Судьба - Эбби Брукс

— Просто скажи Чарли, что важно читать мелкий шрифт любого контракта, который она подписывает. — Я ухмыляюсь, надеясь, что он понял шутку. — Даже если она уверена, она знает, что все идет вверх и вверх. Я слышала, что в противном случае все может стать довольно запутанным.

— Я бы не осмелился ничего рассказать Чарли. — Гарретт округляет глаза, как будто мое предложение может привести к его смерть. — Она не послушает, когда ей говорят, что делать.

— Тогда, должно быть, это семейное.

Он смотрит на меня косым взглядом, затем сворачивает с главной дороги, рассказывая о вехах своей жизни, пока мы едем. Когда мы, наконец, останавливаемся перед величественным домом, он глушит двигатель. Красные дубы окаймляют дорогу, ведущую к гигантскому кирпичному дому с белыми колоннами, стоящими на страже подъезд. — Вау. Это… Ты вырос здесь?

— Мы жили в доме поменьше, когда я был ребенком, но мамина подруга, Эви Прескотт, продала ей этот дом после того, как она вышла замуж за папу. — Гарретт отстегивает ремень безопасности, затем останавливается. — Ты знаешь, что Эви встретила твою тетю Харлоу много лет назад? Ее муж собрал их вместе, чтобы поговорить о книгах.

Я поворачиваюсь к нему, глаза широко раскрыты, челюсть отвисла.

— Ты шутишь.

— Нет. Это причина, по которой мы в первый раз посетили отель «Хаттон».

— Тогда напомни мне поблагодарить ее мужа. Звучит так, будто он катализатор, который свел тебя и меня вместе.

Поведение Гаррета смягчается. Легкая улыбка появляется на его губах, и он прикладывает руку к моей щеке.

Есть момент, когда я думаю, что он собирается сказать что-то важное, но чувство исчезает.

— Ты уверена, что готова к этому?

— Тебе лучше поверить в это, Парень. Я слышала от тебя только хорошее об этих людях.

Он вылезает из машины и встречает меня возле капота, берет мою руку в свою и потирает большой палец через костяшки пальцев.

— Я действительно рад, что ты здесь, — говорит он, поднося мою руку к своим губам и целуя ее.

— Я надеюсь, ты все еще будешь чувствовать то же самое в конце ночи. — Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе больше слушать, чем говорить. Последнее, чего я хочу сегодня вечером, это чтобы мой рот сбежал с разговором, как он так любит делать, когда я нервничаю.

Гарретт ведет меня на крыльцо и толкает в дом. Хриплый смех приветствует нас из глубины внутри.

— Они, наверное, на кухне. Они всегда на кухне.

— Это мой Медведь Гэр? — Пожилая женщина с широкой улыбкой высовывает голову в коридор. — Иди сюда и обними меня, — говорит она, широко раскрывая руки.

Гаррет хмурится, проводя рукой по волосам.

— Сколько раз я говорил, что ты не можешь называть взрослого мужчину Медведь Гэр?

Руки на бедрах. Улыбка по максимуму. Ее не смущает его сварливость.

— Примерно столько же раз, сколько я сказала, что ты никогда не бываешь слишком стар для хорошего прозвища.

— Рад видеть тебя, мама, — говорит он, притягивая ее ближе. — Это Анджела Хаттон. Ангел, это моя мама.

Длинные светлые волосы Амелии Купер волнами ниспадают на спину. Она одета в пышную юбку в пол и футболку с надписью «Режим босса активирован», а браслеты звенят у нее на руке, когда она поворачивается ко мне. Ее энергия яркая, и она кажется такой удобной в своей коже, что она мне сразу нравится. Как Гарретт вырос с такой женщиной и стал таким серьезным, выше моего понимания.

— Пожалуйста, — говорю я с улыбкой, — зовите меня Ангелом. Приятно наконец-то познакомиться с вами, миссис Купер. Я слышала так много о тебе.

— Я буду звать тебя Ангелом, если ты будешь звать меня Амелией. — Она берет мои руки и вздыхает, изучая меня. — Ты просто прелесть! И разве у нее нет лучшей энергии? — Она поворачивается к Гарретту с понимающей улыбкой. — Я знала, что ты найдешь кого-то особенного, когда придет твое время. Иногда нужно испытать плохое, чтобы оценить хорошее. Знаете, такова природа дуальности. А она? Она — твое благо.

С этими словами Амелия ведет меня на кухню, где меня встречает большая группа людей. Я знакомлюсь с отцом Гарретта Джеком, его сестрой Чарли и их братом Коннором. После серии их объятий Гарретт знакомит меня с Прескоттами, Мэлоунами и их детьми, затем с Остином О'Коннором, всеми друзьями семьи. Они приветствуют меня как одну из своих.

— Гарретт когда-нибудь рассказывал тебе о том, как он ударил Тоби Хинкла по лицу? — Чарли спрашивает меня за ужином. Она абсолютный бунтарь. Я понимаю, почему она и Гарретт так близки.

— Разве мы не проезжали мимо Тоби Хинкля по дороге сюда? — Я морщу нос, копаясь в своей памяти.

После нескольких часов приятных разговоров и смеха поездка в Wildrose кажется, что это произошло несколько, дней назад.

— Но, пожалуйста. ДА. Расскажи мне эту историю. Расскажи мне все истории на самом деле. Я хочу услышать их все.

— О, нет. — Гарретт останавливается со своим напитком на полпути ко рту. — Мы не будем устраивать все это «смущать Гарретта перед его девушкой». Кроме того, — говорит он, опуская свой стакан на стол, — разве ты не ударила его по лицу? — Он тычет пальцем в сторону Чарли.

— Не слушай его, — говорит она мне. — Он становится раздражительным, когда он нравится людям.

— Это был день, когда Амелия накричала на всех мам в додзе, опрыскала место шалфеем и штурмовала вне игры, верно? — Спрашивает Коннор.

У меня отвисает челюсть, когда я пытаюсь переварить ситуацию, в которой супер милая женщина напротив меня бы устраивать сцену в додзе.

— Прости, что случилось?

Семья рассказывает историю урывками, каждый перебивает другого в странном чувстве товарищества и единомыслия. Я не знаю, чего я ожидала сегодня. Гарретт сказал мне, что его семья была такой же замечательной, как и моя, но часть меня думала, что в углах будет прятаться какая-то тьма. Что-то, что объясняет его грубую внешность.

Ее нет.

Куперы любящие и поддерживающие. Они прошли свой путь через изгибы и повороты и вышли вперед, когда путь стал темным. Они во многом напоминают мне мою семью — просто их не так много.

Под столом Гарретт сжимает мое колено, нежно проводя большим пальцем по внутренней стороне бедра. Это простой жест, но он согревает мое сердце. Это приносит чувство принадлежности, единения. У меня нет сомнений в том, что он мой человек, и теперь, после знакомства с его семьей, я знаю, что мы созданы друг для друга.

Я смотрю ему в глаза, в этих глубоких оттенках