КЛОУН ИВАН БУЛТЫХ - Эдуард Успенский

«Коликов Николай Николаевич. Лет 54. Образование высшее экономическое. Характер в общем-то доброжелательный. Категорически не любит принимать никаких решений. Все должно образоваться или рассосаться само собой. Вне работы – обычный компанейский человек. На работе – идеальный чиновник всех времен и народов – хорошо отлаженный передаточный механизм, шестерня. Давят сверху – передает давление вниз: мелочь внизу крутится. Давит снизу мелочь вроде меня – передает ее энергию вверх, чтобы начальство принимало решение. Десятый директор Циркконцерта. Все остальные держались здесь не больше года. Больно бойкое место».

Пришел я – и сразу к директору:

– Здравствуйте. Хочу к вам на работу поступить.

– Кем?

– Клоуном. Коверным.

– Какое у вас образование? Цирковое училище кончали? Эстрадную студию?

– Нет. Заочный авиационный, по автоматике.

– Может, вы к нам инженером пойдете? У нас аппаратура огромная и электрика сложная.

– Инженером не хочу.

– А что вы умеете делать?

– Как что? – спрашиваю.

– Умеете жонглировать? Стойку делать на руках? По проволоке ходить?

– Я людей смешить умею.

– В компании все умеют.

– Я могу и не в компании. В кабинете еще один товарищ сидел, мрачный такой, на бульдога похожий…

Мосалов Антон Савельевич. 56 лет. Главный режиссер. Образование среднее специальное. Стаж работы в цирке 15 лет. Пришел из армейской самодеятельности. Очень хозяйственный прикладной человек. Один из главных моих сторонников, если они вообще у меня возможны.

Вдруг он говорит:

– Если человек тридцати лет, с высшим образованием, инженер, утверждает, что он умеет смешить людей, я склонен ему верить. Давайте опыт проведем. Позовем сюда Сидорова – завхоза нашего. Иван Корнеевич в цирке у нас двадцать лет служит, а ни разу не улыбнулся даже. И пусть товарищ его рассмешит. Если сумеет, годится он в клоуны.

Директор согласился. Я тоже. Послали за Сидоровым. И еще народ прибежал смотреть, как я Сидорова смешить буду. Ждем.

Входит Сидоров. В синем халате. Ручищи огромные. В руках молоток, в зубах гвозди.

– Звали?

– Звали.

– Чего?

– Вот чего. Я, Иван Корнеевич, из всесоюзного журнала. Самого главного. Корреспондент. Нам на обложку снимок нужен «Под куполом цирка». Чтобы один силач восемь человек держал. Понятно? Он кивнул.

– Так вот. А ваш силач нижний подвел: и с женой скандалит, и сын у него запущенный – вчера в школе стекло разбил. Нельзя такому человеку на всесоюзную обложку. Не тянет он. Дирекция рекомендует на вас остановиться.

Иван Корнеевич оторопел.

– Будете вы, Иван Корнеевич, нижним силачом. Ну, как?

Он стал гвозди изо рта вытаскивать.

– И не спорьте, – говорю, – вы – лучший производственник. И в цирке дольше всех. И профсоюзная организация за вас горой. Так что все уже решено. Осталось только детали обсудить. Костюм у вас есть?

Иван Корнеевич тем временем гвозди вытащил.

– Нет у меня. Не приходилось.

– Значит, руководство обеспечит. Вам лучше какой: двубортный, вечерний, спецовочку или традиционное трико?

– Спецовочка сподручнее.

– Все ясно. Требования справедливые. Будет спецовка синяя с блестками в виде водопроводных гаек. Ничего? Дирекция берется?

– Берется. А что ж?

– Теперь, Иван Корнеевич, насчет восьми человек. Не мало ли для всесоюзной обложки? Может, до пятнадцати довести? За счет досаафовских активистов? И название есть хорошее, свежее – «ДОСААФ на высоте!»

Иван Корнеевич задумался. Я тоже.

– Хотя нет, – говорю. – Пятнадцать человек многовато – проволока не выдержит.

– Какая проволока? – насторожился Иван Корнеевич.

– Как какая? Под куполом. По которой вы с народом пойдете. Досаафовских активистов будете нести. Зря мы, что ли, вам спецовку заказывали?

– Пятнадцать человек она точно не выдержит! – вмешался директор. То ли в игру включился, то ли в нем свой Иван Корнеевич сидел.

– Не беда! – говорит Мосалов. – Мы ее втрое сплетем. Станет как рельса.

– Верно. Будете по ней еще тачку с песком везти. Но не это меня сейчас беспокоит. Как у вас, Иван Корнеевич, насчет галош?

– Каких таких галош?

– Обыкновенных, резиновых. По проволоке надо будет в галошах идти. Мы по ней ток пустим, чтобы светилась она на всю страну.

– Добудем галоши, – говорит Мосалов. – А Иван Корнеевич нас не подведет. Он у нас надежный производственник.

– Тогда по рукам. Значит, пару дней на репетиции, а потом я к вам с аппаратурой и с корреспондентами из-за рубежа. Все посторонние дела отложить!

– Как отложить? – говорит Иван Корнеевич. – А тес? У меня тес для помоста не пилимши. Кто ж его делать будет?

– Да? – спросил директор.

– Как это? Да этот – нижний акробат. С моральным обликом не нашим. Его на производство кинем.

– Его? – закричал Иван Корнеевич. – Да чтобы я этому бугаю свою циркулярку доверил?! Он же ее запорет. Да я потом буду двадцать дней по цирку зубья собирать! А что техника безопасности скажет? Ой, насмешили меня! Никогда в жизни я так не хохотал. Из-за какой-то обложки хотели новую пилу погубить! – повернулся и вышел.

Мрачный человек говорит тогда:

– Ну что. Выполнил он условия – Иван Корнеевич сам сказал – насмешили.

Директор не согласен:

– Это он только сказал – насмешил. А сам не засмеялся. Вот если бы он захохотал да зубы показал. Дело другое.

Тут я закипятился:

– Давайте еще раз вашего Сидорова. Не может быть, чтобы я человека развеселить не мог.

Вернули Сидорова.

– Иван Корнеевич, еще одно дело к вам есть. Нас часто ругают за то, что мы от жизни оторваны. Что ничего у нас о производстве в программе нет. О рабочем классе. Давайте это исправлять.

Иван Корнеевич насторожился. Что это сегодня все на него навалились?

– Давайте.

– Будете все-таки вы у нас выступать. Вынесите на арену станок трубозагибочный. Можете?

– Могу.

– Зажмете его в трубу. Сумеете?

– Сумею.

– И на глазах у всех станете трубу загибать. Или резьбу нарезать дюймовую.

Сидоров смотрит на меня настороженно. Не поймет – то ли шутка, то ли серьезный разговор. Но кругом вроде начальство.

– Почему дюймовую? У нас и метчиков таких нет.

– Значит, метрическую. Или мелкую. Это не важно. Дадим вам халат нейлоновый с блестками. А? Представляете: прическу сделаем «сэссон»! Музыка. Арена желтая, станок сверкает. Кругом прожектора! Женщины с цветами! Ваш халат переливается! Станок ревет! А под конец вы стойку на станке на одной руке делаете. Ноги у вас в стороны, а в зубах гаечный ключ! Как косточка!

Тут Иван Корнеевич как прыснет, даже гвoздики из него выскочили. Видно, представил себя со стороны на фоне женщин, ноги кверху, а в зубах гаечный ключ.

– Да ну вас! Делать вам нечего, только голову морочите.

И ушел. Мрачный человек говорит:

– А что? Это идея! Смешной номер получится, если клоун на сцене будет резьбу нарезать или дрова колоть. И кланяться, и на бис дрова в поленницу укладывать.

Они стали с директором это обсуждать.

– А мне-то как быть? Берете меня?

– Берем, берем, – отвечают. – Только нам ваша помощь понадобится. На нас в управлении кричать начнут, что мы инженеров в шуты переманиваем. Вам и их смешить придется. Сможете?

– А как же? Такого случая в жизни не было, чтобы я человека рассмешить не смог. Кроме моей бабушки.

– А почему?

– У нее зубы от смеха выскакивают. И под диван. Ищи потом.

– Ну, а как же вы их в управлении будете смешить?

– Я им загадку загадаю детскую.

– Какую же?

– Рыбка маленькая, а хвост большой, что это?

Они задумались.

– Ну и что это?

– Очередь за тюлькой.

Тут и мрачный человек дернулся. И у него зубы чуть не выскочили.

Ну, точно, как у моей бабушки! Им с ней встречаться нельзя. Перепутать могут.

После моего визита в цирк главный режиссер Мосалов Антон Савельевич взялся мне помочь.

Не могу сказать, чтобы он был человеком очень славным. Очень жестким человеком он был. В широких народных массах про таких говорят – смесь бульдога с мотоциклом. И своего он не упускал никогда. Но была в нем искорка божья – мыслить умел нестандартно и любил всякие отклонения от стереотипа, как в искусстве, так и в личной жизни.

Он пригласил меня к себе домой. Почему-то мы сидели на кухне. Он говорил:

– Наша организация гастрольная. Мы прокатываем готовых актеров. Поэтому взять… вас… тебя… на работу не имеем права. Но раз в году мы объявляем набор в нашу организацию. Берем людей с готовыми номерами, заменить стариков и сбежавших. В это время есть возможность проскочить. И получить хорошую ставку. Просматривает номера авторитетная комиссия с представителями из министерства. Все решается сразу. И мой совет тебе… вам… давай на ты – немедленно заняться подготовкой номера и его обкаткой…

…Я отправлю тебя к своему приятелю Дзюровскому. Он писатель, юморист. Бывший эстрадный автор. Просто так делать эстрадный номер его вряд ли заставишь. Это работа слишком трудоемкая и непочетная. Но мне, я думаю, он не откажет. Да и ты на него насядь. Может, что и выйдет.