Любовь к жизни - Екатерина Савина

Ни о чем подобном я не просила, но это у Вити такой не совсем обычный способ делать подарки. Вначале он неделю уверяет меня, что мне просто необходима та или иная вещь, а потом эту вещь преподносит с таким торжественным и важным видом, что и сама начинаешь думать об этом подарке, как об осуществлении заветной своей мечты.

– Да нет... – на этот раз я досадливо отмахнулась, чтобы не сбиваться с темы разговора, – помнишь, ты мне рассказывал о своей бывшей жене.

Он поморщился.

– О Степаниде, что ли?

Вот-вот, это имя вертелось у меня на языке весь сегодняшний день, а я никак не могла его вспомнить – Степанида! Только и помнила то, что имя было какое-то... ветхозаветное. И очень даже понятно, почему Витя с ней развелся. Если предположить, что сама Степанида соответствует своему имечку, то в таком случае совершенно не подходит начинающему столичному бизнесмену девушка, от имени которой там и пахнет застоявшимся коровьим молоком и затхлым запахом отапливаемой по-черному низенькой одноглазой избенки.

– О Степаниде?

– Вот-вот, – подхватила я, – о Степаниде. Ты говорил, она была... вроде колдуньи?

– Степка, что ли? – Витя рассмеялся. – Да какая там колдунья. Просто умела иногда фокусы показывать. Но – чтобы зря не говорить – получалось у нее хорошо. В том плане, что некоторые ее штучки никто никак не мог объяснить с научной точки зрения.

– Это какие, например? – поинтересовалась я.

Витя промычал что-то нараспев, вспоминая.

– Ну вот, – заговорил он, – Степка могла сделать так, чтобы в одну минуту скисло молоко. Накрывала стакан блюдцем, что-то шептала и – р-раз! Поднимала блюдце, а молоко уже того... Ну и все в таком роде. А как-то раз... – Витя рассмеялся, – ко мне пришли гости. Даже не гости, а... мои будущие партнеры – я тогда начинал свои упражнения в деле бизнеса – и один из партнеров что-то такое Степке сказал... Кажется, пошутил насчет ее имени. Совсем безобидная была шуточка, насколько я помню. А Степка рассердилась и выдала ему в ответ что-то... Ага, жабой обозвала – тот и вправду был на жабы похож – толстый такой, щекастый, все лицо в сыпе угревой. Но выдала тоже вроде в шутку, так, что никто не обиделся. Посмеялись мы тогда и забыли. А когда гости расходиться начали, тот... которого жабой обозвали, сунул ногу в ботинок и как заорет! Упал на задницу и визжит, как девка. Мы посмотрели, а в у него в ботинке, оказывается, огромная такая жаба сидит. Вот с такими глазищами, – Витя до предела выпучил глаза, – Н-да... И откуда она только эту жабу достала? Зима ведь была, мороз...

Он замолчал.

– Интересно, – высказалась я, – не такие уж и безобидные шуточки. Жабу можно было бы еще объяснить – вдруг она ее прятала для подобных штук, а тут и случай подошел. Но вот скисшее молоко. Кроме того, что само по себе это странно – молоко за минуту скиснуть ни за что не сможет – я имею в виду при нормальной раскладе... Так вот, кроме того, что жто само по себе странно, это еще и нехорошие ассоциации вызывает.

– Нехорошие ассоциации? – удивился Витя. – Что может быть такого страшного в скисшем молоке?

– Если верить народным верованиям, – объяснила я, – скисшее не вовремя молоко является признаком присутствия в доме нечистой силы. Понимаешь? Не доброго колдовства. Враждебного людям. Значит, у твоей Степаниды и вправду был дар... колдуньи. Только дар изначально черный. И только от нее зависит, как она будет этот дар использовать – во вред людям или в пользу.

– А-а! – зевнул Витя. – Бабушкины сказки. Ты что это, Оленька, желтой прессы начиталась? И как подобную ерунду печатать могут... Я вот считаю, что давно пора снова ввести цензуру для наших средств массовой информации. А то что это такое – вокруг такое понапишут, что голова пухнет. Не разбираешься, где правда, а где выдумка. Свобода печати хороша, когда она в меру.

Я промолчала. Если Витя считает, что я начиталась желтой прессы, то пускай так и считает дальше. Хотя я эту самую желтую прессу уже с год в руки не беру. Не объяснять же мне Вите, что не только точно знаю о существовании черного колдовства, но не раз сама сталкивалась с представителями этого рода потусторонних искусств.

А Степаниду эту все-таки разъяснить надо. Судя по Витиным рассказам о ней, из которых вполне можно почерпнуть необходимую информацию, не такая уж и безобидная шутница эта Степанида.

– И все-таки, – осторожно проговорила я, – как ты сам считаешь, Витя, в Степаниде и правда пристутствовало что-то потусторонее, или это все ловкие фокусы, которые можно – в принципе – объяснить с научной точки зрения.

Витя надолго задумался.

– Да черт его знает, – ответил он наконец, – вообще-то, что-то такое... необычное в Степке было. И знаешь... Это меня очень раздражало. Всегда ведь бесит то, чего не понимаешь, правильно?

– Н-ну... не всегда. Хотя – да. Да-да, Витя, ты абсолютно прав.

«Н-да, правильно я поступила, что не призналась Вите в своих паранормальных способностях, – подумала я, – он, оказывается, из тех людей, которых бесит все неведомое и непонятно. Это плохо, вообще-то... Но ведь – он бизнесмен, человек трезвый и рациональный. И... И – что совсем немаловажно – я его люблю. И он меня любит. Так что – я думаю – пока мне не стоит открывать ему глаза на то, чем я отличаюсь от других людей. Посмотрим, как у нас дальше сложаться отношения. Все-таки, наверное, не зря говорят люди – стерпится, слюбится»...

– Вообще-то... – неохотно проговорил вдруг Витя, – я чувствовал в ней силу. Только не хотел в этом признаваться ей, и тем более себе. В жизни ведь, как в бизнесе – только признайся, что ты слабее и тебе немедленно сожрут. Так ведь?..

Он посмотрел на меня и, видимо, что-то такое разглядел в моих глазах, потому что сразу рассмеялся и обнял меня за плечи.

– Что ты вдруг погрустнела? – прошептал он мне на ухо. – Глупости я болтаю, да? Глупости, конечно. Ты меня не слушай, пожалуйста. Тут за день так навертишься, что в голову всякая ерунда лезет – сил никаких нет.

Он вдруг осекся, как будто в голову ему пришла очень важная мысль, отодвинулся и снова посмотрел мне в глаза – очень-очень внимательно.

– Слушай, – проговорил он, – так ты этот разговор завела – о Степаниде – из-за своих еженощных кошмаров, да?

– Если честно, да, – призналась я.

– Вот так здорово! – захохотал Витя. – Так значит, ты думаешь, это Степка на тебя ужасные сны насылает, чтобы отвадить от меня. Типа – из ревности, да?

Он вдруг перестал смеяться и посерьезнел.

– Вообще-то, она злопамятная была – Степка, – задумчиво проговорил он, – и какое-то... странное удовольствие находила в пакостях своих... Так что – вполне может быть. Только...

Не договорив, Витя поднялся на ноги и потянулся.

– А чего зря лясы точить? – весело подмигнул он мне. – Вот сейчас поедем к Степке и сами все узнаем. Из первых рук, как говорится. Если правда все то, что ты думаешь, то я на нее, паскуду, таких ребят напущу, что они и думать по свои гадости забудет. Собирайся, поехали!

– Куда? – притворно ужаснулась я. – Ночь на дворе. То есть – уже поздно, чтобы ехать к кому бы то ни было в гости. Тем более, с такой целью.

– А мы не в гости, – усмехнулся Витя, – до меня недавно слухи дошли, что Степка арендовала маленький подвальчик на окраине и сделал там... что-то вроде гадального салона. Ну, знаешь, как это все выглядит – затемнение везде, таинственные картины, черепа, черные шали по стенам висят и за круглым столом загадочная женщина в демоническом макияже. Гадание на картах, на... чем угодно. Поехали, правда, интересно!

– Поздно, – напомнила я.

– Подобные заведение по ночам только и работают, – сказал Витя. – Поехали, проветримся, а? Завтра все равно суббота – выходной. А если выяснится, что не Степка это тебе поганит, то... Попросим ее с тебя сглаз снять или как это там называется. По старой дружбе со скидкой выйдет.

Видно, Витя всерьез заболел этой идеей. Ехать куда-то на ночь глядя – чтобы развлекаться и заодно попытаться решить серьезную проблему. Приятное с полезным совместить, как говорится. Нет, все-таки, он прирожденный бизнесмен – работать так работать, а уж развлекаться, так развлекаться.

– Я не знаю, – сказала я, вздохнув, – мне что-то боязно, Витя. А вдруг она мне еще хуже сделает. Ты ведь сам говорил, что Степанида злопамятная.

Витя задумался на минуту, но только на минуту.

– Вряд ли, – проговорил он, – я тебе не говорил, что она еще и деньги любит? Так вот, если ей хорошо заплатить, то она из кожи вон вылезет, чтобы угодить.

– Да, – заметила я, – хорошую ты мне картинку нарисовал. Тебя послушать, так у тебя не жена была, а самая настоящая змея.

– Так оно и было, – неожиданно ответил Витя, – только я поздно это понял. Ну, если хочешь, не поедем? Ты сама-то – как?

– Поехали, – решила я, – все лучше, чем ложиться спать и думать только о том – проснусь я или нет? Или умру во сне от разрыва сердца.