Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся - Пётр Столпянский

Петровский канал просуществовал 150 лет — 24 июня 1804 года[51] был сделан следующий вызов: «Желающие устроить над продольным каналом между монументом Петра Великого и церковью св. Исаакия кирпичный свод длиною 52, шириною 6 сажен, пожалуют в Адмиралтейскую коллегию» — скрылся таким образом канал на Адмиралтейской площади, а через несколько лет, в 1812 году[52] началось дело «о засыпке части каналов против Адмиралтейства», а в 1817 году и весь Адмиралтейский канал, окружавший былую фортецию, был засыпан[53].

Повторилась одна из обычных историй в жизни Петербурга — начинание, сделанное одним из монархов, начинание, на которое было затрачено много и человеческих сил и денежных знаков, уничтожается волею одного из его наследников, причем логические причины для этого уничтожения трудно найти. Конечно, об утрате Адмиралтейских каналов особенно жалеть не приходится, принимая во внимание, как у нас вообще содержатся каналы, которые мы умели из водохранилищ превращать в источники миазм заразы, но если вообразить нынешнее Адмиралтейство, окруженное этими каналами, с бастионами, с красивейшей железною решеткою, как мечтал в своем проекте переустройства Адмиралтейства Захаров, то нельзя не сознаться, что исчез обворожительный поэтический уголок Петербурга, восстановить который, конечно, нет никакой возможности.

Валы, каналы — такие черты Адмиралтейства, которые резко бросаются в глаза, но в Петровском Адмиралтействе был еще ряд учреждений, на которые тоже обращалось не малое внимание. Так, с 1720 года начались заботы об Адмиралтейств-совете, о той зале, где должна была заседать Адмиралтейская коллегия — «При Адмиралтейств-Коллегии среднюю палату для приходящих штаб и обер-офицеров и других знатных персон убрать и стол и лавки накрыть зеленым сукном и поставить 12 стульев»[54], но очень скоро «зеленое» сукно на удовлетворило требований, и «для чести Его Величества и для приходящих из чужестранных государств знатных и прочих персон» по требованию заморянина т.-е. купца, торгующего заморским товаром, Крамева, велено было купить «на балдахин на подзоры и на кресла позументу широкого 70, узкого 50 аршин, тафты на окошки и на подзор 130 аршин, на обивку стен обою 235 аршин, — зала коллегии обклеилась обоями, появился трон под балдахином — можно было не только торжественно заседать в Адмиралтейств-совете, но и устраивать, не ударив лицом в грязь, богатейшие праздники для приезжающих иностранцев — при этом маленькая, но характерная для Петровской эпохи подробность. «Флотским погребам (в которых хранилось столовое белье, посуда и вино для спуска кораблей и других торжественных банкетов) — распорядился 24 августа 1723 года[55] сам Петр — при Адмиралтействе быть не велено, а питья продать, а когда будут кораблям и другим судам спуски, тогда все заготовлять заблаговременно при адмиралтейской провиантской конторе» — несмотря на присутствие значительных погребов, несмотря на большие суммы денег, которые тратились на содержание этих погребов — в нужную минуту в них никогда не было достаточного запаса вина, воровство было колоссальное, и другого средства прекратить это воровство, как уничтожить погреба, не было. При Екатерине II это петровское учреждение — «фряжские» погреба, если не целиком, то частично восстановлены, именно 25 августа 1763 года[56] последовало высочайшее согласие на ассигнование 50 т. р. для изготовления при Адмиралтействе серебряного сервиза, этот сервиз употреблялся при торжественных обедах.

Желание «блеснуть» обнаружилось и при устройстве мостов через адмиралтейские каналы — «при постройке двух подъемных мостов через адмиралтейский канал», нужно было озаботиться «постановкою на них пушек с завоеванных шведских судов»[57]. Главный мост и главные ворота долгое время были против Зимнего дворца, правда, они почти всегда были закрыты, но торжественные высочайшие входы в Адмиралтейство происходили именно через эти ворота, и этот мост и эти ворота чуть ли не ежегодно исправлялись, ремонт их, видимо, был, как говорилось в то время, «не без выгоды»[58]. При Павле Петровиче был поднят вопрос, в какую краску окрасить эти мосты, вопрос долго дебатировался в разных учреждениях и окончательное разрешение получил по силе высочайшего повеления от 9 ноября 1797 года[59].

31 января 1720 года последовало высочайшее повеление[60] — «для розыска во всяких делах застенок сделать в Адмиралтейской крепости в бастионе, который идучи в крепость на левой руке в углу» — появился застенок, т.-е. такой каземат, в котором можно было со всеми удобствами производить допрос «с пристрастием» и «без оного», где можно было медленно поднимать на дыбу, полосовать спину преступника, привязанного к деревянной кобыле, словом, можно было творить суд с соблюдением всех тонкостей юриспруденции того времени...

Был устроен застенок в углу в бастионе; над воротами, под шпилем был украшен средний покой, в ней находился трон с балдахином, стены покоя обклеены обоями, а на окнах навешена тафта; магазины большей частью мазанковые, но выкрашены под кирпич, подъемные мосты украшены трофеями побед над шведами, в элингах день и ночь копошатся плотники и мастеровые люди, одетые в немецкую одежду — 18 января 1715 года последовало распоряжение[61]: «Санктпетербургского Адмиралтейства мастеровым людям носить немецкое платье и чтоб оное было сделано всеконечно сего января к 23 числу, а ежели кто учинится преслушен (т.-е. не послушается) и таким учинено будет наказание: битье кнутом и из дач их годового и кормового жалования вычтено за полгода у каждого человека» — словом, Петровское. Адмиралтейство этим устройством застенка получило полную законченность, был сделан тот последний удар кисти, поставлена та последняя точка, которая дает весь смысл, полноту выражения картине...

Прежде чем перейти к восстановлению дальнейшей истории Адмиралтейства, остановимся на тех, к сожалению, немногочисленных описаниях Адмиралтейства, описаниях, оставленных нам иноземцами, бывшими в Петербурге в царствование Петра. Обойти молчанием эти свидетельства, весьма понятно, невозможно, а так как они сравнительно невелики, то можно их использовать не в пересказе или извлечениях, а целиком. Пересказ, извлечение далеко не соответствует цели, они слишком искажают впечатление.

Первое описание относится к 1710—1711 году, оно сравнительно очень кратко[62]: «Морской арсенал или адмиралтейство, обширное четырехугольное здание, окруженное рвом и валом, вооруженное пушками большого калибра, четверо (здесь описка, ворот было трое, ибо четвертая сторона направлялась на Неву и на ней ворот не было) крестообразно расположенных ворот (главный вход, ворота к дворцу и к бывшему сенату) ведут в это здание. Здесь строятся и оснащиваются все большие суда и припасены в значительном количестве нужные для этого материалы».