Мир приключений 1984 - К. Селихов

Ночью их подняли по тревоге. Когда строились во дворе, Андрей в сумраке разглядел рядом с. командиром Золотухина.

— Задача, товарищи, у нас сегодня непростая, — сказал Никита перед строем. — Мы получили сведения: в город пробралась вражеская банда. Хотят поджечь мельницы на северной окраине. Если им это удастся, симбирские трудящиеся и воинские части останутся без хлеба. Ясно? Так вот: надо скрытно, без шума, подойти к мельницам и плотненько оцепить их. А там неплохо бы захватить контру живьем… Главное — не допустить пожаров…

Андрея с первой группой привезли на грузовике, высадили на пустынном улице. Золотухин вместе с командиром разводил их по местам, усаживал по два—три человека в засаду возле мучных лабазов.

— Лежать не двигаясь, — строго наказывал он шепотом. — Стрелять, только когда увидите ракету. Ясно?

Андрею вместе с немолодым усатым рабочим досталось место у забора, около угла лабаза. Каменная громада еще больше сгущала темноту осенней ночи. Струйки мелкого дождика затекали за шиворот, холодили спину. Ни звука, ни шороха кругом, только от Волги доносится редкая ружейная перестрелка да изредка ухает разрыв снаряда.

До боли в глазах вглядываясь снизу в беспросветную тьму, Андрей постепенно стал различать контуры огромного мучного склада на чуть сереющем фоне неба. Немного дальше виднелось еще одно темное пятно. “Мельница”, — догадался Андрей.

Усатый сосед пошевелился, разминая затекшую руку, повел плечом.

— Зябко, едят тя черти, — прошептал он. — Покурить бы… А может, и напрасная тревога — не придут они?..

Слушая едва слышный шепот соседа, Андрей как-то упустил мгновение, когда над темными крышами не спеша выплыла яркая звездочка ракеты. Только хлопок ракетницы привлек его внимание. В быстро меркнущем свете он успел заметить две пригнувшиеся фигуры и тут же рванулся вперед.

— Сдавайся, гады!..

Рядом слышались топот и тяжелое дыхание напарника, кругом раздавались выстрелы, вскрики, стоны. Пробежав шагов двадцать, Андрей споткнулся о лежащего человека, чуть не упал. Наклонился:

— Ты кто?

Тот неожиданно сильно дернул Андрея за ногу. Андрей выронил винтовку, и они покатились по траве, сдавив друг друга. И в это мгновение вспыхнуло яркое пламя. “Подожгли все же!” — мелькнуло у юноши. Собрав последние силы, он рванулся, приподнялся и ударил врага по голове. Тот дернулся, руки его ослабели. Тяжело отдуваясь, Андрей встал.

Казалось, прошла вечность — не секунды. Лабаз по-прежнему спокойно темнел несокрушимой глыбой, а сбоку весело потрескивало пламя костров, бросая беспокойные отблески на каменную стену и забор. Чуть подальше, у мельницы, стояло несколько фигур с поднятыми руками и металась, поблескивала в свете костра кожанка Никиты.

“Молодец Золотухин, костры приготовил, — подумал Андрей. — Но где же винтовка?” Сделал шаг, два… Черт, в таком бурьяне и оружие потеряешь.

Наконец ткнулся ногой в приклад. Поднял винтовку, стер землю с затвора, передернул его и огляделся. Далеко же они по земле прокатились. Только теперь Андрей осознал, как близко был от смерти. Но где же тот? В неверном пламени костров человека на земле не было видно. Где он? Ведь оглушен вроде был. Вдруг у самого забора, там, где они совсем недавно лежали в засаде, заметил: как-то странно качаются высохшие стебли колючек. Уходит!..

— Стой, стой, застрелю!

Когда почти добежал, с земли поднялся невысокий, плотный человек в солдатской гимнастерке и без шапки. В черных спутанных волосах торчали сухие травинки. Андрей подошел поближе, уперся штыком ему в грудь.

— Руки!

Тот, молча сверкнув глазами, нехотя поднял руки. “Где-то я его видел? — подумал Андрей. — Знакомое очень лицо”. И тут же приказал:

— Давай шагай туда, — чуть качнул винтовкой в сторону мельницы.

На миг, только на короткий миг штык отклонился от груди. И этого было достаточно, чтобы задержанный схватил ствол винтовки, изо всех сил дернул его и тут же отпустил. Андрей крепко держал оружие, но рывок был такой неожиданный, что юноша упал. Когда он вскочил, бандит уже сидел на заборе.

— Стой!.. — Андрей выстрелил, человек исчез за забором. На помощь бежали красногвардейцы.

— Там он, я, кажется, подстрелил…

Несколько человек перемахнули через высокий забор, но беглец исчез — как провалился…

— Эх ты! — с сожалением произнес Никита, выслушав бессвязный рассказ Андрея. — Смотреть надо…

Обида захлестнула Андрея: разве он виноват? Костры раньше зажигать надо было. Но тут же чувство справедливости подсказало: нет, виноват! Все думает, что здесь, мол, не фронт — ерунда, детские игрушки. Оказывается, и в тылу враг встречается лютый.

Бандиты уже были построены по два и окружены плотным кольцом отрядников с факелами. И первый, кого Андрей увидел, когда подошел, был “крючник”. Тот самый — с пристани.

Юноша тогда видел лицо “крючника” буквально одно мгновение. Но на всю жизнь запомнил копной взлохмаченные волосы, как бы проваленные в глубокие ямы глаза с крутыми надбровьями. И сейчас, когда он подходил, его прямо ожгло этим горящим ненавистью взглядом. Андрей вздрогнул, остановился и внимательно взглянул на арестованного. Ну конечно же, он — тот самый!.. Дальше руки, ноги, язык Андрея начали действовать сами по себе. Возбужденный, взволнованный только что пережитым, он уже больше не в состоянии был контролировать себя…

Едва-едва Золотухин и еще два отрядника удержали его.

— Ты что, соображаешь! — на ходу, по дороге в ЧК, сердито выговаривал ему Никита. — Знаешь, как это называется — со штыком на пленного? Самосуд! Мы не бандиты какие-то, а блюстители закона. Ясно?

— Закона? Это какого же? Убийцу, гада белого беречь?

— Революционного закона, установленного Советской властью. И она никаких тебе самосудов не позволяет. За это трибунал!..

— Слушай, — вдруг прервал его Андрей, — а ведь я, знаешь, вспомнил, где того убежавшего видел.

— Где?

— Это рыжий! “Режиссер”! Помнишь тюрьму? Тот самый! Только он сегодня не рыжий был. Волосы у него черные, а я его все равно узнал!

— Рыжий тот, говоришь? — Никита остановился, задумчиво взглянул на Андрея. — Вот что, иди-ка сейчас домой — отоспись, а завтра утром прямо к нам. Ясно?..

Как в тумане, прошел перед Евдокией Борисовной день освобождения. Такого счастья она уже и не ждала, не надеялась больше ни на что. Думала только о детях да о том, как бы подостойнее принять смерть. И вдруг сразу: и свобода, и сын старшин дома, и свои в городе. Сердце ее не выдержало такого. Едва-едва помнит она, как Андрюша с товарищем довели ее до дому, как плача встретила ее мать, как муж с отцом укладывали в постель. И забылась в беспамятстве, в горячке…