Не герой - Андрей Максимушкин

Хотелось как можно быстрее свернуть лагерь и отчаливать. Время работает против них. Скудные ресурсы расходуются быстро, лекарств нет. Обычный ливень грозит большими проблемами, простуды даже летом валят с ног.

Сразу после завтрака Виктор Николаевич отобрал себе четверых помощников из наиболее сообразительных и технически подкованных студентов, и они пошли ремонтировать катер.

Володя решил взять с собой пару-тройку ребят и продолжить изучение окрестностей. Все-таки теплилась у него надежда найти что-нибудь стоящее, какое-нибудь чудом сохранившееся солидное оружие. Но тут Конопатый сказал сдавленным голосом:

– К нам гости идут…

Володя резко обернулся. По берегу Ежавы к лагерю приближались двое мужчин. Шли спокойно, неторопливо, демонстрируя если не дружелюбие, то нейтралитет. Враги обычно подкрадываются и появляются неожиданно. Уже потом, через пару дней, Володя узнал, что здесь, в Пустошах, принято к незнакомым людям подходить открыто, с опущенным оружием, издали предупреждать о своем приближении.

Два человека. В пятнистых, защитной расцветки коротких куртках и кепках с матерчатым козырьком. В руках у одного автомат, у второго такой же выглядывает из-за плеча.

Все ребята прекратили свои дела и начали собираться вокруг Володи и Виктора Николаевича. Девушки, кроме Марины, оттягивались к катеру, а Марина вцепилась в своего Петра.

Приблизившись к стоянке на полсотни метров, незнакомцы остановились. Ничего угрожающего в их облике не было. Простые европейские лица, на щеках рыжая щетина. Обоим лет по тридцать или чуть больше. Володя глубоко вздохнул и двинулся им навстречу. Слева, отступив на полшага, шел дядя Витя.

– Здравы будьте, – пробасил один из гостей. Автомат он поставил прикладом на землю и опирался на него, как на трость.

– Добрый день, – кивнул Володя.

– День добрый. Сколько в Пустошах брожу, а первый раз провальцев встречаю.

– Провальцы? – приподнял бровь Володя. – Пустоши?

– Ну да. Эта земля уже как с две дюжины годов пустошью стала. Оседлых здесь нет. Самоеды и чудь с вотяками забредают, да мы гуляем. Бывает, кайсацкие ватаги ловим или они нас перехватывают, – невесело усмехнулся второй гость.

Выглядел он чуть старше своего товарища. Держался уверенно, спокойно. Пусть он заговорил вторым, но именно он и был главным, сразу по разговору видно.

– Провальцы – это мы получаемся, – протянул Виктор Николаевич.

– Оно и есть. Бьюсь об заклад, еще вчера для вас вся округа была иной, а сегодня ничего понять не можете.

– Ну, млин… – Володя потряс головой. – С кем имеем честь разговаривать?

– Казаки мы. Меня Гнатом звать, а его Торбоем, – старший кивнул на своего товарища.

Тот согласно опустил голову и тут же поднял, чтобы держать Володю, Виктора Николаевича и лагерь в поле зрения.

– Владимир, – представился Воронов.

– Виктор, – слегка кивнул дядя Витя. – А как догадались-то, что мы не местные?

– Видим, самобеглая лодка стоит, речное суденышко, вид незнакомый. Оно бы то ниче, мало ли какие лодки сейчас варят, да нет на Ежаве наших лодок. Кайсацкая – да, очень даже возможно. Да видок мирный, невоенная посудина, – пояснил Торбой. – Люди на берегу. Одежа странная, городская. Не может на Ежаве быть такого. Даже имперские, если в Пустоши выбираются, все одно – одежу берут немаркую, воинскую или комбез.

Странное дело, подумал Володя. Если верить Торбою, Ежава течет по ничейной земле. С одной стороны наши, а с другой – неведомые кайсаки. Похоже, с кайсаками идет перманентная война. Этакое степное приграничье времен века семнадцатого. Странно. Гости явно люди цивилизованные, прогулочные катера их не удивляют, оружие автоматическое. Володя специально не приглядывался, но автомат Торбоя не был похож ни на один известный ему образец.

Люди из чужого мира. Это невозможно, но это есть. Все вокруг чужое. Речь казаков, правда, русская, но немного отличается от привычной. Словечки интересные, обороты, имена странноватые. Да еще повезло свалиться именно в пограничье, в Пустоши. И казаков совсем не удивил факт встречи с пришельцами из иного мира. Значит, это не первый случай? Тогда многое становится понятным. Пришельцы-провальцы подтянули местных, научили правильному языку, технический уровень подняли.

– Мы по берегу шли, – рассказывал Гнат. – Ночевали в лесу, чтоб костра с реки не было видно. Утром прошли верст пять и вас встретили. А живем мы в Свияжске. В Пустоши дозорами ходим.

– Вдвоем? – не поверил Виктор Николаевич.

– Орднунгом, – улыбнулся Гнат. – Передовая застава у излучины, в трех десятках верст вниз по реке. Приезжаем чугункой, а дальше на своих двоих или на бронеходах.

– А что мы стоим? – опомнился Владимир. – Прошу перекусить. За столом разговаривать веселее.

– Приглашаешь? – усмехнулся Гнат. – Верно мыслишь. С кем трапезу разделил, враждовать не будешь.

Совершенно неожиданно Володя угадал с приглашением. Оказывается, народные обычаи не просто так возникли. Есть в них глубинный, зачастую забытый слой. Хлебосольство – это не только правило хорошего тона, но и древнейшая техника безопасности. Жаль, в школе выживания такие вещи не изучали. Хорошо бы напомнить Максиму Антоновичу о такой вещи, как этика экстремальных условий или применение обычаев ради собственного благополучия, или как там это называется…

Ради такого дела девушки быстро накрыли заменявший стол кусок брезента. Пусть шашлык холодный, зелени осталось мало, но зато хлеб есть. Преломить с новым товарищем кусок хлеба – это святое. Володя обратил внимание на то, что Гнат и Торбой хлеб не резали, а именно ломали. Да еще с неодобрением поглядывали на орудовавших ножами студентов.

Васёк четко просек ситуацию и притащил с катера пять бутылок пива и стаканы. Пока товарищ расставлял бутылки, Володя и дядя Витя наблюдали за гостями. Те в грязь лицом не ударили. Торбой первым сковырнул крышку черпаком ложки и плеснул пиво в стакан. Попробовал на вкус, негромко помянул «навьское отродье», но стакан допил.

– Вернемся в Свияжск, угощу настоящим медом, – пообещал Гнат, отпив глоток из своего стакана.

– А далеко до Свияжска? – спросил дядя Витя.

– Две с половиной сотни верст. Я думаю, воевода ради провальцев даст пятерню казаков в провожатые. За пару дней по реке дойдем.

Виктор Николаевич недовольно хмыкнул себе под нос. Река ему незнакома. Водохранилищ нет. Течения и мели неведомы. Да еще какие-то кайсаки по берегам шляются. «Чайка» и так перегружена. Места для пятерых казаков на борту может не найтись.

Граница

После «внепланового» второго завтрака Виктор Николаевич забрал помощников и ушел на катер. Бросать суденышко он не собирался. Разведку отменили. Ребята окружили гостей и с жадностью выпытывали информацию о новом мире. Говорил в основном Торбой, Гнат долго слушал, а потом направился к воде. За ним следом пошли Володя и Васёк.

– Мы в лесу укрепления и подбитые танки видели, – произнес Володя.

– Танки?

– Боевые бронированные гусеничные машины с башенной пушкой, – пояснил Васёк.

– А, бронеходы. Бронеползы, если гусеничные. Было такое. В прежние времена здесь застава была. Передовой дозор. Пристань построили, думали постоянно боевые корабли держать.

– Кайсаки напали?

– Да, кайсаки. Двадцать один год назад дело было. Набег. Высадились на причалы, заставу разгромили, пошли вглубь Пустошей. Серьезный набег. Не менее двух полков высадилось. Бои все лето шли.

Васёк задумался. Определенно, история этого мира сильно отличается от мира, из которого пришли провальцы. Развитая цивилизация, с одной стороны, и неведомая континентальная империя – с другой. Логика развития России требовала наступления на восток. Разгром татарских орд, контроль над Волгой, освоение Сибири, продвижение в Азию. В этом мире, по словам казаков, всего этого не было. Колонизация очень рано натолкнулась на стену могучего степного государства. И освоения Сибири не было. Почему? Богатые малонаселенные земли. Желанная цель для переселенцев, казаков, всевозможных раскольников и бунтарей.

Гнат, как и ранее Торбой, со вкусом рассказывал о своей земле. Если верить их словам, не было здесь России или Руси. И слово «русич» затерялось во мгле веков. Венды здесь жили. Страна так и называлась – Вендия. Севернее, на территории Финляндии и Карелии, находится Биармия, еще лет двести назад бывшая независимой, а ныне – это вотчина вендских властителей. На юге, вдоль Черного моря, – Готский берег, тоже раньше было независимое государство, но уже с полтысячи лет как Вендии принадлежит.

Раньше страна была монархией. Семьдесят лет назад, когда умер последний князь, воцарилось на вендской земле выборное правление Диктаторов.

Кайсацкое ханство граничит с Вендской Диктатурой аккурат по Волге. На восток оно простирается до самого дальнего моря. Отношения с кайсаками сложные. Войны следуют одна за другой. То кайсаки решат прощупать на прочность оборону вендов, то Вендия пытается отодвинуть границу на восток и взять под свою руку Пустоши и земли вдоль Яика.