Мария Ульянова - Людмила Кунецкая

Наступил апрель 1920-го. В этом году Владимиру Ильичу исполнялось пятьдесят лет. Мария Ильинична обегала все букинистические магазины Москвы. Она во что бы то ни стало хотела достать немецко-русский словарь для Владимира Ильича. Она знала, что Владимир Ильич давно мечтал иметь такой «толстенный словарь». Наконец ей повезло: на Кузнецком мосту у букиниста она нашла то, что искала так долго, — немецко-русский словарь под редакцией Тиандера. Словарь оказался отменным — по существу, он превосходил все выпущенные до сих пор. В подзаголовке так и значилось: «Энциклопедия немецкого языка». Рано утром 23 апреля85 Мария Ильинична положила на тумбочку у кровати Владимира Ильича словарь. На титульном листе она написала: «Дорогому Володе от горячо любящей его Маняши. 23-10-IV-20».

Мария Ильинична горячо любила Владимира Ильича, они до последних дней оставались большими друзьями. Его отношение к Маняше было трогательным и нежным... Л.А.Фотиева, вспоминая об их дружбе, писала: «Мария Ильинична рассказывала... как заботится о ней Владимир Ильич. В сырую погоду проверял, надела ли она калоши; если видел ее утомленной, спрашивал, не очень ли она «переустала». Однажды во дворе Кремля я встретила Владимира Ильича и Марию Ильиничну на прогулке. Мы с Марией Ильиничной затеяли игру в снежки. Веселая игра продолжалась до тех пор, пока мои снежки не засыпали воротник Марии Ильиничны.

Владимир Ильич подошел к ней и заботливо стряхнул снег, чтобы он не попал ей за воротник».

Такие минуты отдыха случались редко. «Когда вырывалась свободная минута, любил он, — вспоминает Крупская, — забрав меня и Марию Ильиничну, ездить по окрестностям Москвы, ездить все в новые места, ехать и думать, дыша полной грудью».

В семье Ульяновых любовь к природе, к раздолью русских полей и лесов привила детям мать. Мария Ильинична вспоминала уже после смерти Владимира Ильича:

«Любимым его отдыхом были прогулки. Он старался отыскивать новые красивые места, по преимуществу более безлюдные, ездил на далекие прогулки на велосипеде, и это давало ему настоящий отдых от умственной работы, от трепки нервов...

За исключением кратковременных поездок на отдых в деревню (за границей), во время которых он, конечно, тоже не порывал с политической работой, я не знаю ни одного месяца, больше того, ни одного дня, когда бы он не жил жизнью партии, не болел ее неудачами, не радовался ее успехам».

В начале двадцать второго года Владимир Ильич чувствовал себя уже плохо. Он все чаще уезжает в Горки. Сотрудники редакции видели, как изменилась Мария Ильинична. Она редко смеялась, выглядела усталой, часто звонила домой, а однажды сказала с горечью: «Не уберегли мы Ильича». И ей вспомнилось, как еще в 1918 году в Петрограде пришел в «Правду» рабочий и принес стихотворение о вожде. Каждая строка кончалась как бы припевом: «Товарищи, братья! Великих своих берегите вождей!»

Весну и лето 1922 года Ленин с семьей прожил в Горках. Там Владимир Ильич чувствовал себя лучше, стал совершать длительные прогулки, спускался к реже.

Однажды в Горки пришла посылка из Пермской губернии от пчеловода Кузнецова. А в посылке две рамки душистого июльского меда. Владимир Ильич попросил Марию Ильиничну поблагодарить пчеловода. Она пишет в деревню Баской Пермской губернии: «Дорогой товарищ! Ваш подарок мы получили, и Владимир Ильич поручил мне написать Вам и поблагодарить за вкусный мед и добрые пожелания. Владимир Ильич теперь поправляется и, надеемся, скоро снова может приняться за работу. Его очень интересует, как поставлено дело на Вашей пасеке, давно ли Вы там работаете. Напишите как-нибудь об этом.

Еще раз спасибо Вам, привет и пожелание успеха в работе от Вл.Ильича»86.

В конце лета Владимир Ильич вычитал где-то об успешной деятельности канадской научно-растениеводческой организации «Обновление земли». 18 сентября 1922 года Мария Ильинична писала И.Горбунову в Берлин: «...И-чу хотелось бы связаться с организаторами «Обновл. земли», чтобы выписывать оттуда семена, книги и пр. Хотелось бы также пересадить и флору Канады в РСФСР и, в частности, в наш совхоз. Можно снестись и с канадскими земледельческими и садоводческими фирмами?

Видимо, этот вопрос очень его занимает, так что он часто к нему возвращается.

В нашем совхозе кое-что уже делается: подбираются люди, подходящие для проведения такого плана, сносимся с разными садоводствами и пр., И-ч теперь молодцом, рвется к работе и с 1-го будет уже, вероятно, в городе. Но работать придется с частыми передышками, и «образцовый совхоз», если его удастся создать, будет хорошим местом для этого...»87

В октябре Владимир Ильич вернулся в Москву. Уже 3 октября он председательствует на заседаниях Совнаркома, и снова в его кабинете до позднего вечера горит свет.

В эти дни к Марии Ильиничне обратились с не совсем обычной просьбой. В 1922 году приехал в Москву американский художник Оскар Цезаре. Он делал портреты выдающихся деятелей партии большевиков для прогрессивных американских журналов. В США хотели знать о тех людях, которые изменили мир, и, конечно, о Ленине. Но вот с Владимиром Ильичем Цезаре и не мог встретиться, Ленин был болен и большую часть времени проводил в Горках, а когда приезжал в Москву, был так загружен работой, что ни о каком позировании художникам секретари не хотели слышать. Цезаре выручил случай. «Как-то встретился с одним знакомым коммунистом, — вспоминал художник, — энергичным, находчивым. Он-то сделал для меня все.

В дождливый вечер мы отправились в «Правду», официальный орган партии. Там я встретил сестру Ленина, Ульянову, женщину средних лет, с милым лицом, стального цвета волосами, карими глазами и изящными манерами. Говоря со мною по-немецки, она согласилась устроить дело при условии, что выручка от продажи портрета Ленина пойдет в пользу голодающих русских детей. С радостью, ответил я. Она тут же позвонила своему брату и получила его согласие».

Это было так необычно, что, когда Мария Ильинична сообщила о согласии Владимира Ильича принять художника Лидии Александровне Фотиевой, та с трудом поверила в это. В книге, где секретари Совнаркома отмечали приемы и поручения Ленина, появилась следующая запись: «В пятницу, 13 октября, Владимир Ильич обещал (через Марию Ильиничну) принять Цезаре (художника) днем на 10 минут для зарисовки Владимира Ильича».

Мария Ильинична понимала, как дорога каждая минута Владимира Ильича, вместе с тем она знала, какое большое значение придает он установлению контактов — торговых, культурных, политических между деятелями России и Америки, и потому решилась обратиться к брату с этой просьбой. Цезаре назвал свои воспоминания «Сеанс в счастливую пятницу», в них он дает правдивый и точный портрет Владимира Ильича: «Передо мной был вызывающий более всего дискуссий, интереснейший человек мира нашего времени. Он поднялся с кресла и прошел до самой двери, чтобы пожать мне руку.