Неженка (СИ) - "Ann Lee"

Я чувствую наполненность, как он растягивает меня. Достаёт до самого верха, вбивая в меня свой член. Снова скребу его спину, по старым незажившим царапинам, и мечусь от накатывающего удовольствия, смешанного с болью.

— Смотри на меня, Люба! — рычит он, и я погружаюсь в тёмные холодные озёра его глаз.

— Хорошо? — спрашивает он, толкаясь в меня. — Нравиться?

— Да, да! — кричу я, потому что мне очень нравиться, мне очень хорошо.

— Да, да! — повторяю я, и кончаю во второй раз, не так ярко, но все же чувствительно, и выгибаюсь, вибрируя телом.

Матвей толкается в меня еще пару раз, и выпускает из рук, поспешно выходит и кончает мне на живот. Потом притягивает к себе, и обнимает. Я еле стою, привалившись к его телу, по которому бегут струи горячей воды.

Нет, он точно убьёт меня такими темпами, я не переживу, таких нагрузок.

6

Матвей сидел за столом и наблюдал за Любой, которая готовила ему омлет. Из головы всё никак не шли её крики.

Вот смотрит на неё, и видит, как она млеет в его руках.

Блядь, ну что за наваждение? Он же уже не пацан, а от этой бабы, просто с ума сходит!

Сейчас она кажется такой беззащитной, так и хочется взять её на руки, прижать. На лице явно читается усталость, хотя, не спав всю ночь, они проснулись к полудню, но видимо он её утомил, и умотал.

Сама виновата.

Такая ахуенно сексуальная! Её только и дрючить днями и ночами напролёт. И он тут же почувствовал, как напрягся член.

Ёпт, стоит только подумать об этом, и стояк обеспечен. Бля, это пиздец!

Матвея даже немного злило, как она действовала на него, причём ничего не делая. Просто стоит у плиты, и халат на ней длинный шелковый, вполне скрывает все её прелести. Влажные пряди волос по спине и плечам разметала. Лицо скрыто, опущено. Вот только он знает, какие они эти прелести. Кожа словно бархат, ароматная, смесь корицы, и ванили. Толи крем у неё такой, толи гель для душа, только ей очень идёт.

Грудь тяжёлая, упругая, с маленькими розовыми ореолами и горошинками сосков. Они так зовущее топорщились, когда она восседала на нём…

— Матвей, — зовёт его Люба, ставя перед ним тарелку с пышным омлетом, — у тебя телефон вибрирует.

И правда, в заднем кармане брюк гудит.

Он достал трубку. На экране высветилась Машкина фотка, и он тут же сбрасывает, и убирает телефон обратно в карман.

Вот она, бля, действительность.

Люба садится рядом, ставит перед собой тоже тарелку с омлетом, и миску с нарезанным хлебом. Протягивает ему вилку.

— Чего не отвечаешь? — спрашивает она. — Могу выйти, если конфиденциальный разговор.

Сама деликатность, епт!

— Да нет, Евген звонил, — соврал Матвей, — не хотел мужика расстраивать, рассказав, где я, у него наверняка жуткое похмелье!

Люба отвела глаза.

Вот так, и нечего не в свои дела лезть. Хотя если подумать, у неё ведь тоже могут быть свои дела. Нет, она же к Гореловым потому и пришла, чтобы с Женьком познакомиться хотела, значит, нет у неё никаких дел. И это как бальзам на душу.

Они, молча, принялись за завтрак. Люба робко поглядывала на него, видимо не решаясь спросить о чём-то, и Матвей пришел к ней на выручку.

— Что Любовь не терпится выпроводить меня? — спросил он напрямую, и, наклонившись над столом, заглянул ей в глаза. — Скучать-то не будешь?

Она прикусила губу, надо же угадал.

— Ну а что, у тебя своих дел нет? — пролепетала она, не поднимая глаз. Какая робкая, как она начальницей работает, на ней, наверное, все подчиненные ездят.

— Все мои дела отныне, сосредоточены здесь, — решил подразнить её Матвей, да и нравилось ему как она краснеет от его напора.

Он протянул руку и, скользнув в вырез халата, погладил полушарие груди, и тут же напрягшийся сосок, ткнулся ему в ладонь.

Бля! Только не завалить бы её прямо сейчас и здесь. А то она точно взвоет.

Люба вздрогнула, поперхнулась, и замерла. Матвей встал и подошёл к ней вплотную, немного качнувшись вперед. Она уставилась на его голый живот, а потом её взгляд скользнул ниже, к бугру на джинсах. Она громко сглотнула и подняла на Матвея свои зелёные глаза.

Он нежно погладил её по голове, пропустив сквозь пальцы шелковистые пряди, и слегка надавил на затылок, с удовольствием отмечая, как она опять краснеет, думая, что он предлагает ей, сделать ему минет.

— Матвей, — снова сглотнула она, и прикусила губу, — я… мне нужно отдохнуть… В конце концов, мы даже не знакомы нормально, — затараторила она.

— Матвей Холодов, 35 лет, не женат, детей нет. Здесь же родился, здесь и живу. Генеральный директор, сети спортивных клубов «Спектр», — отчеканил он, и снова погладил её по голове, но она вывернулась и, отскочив, встала у окна, сложив руки на груди.

— Я не это имела в виду, — буркнула она, обиженно уставившись на него, исподлобья.

— А что ты имела в виду? — он заломил бровь, наслаждаясь её смятением. — Чем это отличается от того, чем мы занимались ночью и утром? И знакомы мы с тобой были не так близко, как сейчас, — усмехнулся он.

— Мы можем хоть немного нормально пообщаться, не… не…

— Трахаясь, — подсказал Матвей, и сел за стол, снова принялся за омлет.

Было вкусно. Он ещё вчера понял, что готовит Любовь хорошо, а трахается ещё лучше.

— Да, — кивнула она, — узнать друг друга поближе.

— Да, куда уж ближе! — усмехнулся Матвей.

Люба снова закусила губу, и стрельнула в него глазами.

— В таком случае Матвей Холодов, 35 лет, не женат, нет детей, доедай свой завтрак, и можешь быть свободен, — сказала тихо, но твёрдо.

Матвей озадаченно поднял на неё взгляд.

Нет, не шутит.

Вся такая серьёзная, насупленная. Он улыбнулся, и встал из-за стола, подошёл к ней, и, подхватив на руки, усадил, на подоконник.

Люба вскрикнула, и негодующе уставилась на него.

— И что, Неженка, даже на прощание не дашь? — склонился к ней, вдыхая сладкий аромат.

Приятно было осознавать, что у Любы есть характер.

— Матвей, прекрати, — она скинула его руку, со своего бедра.

— Ну, чуть-чуть, — издевался он, — я очень быстро, — и руки его вернулись на её бёдра, поползли вверх, поднимая подол халата.

— Матвей! — запищала она.

— На меня посмотри, Люба, — вдруг жёстко сказал он, и она тут же воззрилась на него, испуганными зелёными глазами.

Матвей сжал её подбородок, и впился в её губы. Властно, грубо, и возможно ей было больно, только вот она почти сразу откликнулась, и вцепилась в его исцарапанные плечи, прижалась.

Интересная бабёнка! Нет, Матвей ещё не насытился ей! Ещё много чего бы он хотел с ней сделать! И пусть не прямо сейчас!

Он отстранился, удовлетворённо услышав её разочарованный вздох. Она потянулась к нему снова, но он накрыл её припухшие губы большим пальцем, очертил контур, немного приоткрыл. Заглянул в её затуманенные глаза.

— Как же ты легко заводишься, Неженка, — Матвей погладил её шею, — прямо раз и готова!

Она снова покраснела, и отвела от него взгляд.

— Ну ладно, мне действительно пора, — он отошёл от неё, — а ты сохрани настрой до вечера. Надеюсь, пустишь? Ужином накормишь?

— Если пообещаешь, рассказать о себе что-нибудь, — вдруг ставит она условие.

Он усмехается. Упёртая.

— Например, откуда столько шрамов? — продолжает она.

— О тебе понравится эта история, — усмехается Матвей, решая про себя, что с порога завалит её, и не выпустит опять всю ночь из койки.

Он быстро одевается, проверяет на месте ли ключи от машины, и документы. А она, молча, наблюдает за ним стоя в коридоре. Матвей обулся, и накинул пуховик, повернулся к ней.

— На ужин хочу мяса, — и, не прощаясь, вышел, и захлопнул за собой дверь.

Уже в машине, снова завибрировал телефон. Матвей достал трубку. Опять Машка.

— Да, — ответил он.

— Матюш, привет, — запела ласковым голосом, — ты всё ещё злишься на меня?

— Нет, блядь, Маш, я не злюсь, — зарычал в трубку, — ещё вопросы будут?