Месть без права на ошибку - Лариса Соболева

– Ну, заходи, бабник бесстыжий.

Филя вошел первым, проскользнув между ног хозяина, и, громко мяукая, направился в кухню к своей миске. Сергей, не обращая на него внимания, быстро прошел к телевизору, лихорадочно искал пульт, нашел.

Еще не появилось изображение, а голос перечислял приметы. Высветилось фото. Сергей всматривался. Черты все больше и больше оформлялись… Это она! Родинка на подбородке в форме восьмерки. Это она, нет никакого сомнения!

– …была в оранжевое платье…

Оранжевое? Помнится, платье такого цвета он ей дарил. Но платья не показали, может, на ней и не его подарок.

– …темно-коричневые туфли…

Эта скандальная девица обожала немыслимо яркие цвета, напялить могла такое – во сне не приснится. Но что удивительно, ей шли яркие, кричащие шмотки, подчеркивающие оригинальность натуры. Натуру, правда, выдержать было тяжело, в конце концов, Сергей сделал ручкой: пока и навсегда.

– …шейный шарф из легкой ткани коричневого цвета…

Когда дарил платье, она визжала от восторга, забыв о ссоре… Вот, еще подробность припомнил: они поссорились с Лорой. Инициатором была она, как, впрочем, и всегда. Из-за чего возникла ссора, не помнил, но всплыла еще деталь: съездил ей по физиономии (пьян был). Эта чертова кукла могла вывести из себя ангела небесного.

– …обнаружена зеленая сумка из натуральной кожи…

А при ком ударил? Кто был с ними в… Забыл даже, где пили. Потом ездил в Москву, там и купил платье. Честно говоря, не собирался мириться, только хотел компенсировать синяк. «Синяки проходят – шмотки остаются», – так она сказала и затащила Сергея в постель. Лора не желала прерывать связь: отдать такой жирный кусок? Еще чего! Строила отношения однозначно: спишь – плати, вцепилась в него когтями, но достала. Так при ком же он ударил ее?

– …всех, кто знает что-либо о…

Они встречались полтора месяца. Разрыв Лора приняла, мягко говоря, неохотно. Плакала, угрожала, звонила, караулила. Он не мог ни с одной девушкой встречаться – Лора выпрыгивала как черт из ада и закатывала сцену. Выручил Вадим. Поговорил, пригрозил, дал денег, что, собственно, и надо было.

– …просим сообщить по телефону…

Сергей смотрел на экран не отрываясь. Почему показан лишь овал лица? Стоп! Хозяин кафе, где Сергей покупал сигареты… Не он ли Лору обнаружил? Полуотрезанная голова… фотография одного лица… По спине пробежали мурашки. Да, есть о чем беспокоиться. Личность установят, будет следствие, всех ее знакомых переберут, дойдет очередь до него…

Давно шел фильм, в котором летали и взрывались машины. Филипп требовательно терся о ноги, мяукая противным голосом – есть просил, а Сергей сидел как пришибленный. Собственно, чего ему бояться? И кто такая Лора? Искала богатых мужиков, чтобы доить их, проще – дорогая шлюха. У нее таких бойфрендов перебывало ого-го сколько, и, наверняка не один оставил оттиск кулаков на ее лице. Так чего паниковать? Не должен он отвечать за каждую девку, с которой спал. Или ко всем бывшим любовницам охрану приставить? Абсурд! Сергей ушел на кухню, выпил водки и тут только заметил кота.

– Прости, Филипп, я скотина… Сегодня мне об этом уже говорили.

Достал банку сардин (кошачьей еды не оказалось), вывалил в миску. Филя набросился на еду, урча и чавкая, а Сергей присел рядом. И вдруг он подумал о самой Лоре, до этого его волновало лишь, какие неудобства причинит ему ее смерть. Отчетливо представил жуткую фотографию, словно опять видел на телеэкране… Какой же ужас и боль она испытала! Жалость к девушке стала выворачивать душу.

– До чего ж ты прожорлив, Филя, – сказал коту, когда тот снова требовал еды, мяукая и трогая Сергея за ногу лапой.

Рыбных консервов не было, он достал из холодильника копченую колбасу, оторвал кусок и кинул коту. Еще выпил водки, выкурил несколько сигарет, ушел в комнату и лег на диван.

Смерть не только примиряет, но и все негативное постепенно приобретает другие черты. Уже Лора ему виделась экстравагантной девушкой, всколыхнувшей его спокойную и размеренную жизнь на целых полтора месяца. С тем и провалился в никуда.

3. Страсть извечная и неуемная

Эта пятница, казалось, никогда не кончится. Илья вернулся в банкетный зал, где ужин шел на спад. Тернов и Симич вертелись, как два червяка на сковородке, вокруг американца (не то Джеймс, не то Джонс, вылетело имя из головы Ильи), тот полулежал в кресле, свесив голову, напился несчастный. Илья сел на свое место и натянул на лицо маску самодовольного, уверенного в себе человека. Он вел диалоги, находясь мыслями с Верой, когда поехал к ботаническому саду.

Как она ему нравилась! Но почему-то женщины, понравившиеся Илье, достаются другим, можно подумать, он урод.

Первый раз Илья увидел ее из своего кабинета. Вошел Сергей, широко распахнув двери, пригласил Илью с женой на день рождения, дежурно поинтересовался здоровьем отпрысков, еще какой-то ерундой…

Илья отвечал машинально, его внимание привлекла девушка в приемной. Она стояла, глядя в сторону окна, в желтом облегающем платье, а темно-каштановые прямые волосы струились до пояса. Желтое платье, смуглая кожа, волосы, отражающие солнечный свет, изящная фигура создали живую картину в золотистых тонах. У Ильи внезапно перехватило горло.

А Сергей говорил, говорил… «Когда же он уйдет?» – переживал Илья. Наконец тот вышел (не закрыв дверь) и, пересекая приемную, направился в кабинет папочки – напротив. Илья вышел из-за стола и спросил девушку:

– Вы ко мне? Проходите.

Секретарша перестала шуршать бумагами, вытаращившись: шеф снизошел до какой-то девицы, сам приглашает в кабинет! Девушка повернула к нему лицо, светлое, с открытым взглядом зеленых глаз, и чарующим голосом очень просто сказала:

– Я жду Сережу.

Ну да, конечно. Иначе зачем сюда, в бездушное место, пришла бы эта красивая, нежная девушка? Только с Сережей.

– Тем более проходите, – пригласил Илья.

Она робко вошла. Он уселся за абсолютно чистый стол, на нем находился лишь перекидной календарь да прибор с авторучками и карандашами. Ей предложил стул, а сам достал папку, раскрыл и с умным видом начал водить авторучкой по строчкам документа, который был ему до фонаря, бросая вороватые взгляды на девушку. Вблизи она не девчонкой выглядела, а молодой женщиной – утонченной, грациозной, недоступной. С любопытством она рассматривала скучный кабинет, остановила взгляд на картине – местный автор изобразил известную часть города в манере кубизма. На ее лице появилось выражение жалости, наверное, к художнику.

– Мне тоже не нравится эта картина, – сказал Илья и подумал: «Сегодня же заставлю снять мазню».

– Зачем тогда она тут висит?

– Подарок.

– Вера! – позвал из приемной Сергей, задержавшись на пороге кабинета. – Илья, знакомься, это моя очень близкая подруга Вера. А это Илья Николаевич, второе лицо города. Он очень серьезный, суровый и строгий человек. Вера, идем?

Так и познакомились. Они ушли, а в кабинете целый день стоял ее запах, не духов, нет, а особый, еле уловимый запах женщины, до этого незнакомый Илье. Он чуял зов плоти, как самец во время гона, и не мог преодолеть это состояние.

И вот клуб. Гостей встречали Сергей и Вера, выглядевшая потрясающе. На ней не было дорогущего наряда в отличие от других вуменс, всего лишь красное платье, слегка открытое спереди и с глубоким вырезом сзади, плотно облегающее фигуру (потом она ему снилась именно в этом платье), черные туфли и черные чулки. Волосы зачесаны и собраны в пучок на затылке, в ушах – шарики под черный жемчуг, закрывающие мочки, и – все.

Илья перевел взгляд на жену – его родная Люба как раз проходила за стол к нему спиной. Огромный зад при каждом шаге вздрагивал и долго колыхался, серебристое с крупным рисунком платье, казалось, делает ее фигуру в два раза больше. Почему он не обратил внимания на ее наряд? Что за любовь к крупным рисункам и сверкающим вещам при ее-то комплекции? А прическа! За эти букли следует казнить парикмахера. Люба вытерла уголки губ большим и указательным пальцами, комично приоткрыв рот, сверкнули бриллианты. «Елка», – зло подумал Илья. Ко всем неприятным открытиям, возвращаясь после курения, он случайно услышал диалог Веры и Сергея.

– Это его мать? – глядя куда-то в зал, спросила она.

– Жена, – ответил Сергей, проследив за взглядом. – Давай пошлем все к черту и уедем?

Вера рассмеялась, взяла Сергея за руку и увела в зал. Илья понял: о нем и Любе шла речь, в тот момент и взошли ростки ненависти к Сергею. Весь вечер он старался не смотреть на Веру, голова сама поворачивалась в ее сторону. Не выдержал, пригласил на танец. Кто-то танцевал с его женой – ну, это подхалим. Когда Илья дотронулся до тонкой талии, а Вера положила обнаженные руки ему на плечи и подняла глаза, понял, что хочет ее, хочет на патологически-животном уровне. Ничего подобного с ним не случалось! Жене изменял со спокойной совестью, но отвращения к ней не питал, не стыдился ее, и вдруг – переворот. Ни одна женщина не вызывала таких эмоций, какие пережил, танцуя с Верой. Это пугало. От напряжения лоб покрылся испариной, к счастью, танец закончился, он проводил Веру на место, поцеловал руку, тонкую руку с нежной кожей и голубыми жилками, с длинными заостренными пальцами…