Непара - Эллин Ти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поворачиваюсь, а там «эта». Стоит, ждет меня, думает, вернусь к ней.
А я, походу, больше ни к кому не вернусь.
Лечу по ступенькам как ненормальный, кого-то пихаю локтем, чуть не сношу с ног официанта. Мне плевать. Очень сильно на всех плевать, правда. На то, что выпил, и за руль сажусь, и рискую без прав остаться, на то, что телефон в клубе оставил, вообще на все.
Я, блядь, только сейчас все понял.
Не зря отец мне с детства говорил, что я высокий и до меня как до жирафа доходит. Не шутил, получается.
Боже… я такой мудак! Я такой мудак, в мире каких не найти больше. Я ни хера не замечал и не понимал, хотя намеков было просто охереть как много. Не знаю… Как можно было так тупить, чтобы именно сегодня понять, что в коротышку я как ненормальный влюбился. И не сегодня, не вчера, не когда она нарисовала меня, не когда поддержать к спорткомплексу пришла, а намного, намного раньше.
Когда цапалась со мной и зубки показывала, когда гордость прятала и позволяла руку перевязать. Когда кричала на меня и воинственно на скамейку запрыгивала, чтобы выше быть. Когда пряталась утром под одеялом, когда нас Ксюха застала. Когда ела со мной пиццу в машине ночью, когда приседать училась и все мои наставления слушала. Вот тогда. Уже тогда. Только, чтобы понять это, понадобилось очень много времени и самый идиотский в мире поступок.
На пути чудом нет гаишников, я несусь как ненормальный, трясущимися руками сжимаю руль. Я всегда отрицал факт существования любви, я всегда отрекался от отношений, боясь их как огня. А сейчас единственное, чего мне хочется, это прижать маленькую к себе и вообще никогда не отпускать. Чтобы ни на шаг не отходила от меня, рядом была, на руках сидела или обезьянкой на мне висела, как ей нравится.
Сава влюбился, кому расскажи не поверят. Да я и сам не верю. Но желания сильнее слов, а орган там, в грудной клетке, сам к коротышке тянется, уговаривая меня еще быстрее ехать.
Я не могу представить, как ей больно. Если я готов был руки оторвать каждому, кто ее трогал, выколоть глаза всем, кто на нее смотрел, еще не осознавая своих чувств, то что творилось у нее в душе, когда она увидела меня с другой бабой? Это провал, полнейший, так проебаться мог только я один. Обидеть девушку, в которую влюблен, пытаться заменить ее другой, которая и мизинца моей малышки не достойна… Я не просто мудак. Я моральный урод.
По ступенькам бегу быстро и уже через пару секунд тарабаню и звоню в дверь. Мне срочно нужно увидеть, обнять, поцеловать, извиниться и доказать, что люблю.
Блядь, я люблю. Звучит как дикость, но я люблю.
Крутое слово. Впервые в жизни мне нравится.
Слышу щелчок замка и успеваю сдохнуть на пару секунд, но в дверях появляется мама Лизы. Она лениво жует яблоко, опершись плечом о стену, и явно не спешит меня впускать внутрь.
— Ну? — говорит медленно и со злостью. Заслужил. Спасибо, что сразу не выгнала.
По глазам вижу, что она все знает, возможно, прямо вообще все о том, что было между нами. Чувствую себя, как никогда, дерьмово и, что говорить, не знаю. Что люблю? А она поверит? Кажется, настроена скептически.
— Она дома? — спрашиваю в лоб, знаю, что меня понимают.
Копия Лизки, только с небольшими морщинками вокруг глаз, кивает, а потом добавляет: «Спит». Блин, я согласен, что моя Лиза будет выглядеть так лет через двадцать. Хотя на самом деле мне вообще пофиг, как она будет выглядеть. Главное, чтобы просыпалась в моей постели, а красивой она в любом случае будет.
— К ней можно? — шепчу. Лиза же спит. Как будто я отсюда ее разбудить могу.
— Зачем? — спрашивает будущая теща. Я понимаю, что мне тут не рады, но знаю, что обязательно нужно внутрь. К ней в комнату, а еще в душу и сердце желательно.
— Не могу без нее, — пожимаю плечами и говорю правду. Я реально не могу.
— Дошло, да? — улыбается и пропускает меня внутрь, но, как только делаю шаг, останавливает. — Обидишь еще раз, разговаривать с тобой будет уже ее отец. Повезло, что сегодня его нет дома.
После короткого кивка отпускает меня, и я лечу к Лизке, резко открывая дверь в комнату.
Малышка сидит на кровати в позе лотоса, в коротенькой пижаме, обнимая игрушечного медведя и еле слышно всхлипывая.
Это я довел ее, осознание больно бьет по затылку. Но я заслужил. Я и больнее заслужил, намного больнее.
Коротышка не слышит меня, ревет, уткнувшись носом в игрушку, и я тихо прохожу в комнату. В ушах грохочет стук сердца, кровь в жилах кипит от нервов, ноги держат с трудом.
Опускаюсь на корточки перед кроватью и кладу ладони на острые коленки, но Лиза не вздрагивает и не пугается, только плакать сильнее начинает. Значит, все-таки слышала меня.
— Лиз, — зову тихо, поглаживая пальцами нежную кожу. Не знаю, что говорить и как вообще сделать из уродской ситуации романтичную. Никак. Извиняться надо, долго извиняться, пока не простит и в сердце пожить навсегда не пустит. — Лиз, прости меня.
Я не умею просить прощения, не знаю, что правильно говорить девчонкам, когда пытаешься склеить разбитое сердце. Мне всегда плевать было на слезы и обвинения меня в том, что я мудак, я молча разворачивался и уходил прочь, забив на все.
А сейчас мне так больно на слезы Лизы смотреть, что хочется на коленях перед ней ползать, пока не простит. Продолжаю гладить ножки, щекоча кожу пальцами, но Лиза дергается и отползает ближе к стене, отстраняясь, и голову так и не поднимает. Вот и приехали.
— Уходи, — мычит в игрушку, окончательно сердце мне разбивая. Не знаю, как правильно, может, действительно лучше уйти и не травмировать больше эту коротышку красивую, но ни фига это не лучше. Не уйду я.
Сажусь на кровать перед ней и тяну на себя игрушку, не без усилий отвоевывая медведя. Бросаю его на пол, а подбородок коротышки обхватываю пальцами, голову поднимая, чтобы в личико смотреть.
Глаза красные до ужаса, губы припухшие, щеки мокрые, а ресницы слипшиеся от слез. Она смотрит прямо на меня, убивая своей искренностью сейчас. Красивая. Даже вся в слезах и с красным от слез носом красивая, так сильно, что зацеловать ее
