Этим летом я — не я - Джин Литтл

Сэм обернулась и увидела на одной из кроватей еще четырех лошадок. Одна была из горохового стручка. Другая — вязаная. Она вообще не очень-то походила на лошадь. У нее были грива и хвост, но голова оказалась слишком круглой, а глаза — голубыми. Последняя лошадка была самой маленькой и очень потрепанной. Бетани подняла ее, пощекотала ей пальцем нос и улыбнулась нежно и шутливо.

— Эта была первой, — сказала девочка. — Ее зовут Королева Ветра. Я думаю, она — само совершенство.

— Очень симпатичная, — сказала Сэм, и в эту минуту Бетани показалась ей совсем хорошей. — И смотрит так, будто все понимает.

— Ага, — сказала Бетани, ставя лошадку на место. — Я тоже так думаю. Я много лет рассказывала ей все свои тайны и, засыпая, всегда держалась за нее.

— У меня тоже есть любимая игрушка, — пробормотала Сэм, расстегивая свой рюкзак. — Я сначала подумала, что не стоит увозить ее из дома, но не смогла с ней расстаться. Это любимая детская игрушка моей мамы.

Сэм пошарила рукой в вещах и нашла свою овечку, черненькую, сильно потрепанную, всю в завитках.

— Она миленькая, — сказала Бетани и улыбнулась, но это была не та улыбка, какой она одарила бы игрушку-лошадку. Бетани явно не интересовали чужие дела. — Спорю, дома у тебя есть собственная комната, а, Алекс? — спросила Бетани, показывая Сэм ее кровать.

— Да, — с запинкой ответила Сэм. Сколько времени пройдет, пока она привыкнет отзываться на имя «Алекс»? — Я — единственный ребенок. Мне не с кем делить комнату.

— Это, должно быть, великолепно, — вздохнула Бетани, качая головой. — Иногда я чувствую, что должна делиться воздухом, которым дышу, а иногда мне просто не хватает места, чтобы сделать лишний шаг. Мамочка говорит, что мы должны быть счастливы от того, что у нас такая большая семья, но у нее-то была всего лишь одна сестра, и у каждой было по комнате, так что меня понять она не может.

— А я всегда хотела иметь сестру, — немного помолчав, сказала Сэм. Она отвернулась и говорила очень тихо. Ей не хотелось, чтобы Бетани почувствовала ее тоску по большой семье, ведь та же никогда не жила с папой и бабушкой.

— Я, разумеется, не хотела бы иметь отчима, — сказала Бетани. — Мой настоящий отец бывает иногда очень хорошим, но только не тогда, когда он сидит за своим компьютером. Мы с ним редко видимся. Он много путешествует. А твой отчим, какой он?

Сэм не знала, что на это отвечать. Она потупилась и прикусила губу, отчаянно пытаясь вспомнить, что Алекс рассказывала о Перри. В одном Сэм была уверена — Алекс его не любила. Может, лучше просто прекратить этот разговор?

— Да ладно, не хочешь — не говори, — быстро сказала Бетани, словно угадав настроение Сэм. — Я просто хотела узнать… он… наказывает тебя?

В глазах Бетани мелькнуло жадное любопытство, она даже приоткрыла рот в ожидании ответа. И вид у нее был такой же, как у старших сестер подружек Сэм, когда те шептались о том, чего не должны были знать младшие. Неожиданно Сэм обрадовалась, что она не знает ничего плохого про отчима Алекс, и, значит, ей нечего сказать, и она не станет предателем.

— Не наказывает, — ответила Сэм. — Разные бывают отчимы и мачехи. У меня есть подружка, которая любит мачеху больше, чем свою родную мать. Может быть, Перри привыкнет ко мне. Мы ведь совсем недолго живем вместе.

«Так будет безопаснее», — подумала Сэм.

— Ну, а твой папа, он что, бросил тебя? Как это жестоко! — уверенно сказала Бетани. — Ты должна его ненавидеть. Мой папа не мог бы так поступить.

— Ненавидеть папу? — охнула Сэм. Она представила своего папу, человека, которого любила больше всех на свете, хотя он и был странным и чересчур любил читать. Она не могла бы возненавидеть его, даже если бы захотела.

И тут, в мельчайшую долю секунды, Сэм сообразила, что Бетани имеет в виду не ее папу, а папу Алекс. Но она была совершенно уверена, что Алекс тоже любит отца. Он же оставил Алекс своего кота, о котором она так много рассказывала.

— Мой папа оставил мне своего кота, — сказала она. — Меркурия. А мама и отчим его усыпили. Папа вовсе не собирался покидать меня, это не его идея. Мама сказала ему, что он должен уйти, если не найдет достойной работы.

— Ох, — сказала Бетани, ей тут же все стало неинтересно. — Я не кошатница. Я котам не доверяю. Они убивают птиц.

— А ты ешь цыплят? — спросила Сэм, понимая, что это не очень честно. Но сейчас ей было все равно. Она никогда не видела кота Алекс, но ей не хотелось позволять нападать на него этой девочке с холодным сердцем.

— Девочки, еда на столе! — крикнула Мэри Грэнтам прежде, чем Бетани ответила. — Умывайтесь и спускайтесь вниз.

Сэм с облегчением вздохнула. На этот раз она была спасена.

— Не забудь надеть чистую рубашку, — сладким голосом сказала Бетани, когда Сэм двинулась к двери. — И причешись. У тебя хоть и короткая стрижка, но волосы все равно торчат в разные стороны. Моя мама помешана на аккуратности.

Сэм захотелось ущипнуть Бетани или сказать ей что-нибудь очень обидное. Но она заставила себя сдержаться, пригладила волосы и натянула чистую майку. При первой возможности надо позвонить Алекс. Они должны во всем признаться. Сэм не собирается жить в этой семье дольше одного дня.

И тут Сэм вспомнила о лошадях.

«Сейчас слишком поздно, — подумала она. — Кататься на лошади уже не разрешат. Но по крайней мере, можно на них посмотреть».

Хорошо. Она еще потерпит. Увидит лошадей. А потом уедет отсюда.

8

После того как Алекс распаковалась и положила вещи в шкаф, она еще немного поиграла с Пионом и Молочайкой.

Собачки продолжали плясать вокруг нее, когда Алекс спустилась в кухню, где миссис Трюблад уже начала готовить ужин.

— Вам помочь? — вежливо спросила Алекс, очень надеясь, что получит отказ.

— Да нет. Пойди подыши воздухом. Собаки могут пойти с тобой.

Алекс выглянула в кухонное окно и увидела длинную полосу газона. Миссис Трюблад, наверное, любила розы, на газоне было высажено несколько сортов, все очень красивые. Вдалеке, за кустом лилий, Алекс увидела каменный коттедж. Казалось, маленький домик крепко спит.

— А кто живет по соседству? — спросила она.

— Нашего соседа зовут Джордж Карр. Ему восемьдесят лет. В марте умерла его жена, и после ее смерти он превратился в отшельника. У него болезнь Паркинсона, из-за этого он стал очень медлительным, но все еще весьма независим. Было бы славно, если бы ты с ним подружилась.

Алекс равнодушно рассматривала плитки кухонного пола. С какой стати она должна дружить со старым, больным человеком, который не любит людей? Она вообще никогда не общалась со стариками. Отец мамы умер, когда Алекс была еще слишком мала, и она его совсем не помнила, а дедушка по папиной линии умер еще до ее рождения. Мысль о том, что ей надо подружиться с больным человеком, которому за восемьдесят, привела ее в ужас, и ей захотелось немедленно убежать отсюда.

— Почему бы тебе не познакомиться с ним? — спросила миссис Трюблад, словно предлагая Алекс какое-то интересное развлечение. — Думаю, сейчас он у себя в саду.

Алекс вздрогнула. В Ванкувере ее никогда не послали бы представляться какому-то незнакомцу. Ей одной даже не позволяли ходить к папе, когда он жил поблизости от них, в Виктории.

В мамином представлении Ванкувер населяли преступники, которые только и ждали, чтобы наброситься на ее единственного ребенка. Она немного расслабилась, только когда появился Перри, и то лишь потому, что перестала думать только о дочери.

— Я могу пойти туда одна? — робко спросила Алекс.

— Разумеется, — резко ответила миссис Трюблад. — На заднем дворе все спокойно и, кроме того, я уверена, что ты разумная, девочка и сможешь постоять за себя.

Алекс рассмеялась и открыла дверь кухни. Газон зарос, кое-где белели маргаритки, над ними свисали большие кусты. За кустами тянулся плотный забор, в нем не было даже малюсенькой дырочки, в которую могли бы пролезть собачки. Алекс прошла вдоль забора к калитке.

В этот момент она услышала треск и стон. Что это?

И тут она увидела старика. Он упал спиной на розовый куст и никак не мог подняться. Шипы прорвали рубашку и оцарапали кожу, со лба медленно стекала кровь, щеки исполосовали царапины. Лицо его, еще недавно румяное, сейчас было серого цвета.

Алекс застыла, просто окаменела от неожиданности.

— Помогите… — простонал мужчина дрожащим голосом. — Кто-нибудь слышит меня? Я упал в эти проклятые кусты. Помогите!

Алекс толкнула калитку и кинулась к старику. Он смотрел на нее так странно, будто бы видел ее нечетко, сквозь мутное стекло окна. Его глаза упорно прятались под кустистыми седыми бровями.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул старик. — Кто тут? Скажите хоть слово и перестаньте раскачиваться!

Алекс увидела в траве очки и подняла их. Удивительно, но они не разбились. Наклонившись над стариком, Алекс надела очки ему на нос и заправила дужки за уши. Его расплывшееся лицо сразу словно подобралось, и он наконец увидел девочку. Теперь его взгляд сверлил ее лицо и пугал Алекс. На самом деле ему просто было интересно, кто же она такая.