Все пули мимо - Виталий Забирко

Здесь же, при статье, мнение астролога дипломированного приводилось: мол, говорят ему звёзды, что когда на небосклоне Козерог похотливый зарится на Деву, с Раком стоящую в этот момент в надире, то Водолей завистливый начинает на Весы капать. Этим самым равновесие миропорядка смещается, и тогда время может вспять оборачиваться. То есть на самом деле через неделю перед нами предстал дом не после пожара, а до, и посему будет он теперь не ветшать, как все другие вокруг, а обновляться. И так будет лет двадцать, пока не приедут строители да не разберут его по панелям, которые на комбинат домостроительный свезут, где они самопроизвольно на бетон и арматуру разделятся.

Ещё ниже мнение колдуна, члена-корреспондента Академии эсэнговской приведено было. Этот всё больше на барабашек из четвёртого измерения грешит. Мол, начудили они не по злу, в прямой контакт с нами войти пытаясь. На следующий день колдун с ними по личной межпространственной связи состыковался, пристыдил их, и они, заменив четвёртую пространственную координату на вторую временную, свой мир топологический разрушили, но здесь всё, что набедокурили, восстановили.

В общем, корреспондентишка «Вестей города» такую тень на плетень накуролесил, что без бутылки никак не врубишься. Да и то сказать — бутылки! Цистерны может мало оказаться. Это когда уже до зелёных веников назюзюкаешься, напрямую с барабашками да Девой с Раком в жёлтом доме познакомишься, вот тогда авось что и второпаешь.

Но мне от этого не легче. Опять я виноват. Пупсик-то от чистого сердца дом восстановил, как диван в первую ночь в моей квартире. Не предугадал я этот его поступок, хотя он легко предсказуем был. Вот теперь и расхлёбывай…

Где-то до середины статьи я дошёл, когда распахивается дверь, и в кабинет Сашок входит. Киваю я на его приветствие, рукой на кресло напротив себя указываю, но чтение не прекращаю.

Наконец дочитал, посидел немного с газетой, перед лицом распахнутой, своё положение обдумал — какие по этому поводу шаги предпринимать надо. А единственное сделать необходимо — пусть все о случае в доме по улице Св. пути что хотят судачат, но вот Пупсик должен связь между чудом и гражданином Пескарём Б. М. напрочь из мозгов обывателей вытравить. Разрубить проблему, как гордиев узел. Не знаю, кем тот Гордей был, но нынешнему — то бишь корреспондентишке «Вестей города» — сусала я бы начистил.

Откладываю газету в сторону, глаза на Сашка поднимаю.

— Слушай, Александр, — говорю, — а почему у Бонзы секретарши не было?

Кривит Сашок губы в улыбке снисходительной, что перед дитём малым.

— А ты документацию внимательно читал? — вопросом на вопрос отвечает. — Почитай и поймёшь.

Ага, доходит до меня, не для женских глаз информация тут. Бабы, они ведь какой народ? Любая секретная информация тут же по городу сплетней досужей поплывёт.

— И не подумаю глаза портить, — говорю вслух чванливо. — Ну а кто же тогда все эти бумаги на подпись готовит?

— Я. — Сашок смотрит на меня серьёзно и свою линию гнуть продолжает: — Всё-таки советую тебе внимательно документацию изучить, причём не только эту. Хорошо в бумаги закопаться, чтобы в курс дел фирмы войти. Иначе не то, что чужие, свои с потрохами съедят, не подавятся.

— Это вряд ли, — скалю зубы. — Я костистый. Но за совет спасибо. Однако дела будем вести по-моему. Вот скажи мне, за две последних недели, как я место Бонзы занял, замечала ли твоя служба хоть намёк на какие-либо «левые» поползновения моих людей?

Задумался Сашок, губами пожевал.

— Нет. Да это сразу и не определишь. Впрочем, один любопытный аспект имеется. У меня такое странное впечатление складываться стало, что с твоим приходом люди честнее, что ли, работать начали. Даже те, кто раньше при Бонзе потихоньку на себя одеяло тянули, свой пай в деле имея, теперь так пашут, будто это не твоя фирма, а их собственная, но капитал при этом не трогают.

— И так будет всегда! — припечатываю веско. — Поэтому все эти бумаги, — пододвигаю к нему документацию и корреспонденцию, — раздай по соответствующим отделам. Пусть сами на письма отвечают, а подпись личную под документами мои директора ставят. Их у меня, ежели не ошибаюсь, аж шесть штук по разным регионам. Доверяю полностью. Мне же достаточно информации в общих чертах.

Качает сокрушённо головой Сашок, но перечить не смеет. Однако не верит он в «честность» моих соратников, поэтому от колкости не удерживается.

— Тебе бы, Борис, в политики податься, а не фирмой частной руководить.

— Почему?

— Ошибки политика бьют по карману сограждан, а здесь — по собственному.

— А что? — смеюсь. — Может, и подамся во власть! Вишь, как все в Думу рвутся, — стучу костяшками пальцев по передовице «Вестей города». — Чем я хуже?

Пожимает плечами Сашок, молча документацию со стола собирает.

— Мне бы только один вопрос уяснить, — продолжаю в тоне весёлом. — В чём суть экономических реформ нашего правительства. Может, просветишь? Учили же тебя чему-то в МГИМО.

Поднимает на меня глаза Сашок, смотрит внимательно.

— Ты это серьёзно? — спрашивает.

— А почему бы и нет?

Хмыкает Сашок, головой качает.

— Тебе как объяснять: развёрнуто или кратко?

— Развёрнуто я каждый день по телику в новостях слышу, — говорю. — Да только за деревьями леса не видно. Так что давай кратко, но доходчиво.

— Хорошо, — соглашается Сашок. — Будь по-твоему.

Кладёт стопку документов на колени, в кресле откидывается и начинает:

— Представь себе такую ситуацию: на перекрёстке двух дорог стоит общественная баня. По одной дороге к бане подходит грязный человек, по другой — чистый. Как по-твоему, кто из них в баню пойдёт мыться?

— Конечно, грязный! — отвечаю.

— А вот и нет, — цокает языком Сашок. — Чистый. Он каждый день привык мыться, а грязный — каждый день грязным ходит, ему-то зачем?

Недоумеваю я от такой логики, но помалкиваю.

— Пример второй, — продолжает Сашок. — Та же ситуация: подходят к бане грязный и чистый. Кто из них пойдёт мыться?

— Чистый! — выпаливаю.

— Не-ет! Не угадал. Грязный пойдёт. Надо же и ему когда-то помыться.

«Что он мне за ахинею несёт? — думаю недоумённо. — Причём здесь экономический курс государства?»

— Пример третий. Как я уже говорил, на перекрёстке баня стоит. По одной дороге к ней подходит чистый, по другой — грязный. Кто из них пойдёт мыться?

Гляжу внимательно в глаза Сашка и вижу в них смешливые искорки.

— А хрен его знает! — брякаю раздражённо.

— Вот! — восклицает обрадовано Сашок. — Наконец-то ты начал понимать основу экономической политики нашего правительства!