Миллионер из подворотни - Татьяна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Комнату заволокло багряным туманом.
– Ты уверена? – Илья попытался оторвать Симу от ребенка. – Ты абсолютно уверена?
– Пусти! – Она мертвой хваткой вцепилась в синюю футболку. – Уйди! Не трогай нас!
– Сима, перестань! Мне нужно убедиться… – Илья сам не знал, в чем ему нужно убедиться. Он просто хотел дотронуться до своего ребенка.
– Уйди, уйди, уйди! – Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Она не хотела, чтобы он разделил с ней горе. Она не хотела подпускать его к сыну.
– Сима, не мешай мне! Может, мы еще сможем его спасти…
– Он не дышит!
– Пусти меня, черт возьми! – Он ударил ее по лицу наотмашь, со всей силы.
Сима не издала ни звука, лишь прижала ладонь к щеке и медленно, словно тряпичная кукла, сползла на пол.
Его сердце разрывалось, рука горела огнем.
– Прости меня, – он склонился над мальчиком, – я должен попытаться.
Илья не знал азов реанимации. Он не знал, с чего нужно начинать. Он просто рванул вверх синюю футболку и прижался ухом к тому месту, где, по его разумению, должно было быть сердце.
…Сквозь закрытые веки пробивался солнечный свет.
Ее мальчика больше нет, а солнце продолжает светить. Так не должно быть. Должна наступить кромешная тьма. Часть этой тьмы уже начала заполнять все ее существо. Скоро она выплеснется наружу, и у солнца не останется ни единого шанса.
Свет померк.
Вот оно, начинается…
– Дура!!! Какая же ты дура!!! – В голосе слышалась смесь злости и облегчения.
Снова он… Даже сейчас не может оставить ее в покое…
Не открывая глаз, Сима попыталась оттолкнуть настойчивые руки.
– Оставь меня! Ну, пожалуйста…
– Он жив! Мальчик жив! Он просто очень крепко спит! Понимаешь?! Ты меня слышишь?!
В этот момент Илья готов был придушить ее собственными руками за тот ужас, который пережил по ее вине. Он поверил ей безоговорочно. Разве мать может ошибаться в таких вещах?! Разве у нее есть право на такие чудовищные ошибки?! Он поверил ей и поэтому слабое, чуть слышное «тук-тук» принял за слуховую галлюцинацию.
Нельзя обольщаться. Потом будет еще тяжелее. Но на всякий случай, просто чтобы не мучиться бесплодными надеждами, Илья прижал пальцы к тонкой детской шейке и отчетливо почувствовал слабую пульсацию.
Где-то на окраине сознания вновь замаячили призрачные образы: футбол, домашние задания, ролики, огромный праздничный торт, перемазанная шоколадом смуглая мордашка его сына (все дети любят шоколад), улыбающаяся Сима перебрасывает через плечо «высокотехнологичную» косу…
Пасторальная картинка мигнула и погасла.
Потом. Предаваться мечтам он будет позже, а сейчас нужно действовать.
– Открой глаза! Иначе я отделаю тебя похлеще нашего милого приятеля! – Голос был требовательным, он не давал Симе погрузиться в спасительную темноту. Он, словно крючок, засел в мозгу и грубо, рывками, вытаскивал ее на поверхность.
– Открой глаза, женщина! Ты нужна своему ребенку! Твой сын жив!
«Твой сын жив!» Крючок дернулся, и, задыхаясь, Сима вынырнула из темноты.
Перед ней на коленях стоял Илья, бледный, осунувшийся, с влажными, прилипшими ко лбу волосами.
– Привет! – Он улыбнулся.
Сима вцепилась руками в его свитер, заискивающе, как дворовая собака, заглянула в глаза:
– Макс жив? Ты меня не обманываешь?
Илье вдруг стало невыносимо стыдно за этот ее заискивающий, тревожный взгляд, за свою грубость и за ее слабость. Она так же, как он сам несколько минут назад, страстно хотела и боялась поверить. Как он ее понимал…
– Иди к нему, Сима. – Он бережно поставил ее на ноги и подтолкнул к кровати. – Побудь с ним. Я скоро вернусь.
Илья сбежал на первый этаж. Долговязый так и не пришел в себя. Из кармана его брюк он достал мобильник, вызвал «Скорую» и полицию. Потом секунду подумал и связал долговязого шнуром от портьеры. Скотчу он с некоторых пор не доверял.
12
Это же форменное безобразие! Нарушение больничного режима! – кипятился врач. – Раньше она не отходила от больничной койки, потому что мальчик был без сознания. Это я еще могу понять. Но теперь, когда жизни ребенка ничто не угрожает, когда он быстро идет на поправку… В общем, так! Нечего ей делать в больнице! На нее же страшно смотреть! – Его голос стал еще строже. – Трое суток почти без сна. Не хватало еще, чтобы ей стало плохо в моем отделении! Мне, знаете ли, своих пациентов достаточно! Сегодня же заберите ее домой!
Утром Инне позвонил лечащий врач Макса и потребовал, чтобы родственники, то бишь она с Горой, повлияли на ненормальную мамашу, то бишь Симу. Инна примчалась к больнице аж за целый час до условленного срока в надежде, что строгому доктору удастся выпроводить «ненормальную мамашу» раньше.
Прогуливаясь по больничному скверику, она наткнулась на Северина, прохлаждающегося в теньке аккурат напротив больничного крыльца.
– Что ты здесь делаешь? – Инна уселась на скамейку рядом с Ильей, неодобрительно покосилась на его помятое, давно небритое лицо.
– Я тоже рад тебя видеть, – сказал он любезно.
– Выглядишь неважно. Что, муки совести?
Выглядел он действительно плохо. Хуже некуда. Как после тяжелого похмелья.
Инна принюхалась. Нет, перегаром от Северина не пахло. Тогда в чем причина? Такой вид обычно бывает или с перепоя, или с недосыпа. Ну конечно, с недосыпа! «Северное сияние» идет ко дну. Вот и не спит наш бизнесмен, ищет пути выхода из кризисной ситуации.
– А ты, как всегда, великолепна. – Северин устало улыбнулся.
Да, похоже, что последние сутки он держался только на кофе и сигаретах. Хотя сигареты – это вряд ли. Он же поборник здорового образа жизни. Значит, только кофе.
Инна достала из сумочки пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и выпустила струйку дыма прямо ему в лицо. Говорят, что пассивное курение еще опаснее, чем активное. Вот пусть и поволнуется за свое драгоценное здоровье.
К ее удивлению, Северин не поморщился, не попытался отмахнуться от сизого облачка. Он, кажется, даже не заметил, какой вред только что был нанесен его организму.
– Нам нужно поговорить, – сказал он.
– Не о чем нам с тобой разговаривать.
– Поговорить нужно мне и Симе, – мягко уточнил Илья, и Инна отчего-то обиделась.
– Она не станет с тобой разговаривать.
– Ты уверена? Ты ее спрашивала?
Несколько минут носком туфельки Инна рисовала на земле абстрактные узоры, а потом сказала:
– У вас с Симой сложные отношения. Тебе кажется, что у тебя есть все основания ее ненавидеть…
Илья иронично хмыкнул, наблюдая, как старательно Инна подбирает слова.
– Не понимаю, откуда ты узнал о случившемся, но имей в виду, это подло – то, что ты собираешься сделать. – Она больше не могла сдерживаться и с вымученно-спокойного тона перешла на крик: – Ну, чего ты приперся?! Полюбоваться, как ей сейчас тяжело?! Соли на раны сыпануть?! Она чуть ребенка не потеряла. Думаешь, ей сейчас до тебя? До этих ваших дурацких разборок?
