Линейный корабль - Перля Зигмунд Наумович

Орудийная палуба корабля XVIII столетия

Кончался четвертый год русско-турецкой войны 1787-1791 годов.

Палящий зной августовского солнца прогнал жителей Константинополя с узких и кривых улочек в тенистые закрытые дворы.

От моря к дворцу султана движется странная процессия. Люди в одеждах турецких военных моряков окружают и несут носилки с задернутыми занавесями. Они хранят угрюмое молчание и не отвечают на обидные прозвища, на крики гнева, раздающиеся из толпы бегущих за носилками людей. Саид-Али, Гуссейн-паша – эти два имени перемежаются в гневных и презрительных возгласах жителей Константинополя. И еще третье имя часто выкликают в толпе – Ушак-паша. Это имя произносится со страхом и робостью.

На мягких подушках носилок лежит раненый, подавленный позором поражения турецкий адмирал Саид-Али, «гроза морей» «лев полумесяца», «защитник корана», носитель еще многих других грозных и почетных прозвищ, заслуженных им в многочисленных победных боях на Средиземном море. Несколько месяцев назад султан Селим призвал его, командира алжирской эскадры, на помощь Гуссейн-паше в Черное море, чтобы остановить страшного Ушак-пашу – так прозвали турки знаменитого русского адмирала Федора Федоровича Ушакова. С меньшими, чем у турок, силами неутомимо рыскал непобедимый Ушак-паша по просторам Черного моря, искал турецкий флот и, завидев противника, обрушивался на него.

Корабли в строю кильватера

При Керчи и Гаджибее Ушакову дважды удалось заставить турок принять бой. В сражении при Керчи у турок было 54 корабля против 33 русских; при Гаджибее – 45 кораблей против 37 русских. И все же оба раза турецкий флот был разгромлен и бежал.

Страх обуял султана Селима. И когда Саид-Али во главе своей эскадры от далеких алжирских берегов пришел в Константинополь, когда его корабли, разукрашенные флагами, стройные и сильные, уже готовились покинуть спокойные воды Босфора, чтобы, подобно буре, налететь на русские берега, он, Саид-Али, торжественно обещал своему повелителю вернуться с победой и с Ушак-пашой, закованным в кандалы пленника.

Теперь там, в проливе, снова стоят корабли алжирской эскадры. Многих кораблей уже нет среди них: они на дне Черного моря. Остатки эскадры, едва-едва ушедшие от смертельных ударов неуязвимого Ушак- паши, только что пришли в Константинополь.

Сайд-Али восстанавливает в памяти подробности злосчастного для турок дня, 31 июля.

Турки стояли у румелийских берегов, около мыса Калиакрия, и никак не ожидали: нападения русских. В самом деле, чего было бояться? Ведь надо было быть глупцом или самим шайтаном, чтобы осмелиться напасть на две грозные линии боевых кораблей: одну Гуссейна, другую Саид-Али.

У турецких адмиралов было 78 кораблей; они хорошо знали, что у русских много меньше, чуть ли не вдвое. Кроме того, турецкие линии занимали прекрасную боевую позицию под защитой береговых батарей и стояли на ветре: ветер дул от берега. Это значило, что в бою с противником, пришедшим с моря, турецким кораблям было бы легко маневрировать, легко выбирать направление и скорость удара, а все движения противника должны были быть скованы, затруднены встречным ветром. Вот почему были уверены в своих силах турецкие адмиралы.

Русские корабли показались днем, около 4 часов, в виде точек, приближающихся с северо-востока. Кто мог думать, что Ушаков не отступит, завидев грозную турецкую силу? Но он не отступил. На всех парусах шел он вперед, и скоро точки его кораблей превратились в эскадру, идущую в необычном боевом строю: не одна, а три параллельные линии – колонны русских кораблей – неслись на турок. Всего 6 линейных кораблей, 12 фрегатов и 20 малых судов вел Ушаков, Этого было смехотворно мало против 78 турецких кораблей, и к тому же русским придется драться под ветром. Саид-Али вспоминает, как он и Гуссейн спорили, кому из них достанется корабль Ушак-паши.

Но что это? Русские корабли неожиданным маневром повернули ближе к берегу. Они уже не впереди, а сзади и быстро несутся в узкое пространство между турецкими кораблями и берегом. Теперь роли переменились. Русские на ветре, а турки – под ветром. Все преимущества позиции потеряны, неуловимо быстро захвачены русскими. Повернув на турецкие линии, все три русские колонны стремительно идут в атаку. И при этом линии кораблей Ушакова сосредоточивают свои удары па флагманских кораблях противника. Русские как бы окружают разрозненные части турецких линий и расстреливают их корабли с двух сторон, берут их «в два огня›.

Сражение длилось около четырех часов, и только вечерние сумерки спасли турецкий флот от полного уничтожения.

До Ушакова законы линейного боя гласили, что противники ведут бой каждый в единой «линии баталии», как тогда говорили, на параллельных курсах. Этим законам строго следовали флотоводцы всех стран. Но при этом исход боя решался больше всего превосходством в количестве кораблей, а иной раз и случайностями. Ушаков во главе русских моряков продолжал развивать, улучшать тактику линейного боя и ввел в нее то новое, что во всех встречах с противником давало ему победу. Он не стремился удерживать флот во все время боя в «линии баталии» и учил своих подчиненных свободному маневру. Резать на части, расстраивать линию противника, сосредоточивать основной удар против флагманских кораблей, метким огнем на близкой дистанции быстро громить «в два огня» охваченные корабли неприятельской линии – вот та новая тактика, которую ввел великий русский флотоводец Федор Федорович Ушаков. Через 16 лет ученик Ушакова вице-адмирал Сенявин, один из лучших флотоводцев того времени, одержал над турецким флотом новую решительную победу в сражений при Афонской горе (в Эгейском море). Такую же тактику впоследствии применял в боях и английский адмирал Нельсон. Благодаря этому он одержал над французами прославившее его имя победы при Абукире и Трафальгаре (в 1798 и 1805 годах).

Заслуга Ф. Ф. Ушакова не только в том, что он предложил и применил новую тактику ведения морского боя. Нужно было подготовить условия для того, чтобы такая тактика могла быть осуществлена и принесла победу. Для этого надо было приспособить корабли к быстрому и точному маневрированию, обеспечить отличное действие артиллерии. И надо было так хорошо обучить экипажи кораблей, офицеров, матросов, артиллеристов, чтобы каждый из них на своем боевом посту наилучшим образом владел порученной ему техникой. В бою при Калиакрии и парусная оснастка кораблей и их артиллерия и подготовка матросов и офицеров – все это оказалось у русских лучше, выше, чем у турок.

Но когда на этой основе родилась новая тактика, она в свою очередь увеличила потребность в новом улучшении корабельной артиллерии. Еще больше, острее стала нужда в том, чтобы одно-два попадания в противника причиняли ему решающие повреждения. Но таких морских орудий еще не было. «Единороги» Мартынова были пушками-«гаубицами». Такие орудия выбрасывали свой снаряд-бомбу высоко в воздух, она падала на цель сверху. Трудно было вести прицельный огонь из таких орудий, а на очень близкой дистанции они и вовсе не годились. Поэтому корабли по прежнему больше всего вооружались такими пушками, которые стреляли сплошными ядрами. Новая тактика поставила перед морскими артиллеристами задачу – превратить «единорог» в корабельную пушку для ведения прицельного огня бомбами.

Глава третья

ВИНТ, БОМБА И БРОНЯ

онец XVIII века на заводах и фабриках Европы ознаменовался большими изменениями.