День позора - Уолтер Лорд

- Не беспокойтесь, адмирал, - заверил его Кусака. - Все будет хорошо. Нагумо улыбнулся:

- Завидую вам, господин Кусака, вы такой оптимист.

Настроение у командующего еще более упало, когда 28 ноября они впервые попытались дозаправиться топливом. Работа оказалась чрезвычайно трудной и не менее опасной. Огромные корабли, как скорлупки, подбрасывало, швыряло, валило с борта на борт на штормовых волнах зимнего океана. Обледенелые гигантские шланги, поданные с танкеров, бились о палубы. Брызги топлива превращали палубы в каток. Вздымающиеся и кренящиеся на волнах корабли едва избегали столкновения друг с другом. Нескольких матросов смыло за борт, спасать их не стали. Это было просто невозможно.

От ударов волн бочонки с маслом, стоявшие на палубе авианосца "Хирю", попадали и разлились, немедленно превратив всю полетную палубу в нечто похожее на гигантскую ледяную горку. Командир палубного дивизиона "Хирю" капитан 2-го ранга Такахиса Амагаи, чтобы каждую секунду не падать, обмотал подошвы сапог пеньковым тросом, но все равно ободрал себе все колени и лодыжки от ударов о палубу.

Дни проходили в изнуряющем нервном напряжении, сменяясь бессонными ночами. Адмирал Кусака ни на миг не покидал мостика "Акаги", временами забываясь тревожным сном в парусиновом кресле. Старший механик авианосца капитан 2-го ранга Есибуми Тенбо также постоянно находился в машинном отделении. 350 его подчиненных очень редко оставляли свои боевые посты, живя в мире мазута и машинного масла у своих огромных турбин. Даже еду, состоящую из рисовых шариков с запеченными в них сливами и редисками, им приносили сюда из камбуза в бамбуковых корзинах.

А между тем на кораблях все более и более росло напряжение. С мостика "Акаги" адмирал Кусака мог наблюдать, как пилоты и механики ежедневно проверяют свои машины, прогревая моторы и временами запуская их, копошась в каком-то непонятном ритме, как муравьи.

На авианосце "Секаку" капитан 2-го ранга Хайчи-ро Цукамото никогда не думал, что дни могут тянуться столь медленно. Корабельный врач капитан Тадатаки Эндо предпочитал убивать время, играя в го и шоги.

На авианосце "Хирю" все недоумевали, зачем командир эскадрильи капитан-лейтенант Хайта Мацумура напялил на лицо респиратор. Когда его спросили об этом, он пробормотал что-то о нездоровом климате и все решили, что молодой офицер впал в глубокую депрессию.

С каждым днем матросов и пилотов все больше и больше беспокоил вопрос: куда идет соединение, удаляясь от родных берегов. Летчик-истребитель с авианосца "Kaгa" был уверен, что к Алеутам. Он знал, что во все машины была залита зимняя смазка. Лейтенант Сикао Эбина - юный медик с авианосца "Секаку" - придерживался того же мнения, предполагая, что будет нанесен удар по Датч-Харбору на Алеутских островах. Старший механик "Акаги" капитан 2-го ранга Тенбо придерживался другого мнения: запасов топлива хватит для обходного маневра с конечным выходом на Филиппины. Однако вряд ли кто-нибудь догадывался об истинных целях похода.

Японские послы в Вашингтоне до последнего момента продолжали переговоры, пытаясь добиться для Японии свободы рук в Азии. В случае успеха переговоров должен был последовать приказ, возвращающий соединение Нагумо домой. И если бы это произошло, никто в мире не должен был знать, что могло случиться в противном случае. Поэтому адмиралы хранили молчание, а их подчиненные томились от неизвестности.

Но гораздо более вероятным было то, что зашедшие давно в тупик переговоры не приведут ни к чему, и атака состоится. А потому главной заботой было обеспечение скрытности передвижения огромного Ударного соединения через просторы океана. По-прежнему действовал строжайший приказ, запрещающий выбрасывать мусор за борт. Это могло оставить предательский след. Корабли использовали высококачественное топливо - дым почти не вырывался из труб. Пустые бочки из-под масла заботливо убирались в трюм. Соблюдалось полное радиомолчание. Начальник связи соединения капитан 2-го ранга Кацуоги Коги демонтировал на "Акаги" передатчик, спрятал его в деревянный ящик и, используя этот ящик как подушку, умудрялся несколько часов поспать.

Время от времени случались события, повергающие штаб Нагумо в состояние, близкое к панике. Однажды Токио радировал, что по курсу соединения обнаружена неизвестная подводная лодка. Корабли резко изменили курс, но следующая радиограмма заявила, что произошла ошибка. В другой раз, ночью, адмирал Кусака лично увидел в небе огни самолета. Но огни оказались горящей сажей, вылетевшей из трубы авианосца "Kaгa". Его командир получил строгое замечание.

А как-то утром поступило сообщение о советском пароходе, следовавшем из Сан-Франциско, видимо, во Владивосток. На всех кораблях пробили боевую тревогу, но никто не появился. Проверить все эти сообщения не было возможности - Нагумо не разрешал поднимать в воздух ни одного из почти четырехсот самолетов, имеющихся в распоряжении, опасаясь обнаружения. На мостике "Акаги" временами возникала дискуссия на тему: что делать, если повстречается нейтральное судно. Кто-то порекомендовал: "Утопить и забыть о нем".

2 декабря всей неопределенности был положен конец.

За день до этого тайный императорский совет решился на войну, и адмирал Ямамото радировал на "Акаги": "Начинайте восхождение на гору Ниитака" Это означало: "Произвести атаку".

Наконец всему личному составу объявили о задаче Ударного соединения. В конце того же дня было получено новое сообщение, подтверждавшее дату нападения: "ДЕНЬ Х - 8 ДЕКАБРЯ". По Гавайскому времени это было воскресенье, 7 декабря.

Корабли гудели как встревоженные гнезда шмелей. На авианосце "Kaгa" матрос Сигеки Иоката - двадцатитрехлетний крестьянский парень - был напуган, но не подавал вида, стараясь отнестись к полученному известию философски. В жаре и грохоте машинного отделения авианосца "Акаги" машинисты вместе со старшим механиком капитаном 2-го ранга Тенбо провозгласили тост в честь Микадо и выпили по чашке саке. Почему-то никто из них не пожелал выпить больше одной чашки. Большинство же людей прыгали от восторга, кричали "банзай!", а матрос Ики Курамоти ревел в экстазе: "Воздушный налет на Гавайи! Мечты сбылись!"

На следующее утро на кораблях, казалось, началась новая жизнь. Пилоты проходили инструктаж, изучая цели предстоящей бомбардировки: армейские аэродромы Хикэм и Уиллер... Шофилдские казармы... аэродромы морской авиации Канэохе и на острове Форд... аэродром морской пехоты Эва... корабли американского флота. На ангарной палубе адмирал Кусака выставил для всеобщего обозрения великолепно выполненную рельефную карту Перл-Харбора, хранившуюся до этого в сейфе его канцелярии. На авианосце "Kaгa" летчики тренировались в опознавании американских кораблей по силуэтам. Лейтенант Сига никак не мог запомнить силуэт старого американского линкора "Юта".