явились, дело свое они сделали.

Пройдя несколько шагов по дорожке, Европеец оглянулся. Его глаза мгновенно нашли Марти. Долгое время Европеец просто глядел на него через широкое поле, поросшее блестящей травой. Затем он коротко кивнул, будто хотел сказать: «Я вижу тебя!.. И я не причиняю тебе вреда». Затем Мамолиан отвернулся, пошел прочь и вместе со своим подручным, разорителем могил, скрылся за кипарисами, растущими вдоль дорожки.

Часть четвертая

Рассказ вора

Цивилизации вырождаются не от страха, а потому, что забывают о том, что страх существует.

48

Марти стоял в холле и пытался расслышать шаги или голоса. Но все было тихо. Похоже, женщины уехали, так же как Оттави, Куртсингер и Король Троллей. Возможно, старик тоже ушел.

В доме горели лишь несколько лампочек, отчего все казалось двухмерным. Видимо, произошло замыкание; его следы виднелись на оплавленных контактах, воздух был голубоватого оттенка Марти отправился наверх. Второй этаж был погружен в темноту, но он шел легко, повинуясь инстинкту и задевая ногами куски фарфора — какие-то разбитые сокровища Стекол и обломков становилось все больше. Не глядя вниз, он осторожными шагами пробирался к белой комнате.

Дверь была приоткрыта, и свет — не электрический, а от свечи — горел внутри. Марти перешагнул порог. Одинокий огонек панически замигал, однако позволил разглядеть, что в комнате не осталось ни одной целой бутылки. Марти ступил на ковер из осколков и разлитого вина; вокруг было колко от обломков. Стол был перевернут, и несколько стульев разлетелись в щепки.

Старик Уайтхед стоял в углу комнаты. На лице его виднелись потеки крови, но Марти не был уверен, что это его кровь. Уайтхед походил на человека, пережившего землетрясение; его лицо заливала смертельная бледность.

— Он рано пришел, — произнес он, и в каждом его приглушенном слове звучало отчаяние. — Представь себе. Я-то думал, что он соблюдает договор. Но он пришел рано, чтобы подловить меня.

— Кто он?

Уайтхед тыльной стороной ладони вытер слезы со щек, размазывая по лицу кровь.

— Этот ублюдок солгал мне, — прошептал он.

— Вы ранены?

— Нет, — ответил Уайтхед, как будто удивленный вопросом — Он не дотронется до меня. У него есть вещи похуже. Он хочет, чтобы я сам захотел уйти, понимаешь?

Марти не понимал.

— Там в коридоре труп, — сказал Уайтхед, словно просто констатировал факт. — Я оттащил ее от лестницы.

— Кого?

— Стефани.

— Он убил ее?

— Он? Нет. Его руки чисты. Хоть пей из них молоко.

— Я позвоню в полицию.

— Нет! — Старик, шатаясь, сделал несколько шагов по стеклу и схватил Марти за руку. — Нет! Никакой полиции.

— Но человек мертв.

— Забудь о ней. Ты же можешь спрятать ее потом, а? — Его интонации стали вкрадчивыми, а дыхание вблизи казалось ядовитым. — Ты ведь сделаешь это, правда?

— После того, что вы устроили?

— Немного пошутил, — отозвался Уайтхед. Он попробовал улыбнуться, сжимая руку Марти так, что кровь останавливалась в жилах. — Ну брось, это всего лишь шутка.

Он вел себя, как алкоголик, схвативший за пуговицу прохожего на углу улицы. Марти высвободил руку.

— Я уже сделал все, что должен был сделать для вас.

— Хочешь вернуться домой, ты об этом? — Тон Уайтхеда мгновенно изменился. — Хочешь вернуться обратно за решетку, надеешься укрыться там?

— Это не новая ваша шутка.

— Я повторяюсь? О боже! — Старик махнул рукой. — Ну тогда иди. Вали отсюда, ты не из моей компании. — Он попятился и прислонился к стене. — Какого черта я стараюсь, если ты уже решил?

— Вы обманывали меня, — выпалил в ответ Марти. — Все время.

— Я сказал тебе… это шутка.

— Не только сегодня. С самого начала. Обманывали меня… подкупали меня. Вы говорили, что вам нужно кому-то доверять, а потом обращались со мной как с дерьмом. Неудивительно, что все в конце концов покинули вас.