Красный террор в годы гражданской войны - неизвестен Автор

Не заявить об этом мы, представители казаков, не можем, так как к тому нас обязывает честь и совесть.

Председатель генерал-майор Г. Янов

Тов[арищ] председателя казак Персианов

Секретарь полковник М. Сменов

15 сентября 1922 года. Белград. Югославия.

Копия

Господину Лодыженскому

Просим Вас от имени донских, кубанских и терских казачьих станиц в Югославии заявить энергичный протест против проекта д[окто]ра Нансена о репатриации. Возвращающиеся в советскую Россию казаки подвергаются ужасным репрессиям: расстрелу и ссылке в концентрационные лагери, в коих гибнут массами. Гарантии большевиков -- ложь. "Лигой наций" проекта Нансена равно убийству тысяч людей, самоотверженно боровшихся во имя культуры и права на свободную жизнь в своих землях.

Президиум сбора станичных и хуторских казачьих атаманов в Югославии.

Председатель генерал-майор Г. Янов

Тов. председателя казак Персианов

Секретарь полковник М. Сменов

12 сентября 1922г. г. Белград. Югославия.

Копия191

После отсылки наших предположении о плане эвакуации я не получил из Парижа ни одобрения, ни возражения на свои представления. Из ряда телеграмм вижу, однако, что Вами вполне понята серьезность, если не трагичность, положения и сделаны возможные шаги к облегчению нам осуществления намеченных нами мер. Пока никаких следов воздействия в этой области интервенции в Париже не видно. Но, может быть, причина этого в медленности отношений.

Спешу сообщить о Нансене, которому поручено нам помочь, и о Международном Кресте192 и здешних представителях Лиги Наций, так как о Полумесяце я уже доносил подробно, а относительно французского командования еще ничего неизвестно.

Надеяться на покровительство здесь Международного Красного Креста совершенно бесполезно, пока представителем его является Бюрнье, отношения которого точно уже определены и известны. Нельзя и говорить не только о желательности подчинения его управлению "наших организаций" , но не следует вовсе ни о чем его просить, и никакого даже "protection"193 (как было сказано в первой телеграмме), не будет. Он окружен враждебными беженству элементами и никакой идеи, кроме репатриации, у него нет, причем нет и никаких средств, по крайней мере на что-либо доброе для русских беженцев. Вот почему я и телеграфировал, что до перемены состава -- при настоящем делегате -- обращение под его эгиду нежелательно. К сожалению, по сведениям Земского союза и городов, их главари сделали уже те шаги, по поводу которых Красный Крест только запрашивал еще меня, и мы здесь опасаемся, не вышло бы разногласия.

Лига Наций, может быть, и не будет, говорят, уже здесь в руках Бюрнье. Называют его заместителем Чайльза (или Кречь), помощник Нансена. О них хорошее у нас мнение, но пока, до приезда Нансена, от Лиги Наций добра мы не видели вовсе... И ждали "самого" с нетерпением, хотя и без радужных надежд.

Ему составлен и подан меморандум от русского комитета, в котором более или менее выразились единомышленные пожелания беженства нашего, причем, за публичным отказом Нансена, после инцидента с Адором194 от насильственной репатриации, этот больной вопрос мы решили было оставить в стороне.

Сегодня состоялась наша беседа с Нансеном... И как ни подготовлены мы все были к неблагоприятному впечатлению этой встречи, действительность превзошла все наши самые пессимистические представления. Главное же, что вопрос о репатриации всплывает теперь вновь, косвенно, но с исключительной твердостью, хотя Нансен и повторил нам о его решении не думать о насильственной отправке русских в совдепию. Каким же образом получается такое положение?

Начну с того, что еще вчера в Совете проктора195 Нансен уже заявил, что, как передал ему Хамид Бей, президент Croissant Rouge196 и представитель здесь Кемаль-Паши197, русским, всем без изъятия, как и грекам, будет предложено оставить Турцию во что бы то ни стало. Дальше, вчера же в совершенно частной беседе с одним лицом Нансен "будто бы" выразил удивление, почему русским не ехать в Россию:

"Теперь там правит свободный народ, бывший столь угнетенным ранее... растет народное благосостояние, невозможны те бедствия от недородов, которые при царском режиме приводили к вымиранию миллионов, крестьянство счастливо. Все это светлые явления -- преддверие светлого будущего".

Прибавляю "будто бы" он говорил так, потому, что, несмотря на видимую достоверность свидетеля, отказываюсь верить такому факту. В отчетах Нансена факты людоедства ведь запротоколированы, смерти, Чека, расстрелы, высылка интеллигенции, преследование Церкви и веры -- все это не выдумки и ему известно... Остается думать, если это было говорено, уже и вправду не с рамоликом198 ли мы имеем дело, как это думают люди, близко видевшие Нансена, и как, пожалуй, можно думать по его внешнему виду и речам.

Но вот, наконец, сегодня мы и сами услышали эту речь и что же? Нансен заявил официально, что 1) требования кемалистов категорические и касаются выезда отсюда всего русского; 2) что все усилия Лиги Наций достигнуть согласия какой-либо страны на прием русских пока безуспешны и даже безнадежны; 3) что средств у Лиги Наций на помощь беженцам где-нибудь или здесь "пока" не имеется; 4) что сложность вопроса превышает все его силы и разумения, и он будет иметь беседу об этом с господами комиссарами, т[ак] к[ак] выселение должно объять всех греков и армян и вообще христиан; 5) что он о насильственной репатриации не думает, но хотел бы организовать безопасное возвращение в Россию для тех масс, которые теперь двинутся туда по доброй воле (из Греции ЗООО?) и намерены туда переехать; 6) что он рад и счастлив служить делу помощи беженцам (?) -- чем может.

Наш преосвященный председатель за это поблагодарил его и спросил, не знает ли он чего о судьбе патриарха. Но сей осведомленный в русских делах и аккредитованный Европой знаток положения в стране чистосердечно признался, что ничего об этом не знает и не может сказать, жив ли представитель всей нашей русской Православной церкви.

Совершенно обескураженные этими сообщениями, смысл которых если я сгустил, может быть, краски слов Нансена, передававшихся нам не очень-то точно и подробно переводчиком, однако, общий смысл которых сводится к тому, что, вопреки прежним заявлениям Хамид-Бея, турки не желают терпеть нас здесь, а никуда нас никто не принимает и никуда не могут вывезти, кроме России, -- мы все собрались немедленно на совещание при участии и Нератова199, и всех представителей всех организаций и несколько часов "проговорили". Но пришли только к выводу, что надо ждать событий и того, что скажут "союзники".

Можно ли поверить, что теперь, когда считается достигнутым мир, и "будто бы" достойный Великой Англии -- как широко вещает об этом английское правительство, европейский христианский мир допустил бы -- не насильное, а договорное установление такого порядка, при котором ни один христианин никакой нации не мог бы жить в Турции?! К чему же тогда и свобода проливов, и все эти военные приготовления. Большего ведь не мог бы потребовать и новый Омар Завоеватель, разбив вдребезги всю пригнанную сюда армаду. И, конечно, дело вовсе не в этаком требовании турок, которое возбудило бы, пожалуй, вновь только что улаженный вопрос в войне, и даже российские Советы не могли бы, в качестве друзей и союзников Кемаля, идти на такой отказ от всех прав русских даже жить в Турции, прав веками завоеванных?! Да и может ли мыслиться в XX веке, на европейском материке, такой закрытый для всей Европы, как бы китайской стеной изолированный, угол, в котором и сами турки без европейских денег, торговли, науки и пр[и] пр[очем] сварились бы в собственном соку.

Очевидно, я в этом глубоко убежден, дело идет только об изгнании беженцев русских -- без российско-советских паспортов, по требованию не Турции, а друзей, управляющих турками из России. И такое требование будет принято, войны не вызовет и только для нас окажется и применимым, и целесообразным, и гибельным?

И вот, нынешний, последней минуты, фазис беженского вопроса. Эвакуация -- без средств, без прав куда-нибудь направиться не только массой, но даже единицами! Таковы грустные мысли, охватывающие всех нас при общем здесь шуме и торжестве мира или перемирия.

Из Сербии я получил милые письма Евреинова, обещающего сделать все возможное, но пока не успевшего еще ни в чем. Без "реверса"199a едва ли пустят туда даже сенаторию. Послал ему письма успокоительного содержания, что все, что здесь мы имеем и имели бы для сенатории, передадим ему, да и вовсе он может ее не открывать, лишь бы вывез персонал. Подсчитываем, во что обойдется перевозка имущества и излишков госпиталя. Выходит около 3000 турецких лир, и водою, и железною дорогою -- все одно на одно. Пытаемся зафрахтовать судно. Но риск большой. При теперешних условиях истратим деньги и в нужный момент судна не будет -- вещь, при эвакуации, обычная. Русские, греки все одно. Много суетился Лежнев, желая участвовать в такой операции, найти товар, ехать сам со своим добром и развалившимся предприятием (лесное дело). Оказалось, что он участник -- на 100 лир! Это при стоимости судна 3000 тыс. лир. Земской союз не хочет везти "своего" добра (это главное присвоенные им ЦОК медикаменты и разный инвентарь и люди) морем, чтобы не везти его дальше через всю Сербию. Главное же, даже на инвалидов обещают "рассмотреть" по приезде Баратова, а ему лично вот уже 3 недели безрезультатно приходится хлопотать и ждать для себя одной визы.