Клуб Дюма, или Тень Ришелье - Артуро Перес-Реверте

– Я бы хотел, – сказал он, – осмотреть книгу поосновательнее, без спешки.

– Да-да, конечно. У меня есть время, и я с удовольствием познакомлюсь с вашими методами работы.

От досады Корсо поперхнулся. Именно этого он и боялся.

– Знаете, мне лучше работается в одиночестве.

Он совершил промах. На чело Фриды Унгерн наплыло облачко.

– Боюсь, я неправильно вас поняла. – Она с подчеркнутым недоверием оглядела холщовую сумку Корсо. – Вы хотите, чтобы я оставила вас одного?

– Я бы осмелился просить об этом. – Корсо сглотнул, стараясь как можно дольше выдержать ее взгляд. – Я делаю конфиденциальную работу.

Баронесса заморгала. Облачко готово было вот-вот разразиться настоящей бурей, и охотник за книгами почуял, что все может полететь к черту.

– Вы, конечно, можете желать чего угодно, – проговорила Фрида Унгерн таким ледяным тоном, что от него могли замерзнуть цветы в горшках, – но ведь это моя книга, и вы находитесь в моем доме.

В такой ситуации любой другой поспешил бы принести свои извинения и протрубить отбой, любой другой, но не Корсо. Он этого делать не стал. Он продолжал курить и не сводил глаз с баронессы. Наконец лукаво улыбнулся: кролик играет в семь с половиной и хочет попросить еще одну карту.

– Кажется, я неловко объяснил суть дела. – Он так и не успел решить, какую из улыбок нацепить, пока доставал из сумки что-то, очень хорошо упакованное в бумагу. – Мне нужно всего-навсего немного посидеть над книгой, пользуясь моими записями, – он мягко похлопал рукой по сумке, в то время как другая рука протягивала баронессе сверток. – Посмотрите, все нужное у меня с собой.

Баронесса развернула сверток и молча глядела на то, что предстало ее глазам. Это было издание на немецком языке – Берлин, сентябрь 1943 года, толстый ежемесячник под названием «Iden», орган группы «Идус», кружка любителей магии и астрологии, близкого к правящей верхушке нацистской Германии. Закладкой была отмечена одна из страниц с фотографией: в объектив улыбалась юная, очень красивая Фрида Унгерн. По бокам стояли, держа ее под руки – а тогда у нее, естественно, были целы обе руки, – двое мужчин; тот, что справа, был в штатском. Подпись под фотографией сообщала, что это – личный астролог фюрера и что рядом с ним – его помощница, знаменитая фройляйн Фрида Вендер. Второй мужчина – в очках с металлической оправой – имел смущенный и даже робкий вид. Одет он был в черную форму СС. И без подписи каждый легко узнал бы в нем рейхсфюрера Генриха Гиммлера.

Когда Фрида Унгерн, в девичестве Вендер, подняла глаза от фотографии и их взгляды пересеклись, в ней не оставалось ничего от славной старушки. Но это длилось действительно лишь краткий миг. Затем баронесса спокойно кивнула Корсо в знак согласия, в то время как рука ее старательно выдирала страницу с фотографией и рвала на мелкие кусочки. Корсо же подумал, что даже ведьмы, даже баронессы и старушки, работающие среди книг и цветов, имеют свою цену, как и все в этом мире. «Victa iacet Virtus». А почему, собственно, должно быть иначе?

Оставшись один, Корсо вытащил из сумки бумаги и принялся за работу. Он выбрал стол у самого окна и устроился за ним. Открыл «Девять врат» на странице с фронтисписом. Но прежде глянул в окно. У противоположного тротуара стоял серый «БМВ»; упрямый Рошфор нес караул. Потом Корсо перевел взгляд на табачную лавку и девушки там не обнаружил.

Теперь его внимание было сосредоточено только на книге: тип бумаги, четкость оттиска на гравюрах, погрешности и ошибки. Он уже знал, что три экземпляра идентичны лишь на первый взгляд – черный кожаный переплет без названия, пять полос на корешке, пентаграмма, число страниц, порядок расположения гравюр… С величайшим терпением он сопоставлял страницу за страницей и заполнял свои сравнительные таблицы. На странице 81, за пятой гравюрой, он нашел еще одну карточку, исписанную рукой баронессы, – перевод одного абзаца с этой самой страницы, а лучше сказать, его расшифровка:

Ты примешь договор о союзе, который я тебе предлагаю, отдавая себя в твою власть. Ты посулишь мне любовь женщин и невинность девушек, чистоту монашек, достоинства, наслаждения и богатства сильных мира сего, светских и церковных иерархов. Стану предаваться разврату каждые три дня, и опьянение будет мне в радость. Один раз во всякий год буду отдавать тебе почести в знак подтверждения этого договора, подписанного моей кровью. И стану попирать ногами святыни Церкви, и стану возносить тебе молитвы. И не буду страшиться ни веревки, ни железа, ни яда. И смогу проходить меж чумных и прокаженных, не бесчестя своей плоти. Но прежде всего обрету я Знание, из-за коего первые предки мои отказались от рая. И в соответствии с этим пактом ты сотрешь мое имя из книги жизни и внесешь его в черную книгу смерти. И с сего момента проживу я двадцать лет счастливо на этой земле людей. А потом пойду с тобой, в твое Царство, проклинать Господа.

На обороте той же карточки он нашел еще одну запись. Это была расшифровка нескольких строк с другой страницы:

Я узнаю рабов твоих, братьев моих, по знаку, запечатленному на какой-нибудь части их тела, на той либо на другой, по шраму либо печати твоей…

Корсо выругался – шепотом, но от всей души, словно произнес молитву. Потом обвел взглядом книги на стеллажах, их темные и потертые корешки, и ему показалось, что из этих книг, откуда-то изнутри, до него начал доходить странный, приглушенный шум. Каждый закрытый том был замкнутой дверью, за которой волновались тени, голоса, звуки – они пробивались к нему из глубины и мрака.

И у Корсо по коже пробежал холодок. Как у банального книжника-любителя.

Было уже совсем поздно, когда он вышел на улицу. Остановившись на пороге, глянул направо и налево и не увидел ничего подозрительного; серый «БМВ» исчез. От Сены поднимался туман, переваливался через каменный парапет и стелился по влажной брусчатке. Желтоватый свет фонаря с набережной освещал пустую скамью, где прежде сидела девушка.

Корсо дошел до табачной лавки, но так и не встретил ее; не различил ее лица среди лиц тех, кто стоял у стойки или сидел за узкими столиками в глубине зала. У него появилось смутное ощущение, что в этой головоломке какая-то деталька легла не туда, куда надо; после телефонного сообщения о новом появлении Рошфора в его мозгу неумолчно звучали прерывистые сигналы тревоги. Корсо – а его инстинкты благодаря последним событиям обострились – нутром чуял опасность: и на пустынной улице, и в сыром тумане, который поднимался от реки и доползал до дверей бара. Охотник за книгами тряхнул плечами, пытаясь освободиться от неуютного ощущения, затем купил пачку «Голуаз» и не моргнув глазом проглотил одну за другой две порции джина; тотчас нос его задышал ровно, и все вокруг постепенно встало на свои места, словно в линзе, через которую он смотрел на мир, отыскался нужный фокус. Сигнал тревоги превратился в едва слышное жужжание, а эхо звуков из внешнего мира доходило до Корсо как и положено – словно сквозь ватный фильтр.