Царское прошлое чеченцев. Наука и культура - Зарема Ибрагимова

13 августа 1858 г. вышел приказ Е.П. Ковалевского за № 1628 «О разрешении полковнику Генштаба П.К. Услару брать на дом сочинения, сведения и исторические материалы, которые имеются в публичных библиотеках и архивах по Кавказу – для составления истории Кавказа с древнейших времен»70. В начале 1862 г. Услару было присвоено звание генерал-майора и дано поручение «исследовать языки с целью введения между горцами туземной грамотности на русском основании». Летом 1862 года П.К. Услар получил командировку в Грозный, где принялся за изучение чеченского языка. А уже в 1863 году литографированные монографии «Чеченский язык» и «Абхазский язык» были представлены в Академию наук академиком Шифнером и удостоены Демидовской премии.

Капитальный труд П.К. Услара о чеченском языке лёг в основу чеченских букварей, составителями которых стали Кеди Досов и Таштемир Эльдерханов. В начале 1862 года П.К. Услар просил Главный Штаб Кавказской Армии прислать в Тифлис двух чеченцев, по возможности знакомых с русской грамотой. «В марте того же года, – пишет М.Р Завадский в предисловии к грамматике чеченского языка П.К. Услара, – прибыли в Тифлис прапорщик милиции Кеди Досов и мулла Янгулбай Хасанов и приступили к изучению чеченского языка. Занятия эти вскоре были перенесены в Чечню, где в укреплении Грозном П. Услар открыл в июне того же года временную школу. Около 25 молодых чеченцев, избранных Усларом из числа муталимов, при содействии Кеди Досова и Янгулбая Хасанова, за несколько недель были обучены новой чеченской грамоте». Мулла Янгулбай учил муталимов читать по – чеченски, а два русских писаря учили писать. По словам законоучителя Грозненской горской школы Идика Исмаилова, ученики даже составили стихотворение, в котором благодарили Бога и правительство за то, что им даровали письменность. П.К. Услар называл Кеди Досова, Янгулбая Хасанова и муталимов своими «чеченскими сотрудниками», с уважением отзывался о них71. Кеди Досов, по совету П.К. Услара, составил букварь чеченского языка. Единственный экземпляр этого букваря в настоящее время хранится в фонде г. Шухарта в библиотеке г. Грац (Австрия)72.

Созданная П.К. Усларом программа предполагала подготовку передовых людей из числа горцев в школах, открытых для каждой национальности отдельно. В этих школах должны были воспитываться и русские дети, однако их количество не должно было превышать 1/3, чтобы школы не утратили своего назначения. Обучение должно было начинаться на родном языке. Затем постепенно переводиться на русский язык, но изучение родных языков – продолжиться. Изучение языка горцев для русских детей являлось обязательным условием. П.К. Услар писал: «Изучение чужой национальности в лета восторженной юности навсегда привязывает нас к ней узами пламенного сочувствия». Услар сделал все, что мог для открытия экспериментальных школ, но эта программа обучения была свернута. В это время меняется политика в области образования. По свидетельству Л.П. Загурского, П.К. Услар очень тяжело перенес случившееся, он замкнулся в себе, здоровье его было подорвано, но он настойчиво продолжал свои исследования73.

П.К. Услар ученый-демократ и ученый-гуманист. Он открыто выступал за улучшение жизни горцев, за их развитие на основе просвещения и науки; выражал свое неудовольство произволом царских чиновников на Кавказе, осуждал жестокость колониальной политики царизма. П.К. Услар критиковал противников развития местных языков за их теоретически ошибочные и практически вредные взгляды, приводил аргументы, подтверждающие его предложения. В частности он писал: «Переводы русских брошюр на туземные языки могут быть выполнены с полным успехом. Мнение о крайней бедности этих языков совершенно ошибочно. Эти языки неимоверно богаты грамматическими формами, которые доставляют возможность выражать самые тонкие оттенки мысли». Далее ученый развивает свою мысль о местных языках и указывает, «…родные языки составляют самые надежные проводники между горцами нового рода понятий», имея в виду обучение грамоте, развитие просвещения, научных знаний и получение образования, налаживание связи с европейской цивилизацией74.

В годы Кавказской войны чеченский язык изучали представители противоборствующих сторон: русские, казаки, черкесы, дагестанцы. Беляев, будучи в плену у чеченцев в 1847 году, провёл научную работу по изучению чеченского языка. Он зафиксировал числительные – до 1 млн. и тысячи тысяч, а также составил небольшой словарь русских выражений, переведённых на чеченский язык75. Суровый Шамиль сто пятьдесят лет назад говорил о своём знании языков: «Кроме арабского, я знаю три языка: аварский, кумыкский и чеченский. С аварским я иду в бой, на кумыкском изъясняюсь с женщинами, а на чеченском шучу»76.

Чеченцы также изучали языки своих соседей, что им очень пригодилось в «новой» жизни. В августе месяце 1856 года должна была состояться коронация Александра I. 20 июня 1856 года командующий Левым флангом Кавказской линии генерал-майор Евдокимов подал рапорт Козловскому, в котором рекомендовал назначить к отправляемым в Москву, на церемонию, кавказским депутатам переводчиком капитана Арцу Чермоева. Евдокимов дал Чермоеву прекрасную характеристику, написав о том, что знает его лично, что Арцу Чермоев, кроме чеченского, знаком ещё с кумыкским и осетинским языками, хорошо владеет русским языком. Это было немаловажно, т. к. представители разных кавказских народов без переводчика не могли общаться даже между собой77.

Мирный и дружественный характер взаимоотношений чеченцев и казаков отчасти проявлялся и в том, что горцы отдавали на время своих детей в гребенские станицы, большей частью в семьи знакомых казаков, чтобы они учились разговорному русскому языку. Передовые представители местной интеллигенции не осуждали, а приветствовали и поддерживали эту систему, как одну из форм сближения с русской культурой. Один из них – Г. Шанаев указывал, что местные народы «изучение русского языка и грамоты…считают делом, безусловно, необходимым…Горцы, как народ сообразительный и при этом с умом практическим, видят хорошо на примере осетин, насколько важно в деле умственного развития знание языка культурного соседа». У Лаудаев до поступления в Петербургский кадетский корпус в 20-х годах XIX в. изучил русский язык в станице гребенских казаков. В свою очередь, казаки направляли своих детей к горцам-кунакам в чеченские села для обучения чеченскому языку 78.

В чеченском языке обнаруживались специфические диалектные (терские) русские формы, усвоение которых осуществлялось при контактах с русским населением Притерской полосы. Также было характерно и обратное языковое влияние. В дореволюционных лексических материалах по терским русским говорам фиксировались вайнахские (чеченские и ингушские) слова. Со временем русский язык выступил в роли государственного, стал активно вытеснять арабский, сведя область его использования только к религиозной сфере, фактически перекрыв ему дорогу в просвещение и печать. В ходе интеграционных процессов знание русского языка стало жизненно необходимо для местного населения, так как он стал выполнять функции хозяйственно-экономического общения различных народов, он являлся языком, знание которого было необходимо для успешной деятельности в системах внутри российского рынка, образования, управления и в других областях. Выполнение русским языком нескольких функций одновременно – носителя русской культуры, официального языка государства и средства межнационального общения – несло в себе как положительный, так и отрицательный заряд, так как придавало культуре официальный характер и воспринималось как средство политики русификации и ограничения «инородных» культур. Однако, то отличительное свойство русской культуры – извечное стремление к социальной справедливости и идеалам просвещения, приверженность принципам гуманизма, высокая духовность – неизменно притягивало к себе людей вне зависимости от национальных или религиозных различий79.

Русификаторская политика царского правительства

К середине XIX века российская администрация уже имела огромный опыт в области, как органичного распространения русского языка, так и насильственной русификации народов других языковых культур посредством института колониального управления. В силу проводимой государственной политики процесс обрусения на Северном Кавказе продвигался довольно быстрыми темпами. Энергичные меры, принимаемые начальником Терской области, до такой степени содействовали этому движению, что к концу 60-х годов XIX века не только в Кабарде и Осетии, но и в обширной и многочисленной Чечне не было ни одного села, где не нашлось бы и нескольких человек, говорящих на русском языке, пусть даже и пару слов. М.Т. Лорис-Меликов уже был уверен в возможно скорой отмене переписки, ведущейся на арабском языке80.