Что такое ППС? (Хроника смутного времени) - Василий Добрынин

—  Денег надо?

—  Тьфу ты, а что ты не в духе?

—  Болел.

—  Ах, понятно… — сочувствие выразил Гапченко, — Но, нынче ты крут. Три места!

—  Намек?

—  А чего? Три места, должно быть дороже. У Вас обороты растут…

«Резвый!» — зло сказал, про себя, Виталик. Чувствовал: глупо, но сам спровоцировал тему.

— Славик, — спросил он, — а раньше тебе лучше было? Пока сам я тебе, ни с того, ни с сего, добровольно не стал подавать?

—  Подавать? — возмутился Славик.

—  Ну, не цепляйся. Не в духе я, видишь? Хватит.

—  Ну, хватит… — сдержался Славик, — Но, — то было раньше!

—  Бери, Слав, то, что есть, а потом, — подумаем.

—  Ладно, подумай…

***

— Сергеич, ну что, с длинным носом в гостях, никого больше не было?

—  Нет, никого!

Круто, так круто, менялась жизнь! Никогда еще столько, когда говорил, не думал. Но шеф висел тенью над головой. Он живое — в том случае, если ценил, то не обязательно — человека. А Виталика — так вообще...

Но сказать, что запросы у Славика стали побольше, придется. Поверит?

—  Сергеич, ты как по деньгам? Доволен?

— Да что ты, конечно! Я вон и людям уже помогать могу. Без зарплаты они поголовно. Ты знаешь, ты доброе дело нам делаешь, всем, Виталик!

—  Дай бог, а хорошая водка есть?

—  Да, «Абсолют»!

—  Ну, давай!

А секунд через тридцать, почувствовал вдруг, как провал, — тишину. Встрепенулся, поднял глаза.

— Виталик, — ждал, смотрел на него, Сергеич…

Но Виталик его перебил:

— А что он, скажи-ка, узнал обо мне?

—  Опер твой? Ничего.

—  Это точно?

—  Да, потому, что он о тебе ничего не спрашивал!

— Вот как…

— Я вот что, Виталик, хотел бы сказать. Ерундой — не понятно зачем — забиваешь голову! Совершенно нормальный сотрудник, приехал и посмотрел. Нет претензий — и все! Я вообще-то, хотел познакомить вас. Пожалел, что вы разминулись. А что, свой человек на таможне? Накорми его лишний раз, напои, и дай водки, и хлеба с солью — и не жалей. В его власти — он тоже поможет. А он — из таких. Я куплю для него, прямо завтра же, виски…

— Такой он, считаешь, хороший? Ну, бог с ним, с хорошим! А как же с плохим?

—  Я не понял?

—  Как ты с плохим поведешься… Как ты плохое, с хорошим стыкуешь, а?

—  Ах, — улыбнулся, легонько хлопнул ладонью о край стола и поднялся Сергеевич, —  «Абсолют»! — сказал он, — И, добавим огурчиков. Так?

Не спросил, не дошло: с кем «ведется» он в данный момент? Если тот, может быть и хороший: нормальный сотрудник и человек, то — Виталик?... Сергеич не думал. А все относительно, в мире…

«Козел!» — про себя усмехнулся Виталик.

***

— Издержка от бывшей профессии, да? — спросил Славик, — Выпил, и снова за руль?

—  Что хотел, говори?

—  Видел твои «Супера», пустые! Домой шли.

Славик, с улыбкой смотрел и качал головой: «Ну, козел!»

— А куда вы оттуда, с деревни, развозите сахар? В другие деревни? Их вашим сахаром, можно засыпать, по самые крыши.

—  Много хочешь ты знать, Славик, много!

—  Что, пора убивать? — улыбался, все так же, Славик.

«Ох! — екнуло сердце, — В тему! Он что, мысли читает? Дай бог, хорошо, что я выпил!»

— Значит, — спросил на прощание Славик, — мы думаем, да?

И захлопнул дверцу.

«Ничего себе! — прошипел, сведя зубы, Виталик. И с шумом, как после рюмки, резко, еще раз, выдохнул, — Кто тебя за язык тянул? Я тянул? А ведь — правду сказал — «Что, пора?...». Да придет и пора, если дальше так, Славик… Придет!».

«Рено» с удовольствием, резво катил по асфальту. Вздохнул, наконец, полной грудью Виталик. Момент показался ему судьбоносным. Как душу стряхнул от тяжелой, напрасной пыли. «Свинья, — думал он, — пусть довольна кормежкой и жизнью, и даже хозяином — а понимать должна, что ее все равно зарежут! Ну, пусть она, в силу умственного развития, не понимает, да ведь хозяин рассчитывать вправе. Он что, зря кормил?»…

Мысль была интересной. «А как же ты думал, Славик?»…

Привет, Потемкин!

— Привет!

Шедший навстречу кивнул, сказав это, и остановился.

— Привет, — отозвался Потемкин.

—  Видел, недавно, Кириллова Сашу, кошмар.

—  Да, я знаю, — сказал Потемкин, и протянул руку.

—  Я до этого видел его на сборах. А недавно — у поликлиники, так, случайно. «Ты, — говорит, — Виталик, курить потому не бросишь, что просто не хочешь этого, по-настоящему. А захочешь по-настоящему — бог поможет!»

— А может, он прав?

—  Может. Но ему сейчас легче, чем нам. Было видение — говорит — и пошел в религию. Чемпион! А теперь — блаженный. Теперь — ничего не надо. Работаешь здесь? Может кофе?

Общие темы могли у них быть. Пустые почти. Но Виталик с Потемкиным, знают друг друга, как те же фигурки на шахматном поле. Играли, когда-то.

— А Саша Кириллов, — заметил Потемкин, — как раз в моем весе. Но — он выше меня. Я мечтал: победить, была цель, а он взял и ушел добровольно. Лишил меня цели. Я тебя не узнал бы, если бы ты не назвал его имя.

—  Везет! — рассмеялся Виталик, — Соперник, сильнее тебя: был-был, да сам же и сплыл. Разве плохо? — С улыбкой развел он ладони и показал пустоту: — Прекрасно!

—  Нет, — покачал головой Потемкин, — прекрасно, когда соперник ушел побежденным тобой! А когда его жизнь растворила — плохо!

—  Чем же?

—  Тем, что такой исход планку снижает. А планку снижая, хиреешь и ты... В данном случае, — я. Отсутствие стимула, цели — хорошего много?

—  Ах, боже мой! — рассмеялся Виталик, — Философ ты, ешкин-ты-ё! А вот, на рыбалку бы, а? На охоту? С ночевкой? Славик места знает классные.

— Славик? Не с нашего ли поста?

—  Ну да, из ГАИ! В общем, с вашего. Ты его знаешь.

—  Ну, что же? Я время найду…

Потемкин достал из кармана листок, записал телефон, и подал Виталику.

—  Звони. Позовут, или трубку возьму я сам.

—  А скоро? — спросил Виталик.

—  Поехать? Да я бы — хоть завтра!

—  Славика я подошлю, годится?

—  Конечно, годится!

«Хорошо!» — дышал, полной грудью, Виталик. С шелестом, разрывая тончайшую ткань встречного воздуха, летел над асфальтом «Рено». Приближался к городу, где — уже знал Виталик, будет сегодня нормальная, наконец-то, ночь.

«Хорошо, — улыбался Виталик, — что черт, в самом деле, не так уже страшен! Возьми себя в руки, взгляни в глаза черту. В глаза! Тогда будешь спать, как и я, — спокойно» — мысленно поучал кого-то Виталик. И был доволен...

Он постигал азы, которыми, как Демокрит, в совершенстве владел Лахновский. Но, блин, Потемкин его приземлял... «Соперник ушел побежденным..... ушел растворенным жизнью — совсем не одно и то же!» Почувствовав горькую сухость в горле, Виталик «причалил» к обочине. Сомнения где-то мелькнули в душе: «Да причем Демокрит? Математик он, вроде...». Однако Лахновскому равных не было. Наука, которой владел он, скорее всего, называлась искусством жить, выжимая соки из обстоятельств и из людей. «А сок в каждом есть, — ухмыльнулся Виталик, — на 80% мы все из воды...»

Бавария 0,33 освежила горло. «С чего же, скотина Альфред, считает, что у Потемкина есть голова? У меня ее нет?» — Виталик, внизу, ниже горла, за линией легких, сдержал дыхание.

Сегодня он ввел фигуру в игру. Потемкин купился! Теперь, если черт станет вдруг опасным, Виталик к нему подошлет свою пешку. А с пешкой он знает что делать!

Если Потемкина жизнь устранит... Обстоятельства дела — если их мерять словами Альфреда по мерке Виталика, — они устранят Потемкина. Они — не Виталик! А после — Виталик почувствовал: жаром перехватило дух, — Виталик выходит на первый план! Для Лахновского...

***

— Ты, — получив свое, сказал Славик, — я вижу, еще не подумал.

—  Слава, — спокойно ответил Виталик, — мне, понимаешь, доплачивать только отсюда…

И пальцы прижал к своему карману.

—  Твои же проблемы, а не мои!

—  Покурим?

Оба, каждый из своего кармана, достали «Мальборо». «Вкус!» — смолчав, оценил Виталик.

— Слав, а ты видишь, что я к тебе, очень, по-людски? Сам тебя разыскал, не ценишь.

Славик не отвечал. «А психолога, — кто же искал? — думал он, — Разве я?»

— А ты, — разгоняя на выдохе дым по салону, спросил Виталик, — ты хоть понимаешь, за что я плачу?

—  А ты хочешь сказать, так, — по дружбе?

—  Да ты не темни: понимаешь?

—  Виталик, до лампочки мне! Ты доволен?

«А ну, как я денег не дам?» — захотелось спросить. Но Славик ответил вперед:

— А я напрягаться мозгами не буду. Зачем — не пойму твоих дел. Но, Потемкину, вот, например, скажу. А он разберется.

—  Ты что?

—  Да ни что. А Потемкин поймет.

—  Вы друзья?

—  Нет. Но он наш сотрудник.

Задавив сигарету в пепельнице, Славик покинул салон.

«Скотина!» — взревел мотор, сжались зубы Виталика. Но, включив передачу, он вывел «Рено» на трассу, и злиться не стал. Снова, так же, от этих, чужих и неумных слов, стало легче. Он прав — Виталик! А Славик — хорошая сволочь, как сытый свин...