Хозяин черной жемчужины - Валерий Гусев

Институт океанологии нам понравился. Громадное такое здание, высоченные двери (двухэтажные, сказал Алешка), а по бокам дверей – настоящие корабельные якоря. Ростом побольше «академика». Даже двух.

Мы вошли внутрь, подошли к турникету, где важно стоял важный охранник. Теперь без охранников никуда не сунешься. Даже в туалет.

Кореньков протянул ему свое удостоверение и показал на нас с Алешкой:

– Эти ребята со мной.

Охранник развернул зеленую книжицу, глянул в нее, глянул на Коренькова и вернул ему удостоверение, лениво процедив:

– Не соответствует.

– Что не соответствует? – удивился Кореньков.

– Фотка в документе не соответствует оригиналу. На фотке борода, на вас бороды нету.

– Но я ее сбрил! – прямо-таки взвизгнул от возмущения Кореньков. – Она же снова отрастет, если так уж надо!

– Когда отрастет, тогда и придете, – все так же лениво процедил охранник. Ему, наверное, приятно было унижать ученого. – Как отрастет – без очереди пропущу.

– Но у меня лекции! Меня ждут студенты!

– А у меня – инструкция! Посторонних на охраняемый объект пропускать не имею права. Не загромождайте проход. Дайте людям пройти.

Тут вмешался еще один профессор. Совсем как настоящий. С бородой, с палкой, с животом и с лысиной. У него только один недостаток был – мохнатые уши. У него волосы не только из ушей росли, но и поверх ушей. Как у собаки.

– Батенька мой, – сказал настоящий профессор охраннику и широко развел руки. – Могу засвидетельствовать личность коллеги Коренькова.

А перед турникетом уже образовалась и уплотнялась пробка. Она накопилась из профессоров, студентов и говорливых черноглазых жильцов общежития с большими сумками. На охранника стали напирать.

– Так! – грозно сказал он. – Разделились! – И стал размахивать руками, сортируя толпу.

В результате все черноглазые просочились вместе со студентами на «территорию охраняемого объекта», а профессора остались снаружи. И стали громко, но культурно возмущаться.

– А вы не выступайте! – Охранник достал из чехла дубинку и убедительно постучал ею по трубке турникета. – Вы здесь кто? Вы здесь приходящие. А они – постоянные. Они тут проживают согласно регистрации.

Мы отошли в сторонку. Кореньков был расстроен, я смущен, Алешка безмятежен.

– Ну что? – упрекнул его Кореньков. – Насоветовал?

– Я же не знал, что он такой дурак.

– Да и я не умнее, – вздохнул Кореньков.

– Поехали к нам, – неожиданно предложил Алешка.

– Зачем?

– Узнаете. Решим проблему.

Дома никого не было. Я приготовил чай, а Лешка стал решать проблему. Для этого он заставил меня слазить на антресоли и снять коробки с елочными игрушками.

– К Новому году готовишься? – с ехидцей спросил я. – Не рановато?

Алешка ничего не ответил и принялся раскрывать коробки и усердно копаться в них.

– Что ты ищешь? Волшебную палочку?

– Деда Мороза, – буркнул Алешка.

К этому времени он вытащил из коробок все игрушки и разложил на тахте. Деда Мороза среди них не было. Алешка рассердился:

– Ты не все достал. Залезай обратно.

Когда Алешка что-нибудь затевает, он осуществляет свою затею с таким напором, что перед ним, перед этим напором, никто не может устоять. Тем более – старший брат.

И старший брат опять полез на антресоли. И достал еще одну новогоднюю коробку. В ней нашлись подставка для елки в виде ведрышка на откидных ножках, пластмассовый Дед Мороз и большая белая борода. Совсем как настоящая, морозная.

В старое время, когда мы были маленькими, папа надевал в кабинете свой зимний рыболовный тулуп и нацеплял эту бороду – изображал Деда Мороза. С большим красным мешком, полным подарков. Алешку, правда, уже тогда не столько интересовали подарки, сколько подергать Деда за бороду.

– Вот она! – радостно сказал Алешка, вытаскивая бороду из коробки. – Нашлась! Как миленькая!

Кореньков пил чай и с интересом наблюдал за ним. А потом с таким же интересом стал перебирать елочные украшения. Как ребенок. Среди игрушек он разыскал пластмассовую раковину и удовлетворенно пробормотал ее название по-латыни. А у нас в семье она называлась просто – ракушка.

Кореньков рассмотрел ее и рассеянно положил в карман.

Алешка тем временем уже трудился над бородой – вовсю орудовал над ней ножницами. Борода тихо и молча роняла на пол белоснежные лохмотья и на глазах превращалась из широкой и окладистой в какую-то козлиную.

– Вот! – удовлетворенно вздохнул Алешка, подняв свое творение над головой. – Камуфляж!

Как ни странно, Кореньков сразу же его понял, но возразил:

– Но она же белая, а у меня была черная.

У вас ее почти никакой не было, хотелось мне сказать. Но я не успел. Алешка схватил черный маркер и...

– Была белая – стала черная.

Кореньков вздохнул:

– Мне как-то неловко. Маскарад какой-то. Я все-таки почти профессор.

– Приходящий! – фыркнул Алешка.

Когда Алешка что-нибудь затевает... Впрочем, я об этом уже говорил. Скажу только, что со вздохами и хмыками Кореньков приладил бороду. И взглянул в зеркало. Ничего не сказал. Сказал Алешка:

– Поехали!

На вахте находился все тот же охранник. И ситуация... повторилась. Даже осложнилась. Он взял из рук Коренькова удостоверение, взглянул поочередно на фотографию и оригинал, нажал тревожную кнопку.

Через минуту в вестибюле появились еще два амбала в черной форме. Охранник что-то шепнул им, показывая глазами на Коренькова. Я разобрал лишь несколько слов: «Вторичная попытка проникнуть... Объект режимный...»

Коренькова подхватили под руки и исчезли вместе с ним за какой-то «режимной» дверью. Я повернулся к Алешке:

– Доигрался! Дед Мороз!

Я думал, он сейчас заплачет. Но Лешка невозмутимо пожал плечами и небрежно зашагал в дальний угол, где на стене висели телефоны. А возле них за маленьким столиком сидела старушка в очках. Через мгновенье Алешка уже непринужденно о чем-то с ней трепался, примерил ее очки и снял трубку телефона. Две минуты разговора – и он уже рядом. Довольная мордаха, на которой написано ожидание чего-то приятного. У меня же было другое настроение. И другое ожидание.

– Сматываемся, Лех. Пока и нас с тобой не замели.

– Дим! – Он изумился. – Неужели тебе не интересно, чем все кончится?!

– Не интересно! – отрезал я. – Мне и так известно, чем все это кончится. Двойкой за полугодие по биологии. Ты-то у него любимчик, а на мне твой конфетолог отыграется.

– Ты что! Он такой романтик! Он акулу ножом тыкал!

Где тут логика?

– Дим, еще пять минут, ладно? Решим проблему – и мы свободны.

Решим проблему... По-моему, у нас эти проблемы только нарастают. Благодаря Лешкиным усилиям.

– Ты кому звонил? Маме?

– Папе, – лаконично ответил Алешка. – Смотри, вот он!

Двухэтажная дверь распахнулась и в вестибюль быстро вошел... нет, не папа. Вошел капитан Павлик. Во всей форме и с двумя медалями на груди. Не взглянув на нас, он решительно подошел к «режимной» двери и нажал кнопку звонка. И не отрывал от нее палец, пока ему не открыли. И скрылся за ней.

А мы подобрались поближе. Дверь была плотная, слышимость плохая, но кое-что, какие-то обрывки разговора мы уловили.

Сначала мы уловили виноватый бубнеж одного из охранников:

– Ну, товарищ капитан, вы посмотрите. И в паспорте, и в удостоверении этот гражданин при бороде. А на вахту явился без нее. А во второй раз, вы посмотрите, с фальшивой бородой. Да еще каких-то пацанов пытался провести.

– Это не какие-то пацаны, – сурово ответил капитан Павлик. – Это дети Шерлока Холмса.

– Артиста?

– Великого сыщика.

– А...

– Вот что, ребята, вы кончайте свою самодеятельность. Издеваетесь над заслуженными людьми, а всякие торгаши проживают в институтском общежитии без регистрации. Где у вас телефон? Я сейчас вызову парней из ОМОНа, и они быстренько наведут здесь порядок.

– Да ладно, товарищ капитан. Ну ошиблись... С кем не бывает... Объект секретный... Да еще этот Сморчков нас попутал... Он тут недавно, не освоился еще...

– Зато вы хорошо освоились, – жестко отрезал капитан Павлик. – Сколько вы с этих коммерсантов берете?

– Да что вы, товарищ капитан... А вы, товарищ профессор, извините нас. Виноваты, ошиблись маленько...

А этот самый Сморчков, покинув свой ответственный пост, уже приближался к нам чугунными шагами, помахивая дубинкой, пошлепывая ею по широкой ладони, усмехаясь злорадно.

– Только попробуй! – сказал я ему, загораживая Алешку.

Но тут дверь распахнулась, вышел капитан Павлик, а за ним угодливо засеменили амбалы-охранники, на ходу, незаметно, показав пудовые кулаки Сморчкову. Тот остановился.

– Привет, Сморчок, – сказал ему капитан Павлик. – Ты, оказывается, здесь окопался? Я тобой займусь.