АК-27. Автобиография - Алексей Ковалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Домой мы возвращались героями. Все в длиннополых пальто и ковбойских шляпах. Такой была тогда форма у нашей сборной. Как прилетели в аэропорт, помню в тумане – все напились еще в самолете. Нас оркестр встречал, который должен был играть туш в нашу честь, едва игроки выходили из терминала. А у нас, представьте себе, задержали сумки на три или четыре часа. Кажется, электричество в самолете пропало, и багажное отделение не могли открыть. У тренеров портфели с собой, они налегке домой уехали – остальные вещи им подвез обслуживающий персонал. А мы сидели и ждали. И слышали, как оркестр все эти четыре часа играл туш в честь каждого пассажира, кто выходил в общий зал. Музыканты-то не знали нас в лицо!
Мы достали пива, которое купили в дьюти-фри. Продолжили веселье. Сели на ленту транспортера, на который должны были вывалить багаж, и уехали к грузчикам. Их тоже пивом угостили. Смеялись все, прикалывались. А оркестр все играл и играл. Потом музыкантам надоело нас ждать, они плюнули и ушли. Мы вышли из терминала очень поздно, но болельщики и родные нас еще встречали. Цветы, объятья… А когда я в машину сел и прикрыл глаза, то поймал себя на неожиданной мысли: вся Олимпиада пролетела, как во сне! Нереальные волшебные две недели. Неужели я через это прошел? А сейчас один еду, без команды. Сон закончился? Хлопаю себя рукой по груди: нет, вот она, золотая медаль…
А когда я добрался домой, веселье продолжилось – с родными, друзьями. Да у меня же день рождения как раз 24 февраля, на следующий день после того, когда мы с канадцами играли! 19 лет исполнилось. Золото Альбервилля стало самым дорогим подарком.
Открытие Америки
«Жигули» с премии. – Почин и Немчинов. – «Ковалев – будущий Гретцки». – Пьянка на ужине новичков.
Шанс попасть в НХЛ возник, когда меня летом 1991 года под 15-м номером выбрали на драфте. Между прочим, это уникальный случай – первый и последний раз советского хоккеиста задрафтовали в первом раунде. Потом распался СССР. А до этого ветераны Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов и даже Владислав Третьяк, которого пригласил к себе «Монреаль» (но он так и не провел ни одного матча в НХЛ), получали номера в конце списка – в советское время уехать за океан было не проще, чем улететь туристом на Луну.
Что такое драфт, я даже не представлял. И, конечно, на самой церемонии не присутствовал. Товарищ сказал, что в «Советском спорте» вышла заметка про меня. Я почитал, но мало что понял. Уловил только, что отныне меня ждут за океаном. В каком-то «Нью-Йорк Рейнджере». Но с представителями клуба до драфта даже не общался. И о самих «Рейнджерах» имел смутное представление.
Не скажу, что в советском чемпионате мы жили, как в вакууме. Не такой уж я был «чайник». Мы выбирались за границу на турниры. И замечали, что вокруг команды постоянно роятся энхаэловские скауты. Сидят на трибунах, записывают нашу статистику, делают пометки в блокнотах, составляют рейтинги. Но я полностью не осмысливал, что кто-то из них следит именно за мной, и от него зависит моя дальнейшая карьера… Да и о том, что могу играть в НХЛ, я вообще не представлял.
Только позже виртуальная лига стала обретать для меня реальность. Однажды сказали, что на матч «Динамо» прилетит генеральный менеджер «Рейнджере» Нил Смит. Специально, чтобы познакомиться, посмотреть мою игру, вручить подарки – хоккейный свитер «Рейнджеров», бейсболку, сумку… Встретились после матча: кроме меня и Смита, был Владимир Юрзинов, переводчик и журналист из Северной Америки. Шел банальный разговор – я даже не вспомню в деталях, о чем. Я ничего не спрашивал: какие могут быть вопросы у 18-летнего пацана? Да и меня особо не мучили загадками. Интересовались, словно у любого новичка из Европы, как ты себе представляешь НХЛ, в какой там играют хоккей, готов ли ты выступать в этой лиге…
Как было отвечать? У нас не показывали НХЛ по телевизору. Только однажды я выступал против энхаэловцев – провел один период, когда «Динамо» обыграло «Монреаль» (4:1). Годом раньше я ездил в турне по Северной Америке. Мы встречались с «Питтсбургом» (5:2), «Торонто» (7:4), «Буффало» (2:4), «Нью-Джерси» (1:7) и «Бостоном» (3:1). Но я по молодости ни в одном из матчей не участвовал. Юрзинов говорил мне: тренируйся с ребятами, смотри хоккей, анализируй и делай выводы. Я привыкал к большой игре, наблюдая за ней с трибуны.
Каким мне в ту пору показался «Монреаль»? Команда, в которой играют здоровые парни – канадские хоккеисты были габаритнее, чем наши. Не скажу, что у меня перед встречей с энхаэловцами тряслись коленки. Но был легкий мандраж. За один период, конечно, я ничего не показал. Имел единственный момент, когда вышел «2 в 1» на ворота «Канадцев» с Юрием Леоновым. Но запорол атаку, отдав партнеру слишком сильный пас. Сейчас прокручиваю в голове тот эпизод и думаю, лучше бы сам бросал… Но у молодых всегда был пиетет перед «стариками» – как говорится, не лезь в пекло поперек батьки. Вот я и не полез. А зря…
Так вот, возвращаясь к разговору со Смитом – завершилась беседа тем, что генеральный менеджер подарил мне свитер «Рейнджере», который они вручают новичкам на драфте. И пригласил в тренировочный лагерь клуба: «Приезжай, попробуй свои силы в НХЛ». Но главная беседа предстояла не со мной, а с тренером. Я попрощался с заокеанским гостем, ушел, а Юрзинов продолжил разговор. Как я понимаю, «Динамо» справедливо хотело получить денежную компенсацию за мой отъезд.
Той же осенью 1991 года, когда я не пробился в сборную на Кубок Канады, Юрзинов отправил меня в Нью-Йорк – «повариться в энхаэловской каше». Тогда, в общем-то, я и принял для себя решение, что буду пробиваться в эту лигу.
В Нью-Йорке меня встретил Марк Гандлер. Он тогда работал с игроками «Динамо», подписывал контракты и переправлял ребят в НХЛ, заключая для них договора. То есть становился их агентом. Ганддер хотел, чтобы и я был его клиентом. Знакомил с городом, помогал с переводом. Но я до этого уже решил, что стану работать с Мартином Хэнли. Познакомился с ним раньше и решил, что этот человек будет представлять мои интересы. Наше сотрудничество продолжается до сих пор. Правда, Хэнли постарел и уже уехал на Филиппины, откуда родом его жена. Но сейчас со мной работает Скотт Гринспун – раньше он был помощником Мартина, кем-то вроде секретаря. А потом принял отнего бизнес.
Как выбирают агента? Каждый молодой парень должен решать сам. В первую очередь, я смотрю на отношение агента ко мне, на профессионализм. Встречаются балаболы, которые только обещают манну небесную, а отдачи от них никакой. Мартин же сразу расположил к себе. Респектабельный мужчина лет 65-ти, относится к тебе с душой. И сразу же совершил первую сделку – предложил одной фирме, выпускающей хоккейные карточки, чтобы меня сфотографировали для серии «Young stars», а потом выбил из них деньги. Я прилетаю в Альбервилль, и Хэнли меня встречает. На шее у него висит небольшая сумочка. Он довольно хлопает себя по груди: «Вот здесь!». В сумке лежало шесть тысяч долларов. Представьте себе, какая это сумма для парня, которому в «Динамо» платили несколько сотен рублей в месяц. За золото Олимпиады, правда, мы получили солидную премию – по девять тысяч долларов на брата. Но я их сразу же потратил, купив отцу новенькие «Жигули». А то, что это получается? Всю жизнь папа работал на тольяттинском автозаводе, но машину так и не заслужил.
В следующем году мы с Хэнли начали переговоры с «Рейнджере». Нью-йоркский клуб уперся: не давал контракт, который мы хотели… Поставьте себя на мое место. Я приехал в команду, провел с ней тренировочные сборы. Но так и не подписал договор.
Приближалось открытие регулярного чемпионата. Хэнли заявляет: «Хватит тренироваться, ты себя уже показал. Теперь надо подписывать контракт». И вот сидим мы в офисе у агента. Он за рабочим столом, с телефонной трубкой в руке. На том конце провода – Нил Смит. Решалась моя судьба. Илия подписываю контракт остаюсь в Нью-Йорке. Или использую уже купленный билет до Москвы и возвращаюсь в «Динамо».
Переговоры получились долгими. Агент со Смитом обменивались звонками часа четыре. Мартин, отрывая трубку от уха, рассказывал мне, что предлагает «Рейнджере». И мы уже думали, стоит ли соглашаться на такие условия. Разногласия были во всем – и по сумме контракта, и по его сроку. Мне предложили 350 тысяч долларов в год. Считайте, половина уходила на уплату налогов. Не самые плохие деньги по тому времени.
Но я сделал большую ошибку, потому что подписал контракт сроком на пять лет. То есть, уже выиграл Кубок Стэнли-94 с «Рейнджере», а должен был получать все те же 350 тысяч «зеленых». Потом шла прогрессирующая ставка – 400,450 тысяч и пол миллиона долларов в пятом сезоне. Но когда ты играешь в лиге, и рядом с тобой парни начинают подписывать контракты на несколько миллионов долларов в год – тогда как раз начался резкий рост зарплат в НХЛ, ты готов за голову схватиться: зачем я связал себя такими долгосрочными обязательствами?!