Мадикен и Пимс из Юнибаккена - Астрид Линдгрен

— Так уж устроена жизнь! — говорит Альва. — Одни выигрывают, другие — нет. Ничего не поделаешь!

Но вот что удивительно — Альва все равно рада!

— Ты можешь рассказать об этом за обедом, — предлагает Альва. — Только смотри, поосторожнее! А то еще от неожиданности у папы с мамой кусок попадет не в то горло.

Мадикен смеется. Ведь и правда, будет здорово — сообщить за обедом эту потрясающую новость!

В эту самую минуту на улице показывается тетя Нильссон. Она ходила на рынок продавать крендельки, а сейчас возвращается домой в Люгнет. Тетя Нильссон идет медленно, и видно, она очень устала.

— Ну, как у вас дела? — спрашивает Альва.

— Дело — дрянь! — говорит тетя Нильссон. — В животе опять так и крутит, а в чем причина, я и не знаю…

Тетя Нильссон скоро скрылась из виду. А Мадикен осталась стоять. Но вся ее радость словно улетучилась. Опять ей вспомнилось то ужасное, но теперь еще добавилось и другое беспокойство — что такое у тети Нильссон с животом? Отчего там ее все крутит? А вдруг это смертельно и можно умереть с минуты на минуту! И тогда…

Альва смотрит на Мадикен:

— Что это с тобой? Уж не захворала ли?

Мадикен не отвечает. Она задумалась. Додумав до конца, она говорит:

— Слушай, Альва! Маме и папа мы ничего не расскажем. Мне очень нужны деньги, но для чего — это секрет. Мне во что бы то ни стало нужны двести пятьдесят крон.

Альва не понимает:

— Выдумываешь ты все! Небось какая-нибудь глупость.

— Совсем не глупость, а что-то очень хорошее, — уверяет ее Мадикен. Но что это такое, она ни за что не соглашается сказать. Пришлось Альве отступиться.

— Как знаешь! Деньги твои, — говорит Альва, — и ты можешь поступать с ними как захочешь. Только не делай никаких глупостей, вот тебе мой совет.

Из пятидесяти крон, которые останутся после ее секретного дела, Мадикен половину собирается отдать Альве, чтобы все было по справедливости.

— Двадцать пять крон — это мой месячный заработок. Таких денег я не могу от тебя принять, — говорит Альва.

И все-таки она обрадовалась, и даже еще больше, чем сначала.

— Зато я знаю, что кто-то купит еще один лотерейный билет! — говорит она. — Я думаю, что в один прекрасный день я все-таки выиграю главный приз.

Когда Мадикен и Лисабет болеют, в Юнибаккен приходит доктор Берглунд лечить девочек, да и сами они много раз ходили в город к нему на прием. Поэтому Мадикен знает, где живет доктор Берглунд. И вот она решила к нему пойти.

Мадикен сидит в приемной и ждет, а в животе у нее все время так и крутит. Как объяснить дяде Берглунду, что обязательно нужно выкупить тетю Нильссон? А вдруг он не захочет! Может быть, он сейчас потирает руки от удовольствия, что сделал такое выгодное дельце!

Наконец Мадикен дождалась своей очереди и вошла в кабинет. Дядя Берглунд сидит за письменным столом. Он приветливый, как всегда, но Мадикен мнется и не знает, с чего начать. Однако выяснилось, что она напрасно боялась. Когда она, глотая подступающие слезы, наконец сумела выговорить свою просьбу, доктор Берглунд рассмеялся и сказал:

— Тетя Нильссон мне совсем не нужна ни живая, ни мертвая. Так что можешь забирать свои деньги и идти домой.

— Но почему же… — начинает Мадикен и тут же умолкает. Она вдруг поняла, что дядя Берглунд тоже кое-что знает про беззащитность бедных людей.

Но ведь тетя Нильссон-то не знает! Она же не знает, что дядя Берглунд согласился ее купить только по своей доброте. Наверное, ей это и в голову не приходило. А Мадикен хочет, чтобы тетя Нильссон спокойно жила в своем Люгнете, зная, что ее толстое и неповоротливое тело по-прежнему принадлежит ей самой, а не кому-то другому.

Поэтому нужно, чтобы дядя Берглунд взял у Мадикен эти бумажки, во что бы то ни стало взял!

В конце концов он согласился на уговоры. Правда, только после того, как Мадикен ему объяснила, откуда у нее взялись деньги.

— Ты добрая девочка и очень упрямая. Но уж такая ты, видно, уродилась! — сказал дядя Берглунд, взяв у нее две бумажки.

Теперь осталось упросить его еще об одном одолжении. Мадикен хочет получить квитанцию. Она объясняет, зачем ей это нужно:

— Чтобы тетя Нильссон была уверена, что все в порядке.

Дядя Берглунд сразу все понял. Он взял листок бумаги и написал:

Квитанция

От госпожи Маргариты Энгстрём мною получено 250 крон. Означенной суммой полностью погашен долг тети Нильссон. Карл Берглунд, городской врач

Вечером Мадикен как на крыльях помчалась к Аббе. Ей очень повезло — Аббе в это время кормил своих кроликов. Мадикен стесняется идти со своим делом прямо к тете Нильссон. С Аббе ей гораздо проще объясниться. Она сует ему под нос квитанцию:

— Слушай, Аббе! Смотри-ка сюда!.. Я… я выкупила твою маму.

— Что там еще такое? — говорит Аббе.

Он сперва ничего не понял. Ему понадобилось несколько раз перечитывать квитанцию. Затем он взглянул на Мадикен так, как будто увидел ее в первый раз.

— Ну, Мадикен! Это же надо придумать такое!

Для верности он еще раз перечитал квитанцию, а затем взял Мадикен за руку и сказал ей спасибо.

— Какая ты добрая, Мадикен! Я прошу у тебя прощения за то, что заставил тогда скакать на одной ножке. Но впрочем, ведь и на твою долю, кажется, досталась телячья котлетка. Ты еще не забыла?

Нет! Этого Мадикен никогда не забудет.

— Маманя-то, чего доброго, от неожиданности грохнется в обморок, когда мы ей расскажем, — говорит Аббе. — Ну, пошли в дом!

Мадикен не хочет идти в дом, она боится увидеть, как тетя Нильссон грохнется в обморок. Но Аббе и слушать ничего не хочет:

— Ладно уж, не ломайся!

Он берет ее под локоть и тянет за собой в кухню.

За столом сидит тетя Нильссон и читает газету. Дядя Нильссон лежит на диване и отдыхает.

— Послушай-ка, Нильссон, это прямо для тебя написано, — говорит тетя Нильссон и читает вслух из газеты: — «Пока человек не женится, он и не догадывается, что такое настоящее счастье».

— Это точно! — говорит дядя Нильссон. — А после свадьбы жалеть уже поздно.

Но в эту минуту Аббе кладет перед мамой поверх газеты квитанцию. Не видя газетных строчек, тетя Нильссон читает, что написано в квитанции:

— «От госпожи Маргариты Энгстрем…» А это что такое, скажите на милость?

Не сразу тетя Нильссон поняла, какое дельце провернула Маргарита Энгстрем. Зато дядя Нильссон, он тотчас все понял. Соскочив с дивана, он в один миг очутился около Мадикен, наклонился и поцеловал ей ручку.

— У Юной барышни, гордости Юнибаккена, благородное сердце! — говорит дядя Нильссон.

После этого в кухне становится очень тихо. Тетя Нильссон легла головой на стол и плачет, слышны только ее всхлипывания.

— Да что же это ты, маманя! — говорит Аббе. — Чего же ты плачешь?

Наконец тетя Нильссон перестала, глубоко вздохнула напоследок, потом высморкалась и погладила рукой квитанцию:

— Сколько дней я тут мучилась и страдала, что не будет у меня честного погребения. Дорогая Мадикен, ангел ты мой! И как ты только догадалась!

Мадикен не знает, куда деваться от смущения. Ей совсем не хочется, чтобы все на нее смотрели и рассыпались в благодарностях.

— Я тебе понемногу выплачу эти деньги, — говорит тетя Нильссон. — По пятерке в месяц буду отдавать. Сумела же я заплатить в рассрочку за швейную машинку, значит, и за себя сумею рассчитаться!

— Человек предполагает… — начал дядя Нильссон и посмотрел на жену.

Она сидит перед ним такая толстая, неуклюжая, с таким зареванным и счастливым лицом, что дядя Нильссон, глядя на нее, не выдержал. В глазах у него появился лукавый блеск, и он сказал:

— Слушай-ка, маманя! Ведь это значит, что на будущий год, когда Линд снова потребует от нас денег, тебя снова можно выгодно продать!

Но тут вступается Аббе:

— Нет уж, дудки, папанечка! На будущий год мы лучше продадим тебя, если повезет найти покупателя!

Мамин день рождения

Каждый год в день маминого рождения папа ведет все свое семейство фотографироваться к фотографу Бакману. Рассмешив их всякими шуточками, чтобы все смотрели весело, господин Бакман залезает с головой под большое черное покрывало, которым накрыт фотоаппарат, и оттуда командует:

— Теперь не двигаться! Смотрите сюда, дети! Сейчас отсюда вылетит птичка! Раз, два, три!

Птичка еще ни разу не вылетала. Этому привычному обману даже Лисабет перестала верить. Потом они получают семейную фотографию, с которой смотрит семья, совсем не похожая на ту, какую они привыкли видеть дома.

Фотографию мама вставляет в альбом с золотой застежкой и зеленым плюшевым переплетом, который хранится на книжном шкафу. Иногда Мадикен достает его и просматривает фотографии. Там она видит себя годовалую, двухлетнюю, трехлетнюю и так далее до семи лет.