Сборник 'Жара на Кипре' - Татьяна Александровна Розина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кого вы ищете? — не вытерпела Алина, у которой моментально выветрился алкоголь.
— Не кого, а что? — отозвался Конь. — Мы ищем перстень. С бриллиантом. Ты, случаем, не видела? Признавайся.
— Видела, — сказала Алина. — Неделю назад… Суслов приносил пакет с драгоценностями. Там был перстень.
— Да это мы знаем, — нетерпеливо сказал Конь, прервав Алину, — а потом, куда потом он подевал безделушку?
— Я не знаю… — едва слышно ответила Алина и поняла, что этим подписала себе приговор.
Часть 2. «ГАЛИНА»
11
— Ты думаешь вставать? Уже десятый час. Или опять не пойдёшь на занятия? Сколько можно? Мать, как проклятая пашет. А ты…
— Ма, ну ладно… встаю, кончай ныть, — отозвалась незлобиво Галина.
Но мать не вышла из комнаты, а, подойдя к письменному столу, стоявшему почти впритык к кровати, стала перебирать листки бумаги, пачкой лежащие на самом краю.
— Опять по моим бумажкам лазаешь… — недовольно сказала Галина.
Мать бегло взглянула на первую страницу и направилась к выходу, бросив на ходу:
— Всё дурью маешься… детективы пишешь… лучше бы занималась больше. Опять всю ночь не спала, как теперь пойдёшь на занятия.
— У меня каникулы. Мы с Муратом сегодня на море едем, — сказала Галина.
— С каким Муратом? Кто это? — удивилась мать.
— Всё тебе знать надо. Иди, наливай чай. Щас приду. И всё тебе доложу.
Галина ненавидела свою крошечную каморку в старой хрущёвке. Кровать, небольшой шифонерчик с барахлом, и стол под окном, за которым она десять лет делала уроки.
Галина рано раздалась в груди и выделялась перед сверстниками своей взрослостью. Её комната три на три метра стала для неё укрытием от пошлых взглядов взрослых и насмешливых ухмылок одноклассников. Девочка проводила большую часть времени, забившись на кровати и читая книжки. Последнее время она запоем глотала детективы. Увлекательные сюжеты захватывали её и уводили в другой, красочный мир приключений. Мужественные герои–мужчины восхищали своими поступками. Себя же она часто представляла одной из элегантных дам, закручивающих очередной сногсшибательный сюжет. Перечитав кучу книжек в мягкой обложке, Галина решила попробовать себя на этом поприще. Жизнь вокруг била ключом, предоставляя материал для детектива. Вот и теперь её фантазия и услышанное от подруги породило историю, наполовину реальную, наполовину придуманную.
Раздался резкий звонок.
— Телефон, тебя! — послышался дребезжащий голос из кухни.
Галина, наконец, встала и, накинув халат, пошла к телефону.
— Привет! У меня всё в порядке. А ты? Взял билеты? Отлично! Через три часа летим? Молоток! Во сколько заедешь? Ага… Что? Да ты что? Ну, и ну… лады. До скорого!
Галина положила трубку.
— Мурат звонил, что ли? — догадалась мать.
Галина сидела, будто её слегка стукнули по голове.
— Чего случилось? Ты что замерла? — продолжала допытываться мать. — Опять поправилась. Смотри, халат совсем не сходится. Все сиськи наружу…
Галка опустила тупо голову и посмотрела на свои, вывалившиеся из раскрытого халата груди, и словно проснулась:
— Поправилась! — заорала она. — А кто кормит? То пирожки, то пончики… Значит, так. Собирайся. Через два часа приедет Мурат. Мы тебя посадим на такси. Поедешь на дачу.
Галина взяла со стола отрезанный к завтраку кусочек сыра и сунула его в рот.
— На какую дачу? Ты в себе? А кто за меня работать будет? Мне же через час идти…
— Нет у тебя больше работы. Суслов сегодня утром попал в аварию. Скончался он… Мне сейчас Мурат сказал.
В советские времена Галкина мать восемь часов отсиживала в бухгалтерии завода. Когда же социализм перестроился в капитализм, она осталась не у дел. После нескольких попыток развить торговый бизнес, мать чуть не вылетела «в трубу» и перешла на более безопасный труд. Почти год она занималась уборкой по дому у Суслова, менеджера Крылова Петра Силантьевича.
Галина дожевала сыр и встала. Халат и правда тянул под мышками и распахивался спереди. Она зло содрала его с себя и швырнула на пол.
— Толстая… не всем быть моделями, — подумала Галина, доставая сумку, в которую собиралась паковать вещи.
Открыв створку шифоньера, она посмотрела на полки.
— А что взять–то? Одно барахло. Ни одной приличной шмотки, — метались мысли в Галкиной голове. — Ряженая… эта сволочь, Суслов, приклеил мне эту кличку. А как быть, если денег нет на Шанели.
Она вывалила пёстрые майки с полки и свалила их в кучу под столом.
— Всё, относились… теперь пусть другие в это рядятся. А я буду шанели носить и диорами прикрываться.
12
Галина села на кровать и достала сигареты. Она взглянула в зеркало, вделанное в её убогий шифонерчик с полосками потрескавшейся полировки. Большая грудь свисала, распластавшись, на круглом животе. Галина отвернулась. Затянувшись, она взглянула в окно. Ярко светило солнце, чирикали воробьи, устроившись на деревянную полочку на дереве.
— Ну и пусть… — подумала она, — пусть толстая, подумаешь. Зато живая. А ты, Суслов, мёртвый.
Она ненавидела его. Ненавидела за то, что он был богатым. Ненавидела за то, что её мать убирала у него. За то, что он за целый год не удосужился узнать, как зовут её мать, называя ту просто «женщиной». За то, что он приклеил ей самой кличку «Ряженая». За то, что… последнее, за что ненавидела Галка Суслова, даже вспоминать не хотелось. Но мысли назойливо лезли сами.
Год назад мать устроилась к Суслову. Вернувшись от него после первой рабочей смены, она поделилась с Галкой впечатлениями.
— Вот живут люди, — восторгалась она, устроившись на кухне. — Какой мужик…
— А сколько ему лет, — поинтересовалась Галка.
— Немного старше меня, а что? — задумалась мать.
— А жены у него нет? — продолжила логический ряд Галка.
— Нет, — откликнулась мать, начиная соображать. — Нефёдова сказала… ну, которая к Суслову меня сосватала, так вот… что он девочек молоденьких любит. Не таких лолиток, типа Ирки с пятого этажа. Нормальных девах. На женщин похожих. Но не старше двадцати пяти. Так что я уже не подойду, — немного расстроено рассуждала мать, которой не исполнилось ещё и сорока.
— А причём тут ты? — спросила Галина.
Мать посмотрела на неё затравленно.
— А что? Я не против, — почему–то быстро согласилась она с дочкой, хотя та ничего вслух не произнесла.
Через некоторое время Галина заявилась к Суслову.
— Мама заболела, если Вы не против, я её подменю, — скромно потупив глазки, не то сказала, не то спросила Галка.
Суслов был не против. Она даже заметила, что глаза его заблестели, когда она перед ним нагибалась, выставляя напоказ своё сокровище, огромную для такой молодой девушки грудь.
Охмурять Суслова Галине
