Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009 - Ираклий Вахтангишвили

Несколько глубоких вздохов и люди в подвале снова показали свои ла-дони.

– Товарищи, – Водин, стоя на коленях перед телом, как раз набирал в шприц содержимое второй икринки, и тон его голоса стал добродушно-примирительным, – Па-апрошу не напрягаться. Когда почувствуете сла-бость, не старайтесь её перебороть. Просто засыпайте.

Укол «живой водой» в сердце дело хорошее, но препарат требовалось ра-зогнать по сосудам. Фельдшер начал массаж миокарда – по науке, упира-ясь руками в грудную клетку.

Эники беники ели вареники, эники беники ели вареники, эники беники…

Тело начало подёргиваться. Резкий вздох, похожий на всхлип. Движе-ния стали сильнее, и фельдшер, не дожидаясь, пока командир забьётся в су-дорогах и сломает себе что-нибудь важное, просто сел ему на живот.

– Эники беники… – массаж нельзя было прекращать.

– С… Су-у-ука, – сознание начало возвращаться к Камерову, во всяком случае, дрыгать ногами он перестал.

Водин давно не обращал внимания на остаточные воспоминания паци-ентов.

– Как себя чувствуешь?!!! – фельдшер закричал во весь голос, будто контуженому, Мешаете! Давить!

– Здесь, – Камеров, шипя от боли, показал себе куда-то в район селезенки.

Фельдшер слез с командира, прощупал указанное место и побыстрей воткнул туда длинную иглу из набора. Брызнула лимфа, кровь.

Тут снаряд из «восьмидесяти» попал в одну из стен бывшего сельсове-та. Ухнуло порядочно. В подвале с потолка посыпались щепки и труха. Всё затряслось, но кроме пыли неприятностей не было.

– Сейчас полегче станет!! Не дергайся, лежи!!

– Уху, – Камеров часто дышал, сердце билось как бешенное.

Остатки консерванта распадались под действием «живой воды», орга-низм восстанавливался и одновременно пожирал сам себя. Несколько ми-нут фельдшер смотрел, как всё более отчетливо выпирают рёбра, но до кри-зиса дело не дошло.

Круг ладоней распался.

– Обс.. обстановка, – выдохнул командир.

Полчаса абсолютного покоя, Водин едко улыбнулся, хотя пыльная и грязная физиономия не отражала всего сарказма, – Тут есть хорошая компания из парочки трупов и куля с мукой, они тебя не побеспокоят. Так что расслабься. И выпей.

Фельдшер влил пациенту в глотку несколько кружек самогона для разжижения крови и общей подпитки сил.

Радист и один из селян бережно отнесли командира за картошку.

Люди, образовавшие круг, явно устали. Одна скоростарка в белой ко-сынке без сознания лежала на мешке, из носа у неё текла кровь.

Водин тяжело поднялся.

– меняем состав, – фельдшер обернулся к начштаба, – Ещё сеанс и у вас закружится голова. Если хотите командовать, то на сегодня с вас хватит.

Мокей был не против, только напрягся. Если он перестанет отдавать жизнь, то останется только одно местно, где ему положено находиться-передний окоп. Такая перспектива не слишком вдохновляла Мокея, но фельдшер говорил правду голова должна быть ясной, батальон без ко-манды сейчас оставлять нельзя. Начштаба переговорил с радистом. Черк-нул на бумаге несколько имен, отдал листок Водину. А потом вызвал по те-лефону Проха, и ушел в бой.

В подвал заносили следующего раненого, с распоротой голенью и тяну-лись новые селяне. Первый фельдшер не интересовался людьми вокруг, лишь бы они не забывали держать отрытыми ладони. Однако и он улыбнул-ся, когда Ярина Семёновна углядела среди добровольцев шестнадцатилетне-го паренька, и взашей прогнала его, честя, как последнего сопляка и неумёху.

Это было правильно.

Только вот фельдшеру ещё надо было «вспомоществовать воскрешени-ям», как говорили во времена его деда, и ставить на ноги раненых.

По идее вторым надо было вытаскивать с того света Виссу, но сейчас нужны были хорошие пулеметчики, и начштаба в приказе написал фами-лию Купылло, чьё долговязое тело пылилось в самом дальнем углу.

К вечеру следующего дня окончательно стало ясно, что батальон уцеле-ет. В сводке передали – Волуйки взяты. Со стороны шоссе «бурые» уже не атаковали, а только поставили заслон. Сразу после рассвета в нескольких километрах западнее была большая бомбежка, и «восьмидесяти» уже не беспокоили.

Настроение у всех, понятно, поправилось.

Мокей в полдень собрал полтораста человек, ещё здоровых или подле-ченных, и попытался в обход заслона выйти к шоссе и перерезать его. Пол-ностью осуществить замысел не вышло – нормальных, серьезных аргумен-тов против брони не имелось. Любой танк с минимальной поддержкой пе-хоты мог смети самопальную «пробку», да и заслон с грунтовки, наверняка, ударил бы в спину.

Однако поставили нормальных корректировщиков, и теперь миномета-ми накрывали редкие колонны, которые еще пытались уходить по шоссе. Да и снайперов рассадили по кустарнику.

Дорога в результате оказалась наполовину забита сгоревшими, разбиты-ми грузовиками, телегами, разбросанным грузом. Так что пробка, пусть и дырявая, организовалась.

Надо было просто ждать подхода основных частей.

Воскрешенные смогли своими ногами выйти наружу и теперь, как огур-цы в теплице, под солнышком лежали рядком у стены бывшей школы. На истощавшие тела было больно смотреть. Рядом с каждым на рушниках выс-тавили хлеб, сколько нашли сыра, и даже варёное мясо – забили послед-нюю корову.

Командир, прихватив для устойчивости палку, уже ходил по расположе-нию батальона, решал вопросы с Ермилом – сколько тот сможет ещё дать продовольствия и, главное, добровольцев.

– От нас, почитай, ничего и не осталось. А план спустят? Если мы его ма-ленько выполнить не сможем, что будет?

– Ты, колхозник, в селе собираешься дальше быть, или в армии? – Ка-мерой агитировал прямолинейно, грубо, открыто, – Так вот, все мужики дальше с нами пойдут. И лучше, если одной командой, а не повесток по уг-лам дожидаются. Их тогда по всей армии разбросает или ещё шире. Так и думай. С шамовкой сейчас везде плохо, сам знаешь.

– Но ведь пропадет село, без людей, без огня тут все бурьяном зарастет, когда спохватятся, не вспомнят где и было?

– Люди останутся. Стенки потом отстроить можно будет, – когда ко-мандир улыбался, становилось заметно, как он пострел, – Да и крупное здесь село, вас в области не обидят, подселение организуют.

Они спорили еще долго, даже когда подошёл начштаба. Только когда партизану доложили, что дала о себе знать группа, которую месяц назад послали в город, он бросил всё и побежал на какую-то там тропинку встре-чать своих.

– Не избавились от местничества. Дальше своего района думать не же-лают, – Камеров спиной привалился к покосившемуся телеграфному стол-бу, подставил лицо солнцу и даже попытался проглотить очередной кусок провизии.