Рассказы о привидениях - Монтегю Родс Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышали, Паттен? Сказано – лесная полоса.
– Полоса – это я так думал. Но оказалось, там не полоса. Вы были совершенно правы, а я ошибался. Уму непостижимо. Вершина сплошь заросла лесом. Где на велосипеде, где волоча его за собой, я углублялся в чащу и ждал, что вот-вот передо мной откроется поляна, и тут начались злоключения. Виной, наверное, был терновник; сдулась передняя шина, а потом задняя. Единственное, что можно было бы сделать, – это найти проколы и пометить, но и с этим я не справился. Я потащился дальше, и с каждым шагом это место нравилось мне все меньше.
– Нельзя сказать, что в этих зарослях прохожие так и кишат, а Паттен? – усмехнулся сквайр.
– Да уж, мастер Генри, таких раз-два и обчелся…
– Знаю-знаю, но довольно об этом. Продолжайте, Фэншо.
– Не осуждаю никого, кто обходит это место стороной. Какие только страсти мне не лезли в голову: то послышится за спиной хруст веток под чьей-то ногой, то мелькнут впереди, меж деревьев, расплывчатые силуэты, то ляжет на плечо невидимая рука. Я резко застывал на месте и озирался, но не находил поблизости ни куста, ни сука, который бы меня задел. На самой середине участка мне стало чудиться, будто кто-то смотрит на меня сверху – и намерения у него отнюдь не добрые. Я снова остановился, по крайней мере замедлил шаг и запрокинул голову. И тут я потерял равновесие и в кровь ободрал голени, споткнувшись – обо что бы вы думали? – о каменный блок с большим квадратным отверстием на вершине. В нескольких шагах обнаружились еще два таких блока. Вместе они составляли равносторонний треугольник. Догадываетесь, для чего они предназначались?
– Думаю, да, – сказал сквайр, разом помрачнев. На его лице был теперь написан взволнованный интерес. – Садитесь, Паттен.
Это приглашение подоспело вовремя: старик едва держался на ногах, опираясь рукой о стену. Упав на стул, он произнес дрожащим голосом:
– Вы не проходили между этими камнями, сэр?
– Нет-нет, – замотал головой Фэншо. – Допускаю, что был ослом, но, когда наконец понял, куда меня занесло, я взвалил велосипед на плечо и пустился наутек. Чувство было такое, будто меня окружает кладбище, от которого веет отнюдь не миром и благочестием, и я от души радовался тому, что этот день – один из самых длинных в году и до сумерек еще далеко. Пробежать пришлось всего несколько сотен ярдов, но это было жуткое бегство. Все вокруг чинило мне помехи, злонамеренно (или это мне казалось) хватая за руль, спицы, багажник, педали велосипеда. Раз пять я падал. Наконец впереди показалась живая изгородь, и я не позаботился поискать в ней калитку.
– С моей стороны никакой калитки нет, – вмешался сквайр.
– Так или иначе, я не стал тратить время. Кое-как перекинул велосипед на ту сторону и скатился на дорогу разве что не кубарем: в последний момент меня зацепила за лодыжку то ли ветка, то ли что-то еще. Наконец я выбрался из леса, весь ободранный, но как никогда радостный и благодарный. Потом я взялся чинить шины. Принадлежности у меня что надо, и навык хороший, но дело оказалось безнадежным. Из леса я выбрался в семь и пятьдесят минут провозился с одной шиной. Нашел дыру, наложил заплату, стал накачивать – и шина снова сдулась. И я решил идти пешком. От холма до вас меньше трех миль, так ведь?
– Это по прямой, а по дороге почти шесть.
– Примерно так я и рассчитывал. Подумал, пути осталось меньше пяти миль, на велосипеде я выиграл бы всего час с небольшим. Такова моя история, а что расскажете вы с Паттеном?
– Я? У меня нет никакой истории, – отозвался сквайр. – Но вы были недалеки от истины, когда сравнили лес с кладбищем. Наверняка там немало этих самых. Как думаете, Паттен? Сдается мне, распавшиеся на куски тела никто не уносил.
Паттен, от волнения не способный произнести ни слова, кивнул.
– Довольно об этом, – сказал Фэншо.
– Ну что, Паттен, вы слышали, что приключилось с мистером Фэншо. Что вы об этом думаете? Мистер Бакстер здесь как-то замешан? Налейте себе стакан портвейна и рассказывайте.
– Ага, мастер Генри, теперь я взбодрился, – начал Паттен, осушив стакан. – Если вы и вправду желаете знать, что я думаю, то мне остается только подтвердить. Да, – продолжил он, оживляясь, – тот, кого вы назвали, еще как замешан в сегодняшних приключениях мистера Фэншо. И по-моему, мастер Генри, у меня есть право это говорить, потому что в давние времена мне случалось с ним общаться и еще потому, что десять лет назад я участвовал в коронерском следствии; вы, мастер Генри, если припомните, ездили тогда за границу, и представлять семью было некому.
– Следствие? – поинтересовался Фэншо. – В отношении мистера Бакстера?
– Да, сэр, в отношении этого… этого самого человека. Расследование было вот из-за чего. За покойным, как вы, наверное, догадались, замечались странности – то есть по мне странности, но ведь это уж кому как. Ни с кем этот человек, как говорится, не водился, не братался, пень, да и только. И как проводил свои дни – об том мало кто мог догадаться.
– Он жил один, и что почил – о том никто не знал, – пояснил сквайр, обращаясь к своей трубке.
– Прошу прощения, мастер Генри, к этому я как раз подхожу. Но если речь идет о том, как он проводил свои дни, это мы знаем точно: без устали рылся и копался в местной истории и чего только не собрал; о музее Бакстера повсюду гремит слава; и он, когда нападет стих, а у меня выдастся свободный часок, показывал мне горшки и всякое такое и толковал о старых временах начиная еще с древних римлян. Но вам, мастер Генри, об этом известно куда больше, чем мне, а я собирался сказать вот о чем: рассказы он плел интересней некуда, но было в нем что-то эдакое… начать хотя бы с того, что никто ни разу не видел его на службе в церкви или в часовне. И народ стал болтать всякое. Приходской священник побывал у него в доме всего однажды. «Не спрашивайте меня никогда, что я от него услышал», – сказал священник и ничего к этому не пожелал добавить. А как Бакстер проводил ночи, в особенности вот такие, летние? Случалось, его встречал на дороге народ, идучи на работу: народ туда, а он навстречу, слова не скажет, а на вид – будто сбежал из сумасшедшего дома. Глаза
