Серебряные ноготки - Джек Йовил

- Так-то лучше, - сказала она. - Теперь я не буду в ней путаться.

Детлеф осознал, что почесывает места укусов.

То, что Женевьева вернулась, было невероятно. Это могло изменить все или ничего не означать. Одно было несомненно: он страдал. Наверное, с точки зрения вампира, десятилетняя отлучка считалась пустяком, как если бы он вышел купить пакетик измельченного табака в лавке на Люйтпольдштрассе и заскочил в кафе по дороге домой. Возможно, Женевьева останется здесь надолго, уступит его настояниям и выйдет за него замуж, а может, она исчезнет, когда часы на центральной площади пробьют полночь, и покинет его навсегда.

Это было несправедливо. Ведь она давно вспоминала о нем.

И она была здесь.

Женевьева перемещалась по комнате с обычной для вампиров скоростью. В промежутках между статическими позами она, казалось, исчезала и снова появлялась в другом месте. Его возлюбленная всегда так делала, когда была взволнована. Или только что поела. Она продолжала расспрашивать об их общих друзьях и знакомых.

- А как поживает юный принц Люйтпольд?

- Будет занят другими делами в вечер премьеры, насколько мне известно. К Тио Бланду прислушиваются во дворце.

- Им же хуже. Я была лучшего мнения о мальчике.

- Он уже не мальчик. Он выглядит как молодой правитель.

- Надеюсь, ему дадут развлечься, прежде чем женят на Клотильде Аверхеймской.

- Скорее он увлекся Евой.

Женевьева мелодично рассмеялась. Детлеф вспомнил, что она не питала теплых чувств к Еве Савиньен. Это было объяснимо: нечто оставшееся после Великого Чародея захватило власть над Евой, и девушка попыталась убить их обоих.

- Ева играет меня, я так понимаю.

- Она хорошая актриса. Савиньен прошла через всю сумятицу, связанную с Анимусом и Демоном Потайных Ходов. Ева лучше всех изображает тебя после… э… после тебя самой.

- Я оставила сцену. У меня было слишком узкое амплуа. Я играла только себя.

- Такова судьба половины великих актрис.

Женевьева опустилась в кресло, где совсем недавно сидел отец-настоятель Бланд.

Реальность вернулась. Восторг от встречи с любимой заставил Детлефа забыться на время. Теперь он вспомнил об опасности.

- Жени, сейчас в городе не безопасна для… э… таких, как ты.

- Бретонских девушек? Это не новость. Наше правительство постоянно предупреждает об опасностях, которые поджидают юных мадемуазель, только что сошедших на берег с борта корабля.

- Вампиров, Жени. Семнадцатый параграф…

- Чья это дурацкая идея? Я скажу тебе: если бы я подписала петицию в защиту этого закона, я бы сгорела со стыда и пала ниц в раскаянии.

Она лукаво взглянула на актера из-за завесы влажных волос, ниспадавших ей на лицо.

- Ты меня дразнишь.

- Ты хмуришься. Ветер переменится, а твое лицо таким и останется.

- Только не мое лицо. Я мастер перевоплощения. Это ты никогда не меняешься.

Женевьева скорчила гримасу, изображая рассерженного вампира. Ее брови встопорщились, клыки заострились.

- Гляди, я чудовище. Меня нужно обратить в пепел или закопать в землю, - сказала она и показала язык.

- Тебе следовало остаться в лесу или вернуться в свое убежище на краю света. Все это скоро закончится, и ты снова будешь в безопасности.

Внезапно Женевьева стала серьезной:

- Детлеф, мне надоело прятаться и трястись за свою жизнь. Что, если бы Глинка снова начал свой Крестовый поход и все театральные представления были запрещены? Ты согласился бы укрыться в монастыре и, ждать, когда все это закончится? Думаю, ты бы устраивал спектакли в задней комнате трактира или на лесной опушке, в любом месте, где могли бы собраться зрители. Если бы тебя приговорили к отсечению головы за актерское искусство, ты бы начал читать монолог прямо на эшафоте и не заткнулся бы еще минут пятнадцать после того, как опустится топор палача. Я не могу притворяться, что я - не я.

- Ты не всегда была вампиром.

- А ты не всегда был актером. Когда-то и я была ребенком. Как и большинство из нас. Сейчас я… э-э… я…

- Женевьева Сандрин дю Пойнт дю Лак Дьедонне.

- Ты запомнил все мои имена. Дорогой, ты единственный, кому это удалось.

Она перескочила через стол и плюхнулась к нему на колени. Его губы осторожно обхватили ее ротик. Он помнил, как целовать ее и не пораниться.

- Ты по-прежнему голодна, - прошептал Детлеф.- И тебе хочется совсем не бульона.

- Я не могу просить тебя об этом, - ответила Женевьева, как-то вдруг постарев.

- А я не могу допустить, чтобы ты голодала.

Нахмурив лоб, вампирша наблюдала, как ее возлюбленный расстегивает воротник.

- Укуси меня, Жени. Я не поверю, что ты вернулась, пока ты этого не сделаешь.

Женевьева отстранилась от него, убрала волосы с лица и пристально посмотрела в его глаза. Ее ноготки скользнули по морщинам на висках актера и погрузились в его волосы. Лицо девушки было в тени, но ее глаза горели зеленым, как южное море.

- Ты не изменился, - сказала она.

Выпустив когти, словно кошка, вампирша вонзила зубы в его шею.

Детлеф крепко держал свою долгожданную гостью, пока его кровь толчками текла в ее рот. Мужчина чувствовал ее ребра под локтями, а его руки запутались в ее волосах.

Он шепнул, что любит ее. Она что-то неясно прошелестела в ответ, но актер понял, что она хотела сказать.

6

Кабинет Детлефа не был похож на будуар. Женевьева знала, почему он не держит здесь дивана. Ему надоели шутки о пылких молодых актрисах и о пробах на кушетке. В результате им пришлось приспособить для своих нужд мягкое кресло и широкий стол.

Не отнимая рта от его шеи, Женевьева выскользнула из своего просторного платья и помогла Детлефу раздеться. Он поправился по сравнению с тем, каким она его помнила, и пожаловался на спину, когда она потянула его из кресла.

Девушка не могла отпустить его из своих объятий, хотя ей приходилось постоянно помнить о своих когтях. Слишком легко было забыться.

- Это второе внушительное мужское достоинство, к которому мне довелось прикоснуться сегодня вечером,- сообщила вампирша.

Детлеф озадаченно взглянул на нее.

- Не самое подходящее время для истории, - заметила Женевьева.

- Ты же не ждешь, что я оставлю это просто так, - возразил ей любовник. - Попробуй представить себя в моем положении.

- Я не лежу голой на спине, пока вампир кусает мое горло.

Неожиданно с проворством, которому позавидовали бы даже его старые сценические персонажи, Детлеф перевернулся и оказался сверху, прижав свою возлюбленную как борец. Он осторожно опустился на нее и принялся щекотать ложбинку на ее шее своей бородой.